Эрик Сунд - Голодное пламя

– Я уже сказал, что у нее был секс. Может, добровольный, может – нет. Пока не знаю…

– Но у нее одежда изорвана!

– Успокойся немного. Дай мне объяснить.

Хуртиг пожалел, что перебил Андрича. Мог бы уже усвоить, что Андрич выполняет свою работу очень тщательно, даже если выражается запутанно.

– Прости, – сказал он. – Продолжай, пожалуйста.

– Так о чем я говорил? А. У нее был секс с кем-то. Может быть – против воли. У нее красные отметины на ягодицах, как будто ее шлепали. Но я не могу с уверенностью сказать, что речь идет об изнасиловании. Людям иногда бог знает что приходит в голову. Но по царапинам на ее спине и ногах можно сказать, что все происходило не в доме. Мы обнаружили хвою и мелкие камешки. А теперь – нечто неправдоподобное. – Андрич замолчал.

– Что именно? Что ее убили?

– Нет, нет. Нечто другое, совершенно другое. Если не сказать – необычное. Редкостное.

– Редкостное?

– Да, именно. Ты знаком с электричеством?

– Не особенно, если честно.

Иво откашлялся.

– Но ты, может быть, знаешь, что громоотвод направляет молнию в землю и распространяет заряд по докембрийской породе?

– По докембрийской породе? Так-так… – Хуртиг нетерпеливо побарабанил пальцами по краю стола.

– Прямой удар в землю опаснее. Домашний скот – например, коровы на пастбище, стоят на земле всеми четырьмя ногами, поэтому электрическое напряжение очень опасно для них.

«Куда он клонит?» – подумал Хуртиг. Наконец он сообразил, что хочет сказать Андрич.

– Обычно человек может пережить удар молнии в землю, если стоит на земле обеими ногами, – закруглил мысль патологоанатом, – но если он стоит на четвереньках или же лежит на земле, разряд поражает сердце мгновенно.

Хуртиг не верил своим ушам:

– Что? Ее изнасиловали, а потом ее убило молнией?

– Да, похоже на то. Я же говорил – редкостное дело. Ей крупно не повезло, но, как я сказал, я еще не знаю, была ли она изнасилована. А вот что ее никто не убивал, это мы знаем.

– Тогда обследуй труп дальше, а мы подождем. Я буду звонить, а ты обещай связаться со мной, если найдешь что-нибудь новое. Ладно?

– Конечно. Удачи. – И Андрич нажал «отбой».

Хуртиг откинулся на спинку стула и задумался, глядя в потолок.

В тех случаях, когда за изнасилованием следует убийство, можно подозревать, что жертва знала преступника и была убита именно по этой причине.

Хуртиг по внутренней связи набрал номер Олунда и спросил:

– Кто допрашивал мужа Элисабет Карлссон?

Олунд кашлянул:

– Шварц этим занимался. Выяснилось что-то новое?

– Да, в некотором роде. Потом расскажу, а теперь надо еще раз вызвать ее мужа, я хочу сам с ним поболтать.

– Ладно. Я это организую.

Со словами «Ну и погода!» София вошла в палату. Она неуверенно улыбалась, и Жанетт выжидательно улыбнулась ей. Конечно, она была рада снова видеть Софию, но в лице подруги что-то изменилось, появилось нечто, чего Жанетт пока не могла понять.

Дождь молотил по окнам, время от времени комната освещалась молниями. Жанетт и София стояли друг напротив друга.

София обеспокоенно смотрела на Юхана. Жанетт подошла и погладила ее по спине.

– Привет. Как я рада тебя видеть, – прошептала она.

София, откликаясь на жест, обняла Жанетт.

– Какой прогноз? – спросила она.

Жанетт улыбнулась:

– Если ты о погоде, то вот такой. – Легкий тон получился сам собой. – А что касается Юхана, то прогноз хороший. Начинает приходить в себя. Глаза двигаются под веками. – Лицо мальчика все еще было бледным, и она погладила сына по руке.

Врачи в конце концов дали однозначно положительный ответ о состоянии Юхана, поэтому так хорошо было оказаться в обществе кого-то, кто больше, чем коллега. С кем-то, кому ты не начальник.

София расслабилась и снова стала похожа на себя.

– Да не грузись ты, – сказала Жанетт. – Не твоя вина, что он потерялся.

София серьезно взглянула на нее:

– Может, и нет. Но мне стыдно, что я запаниковала. Я хочу, чтобы на меня можно было положиться, но до этого явно далеко.

Жанетт вспомнила, какой была София в парке. Совершенно выбитая из колеи, она лежала лицом в землю и плакала. Она была в отчаянии.

– Надеюсь, ты простишь меня за то, что я оставила тебя там, – сказала Жанетт. – Но мы тогда искали Юхана, и…

– Да боже мой, – перебила София, – я всегда справляюсь. – Она взглянула прямо в глаза Жанетт. – Запомни это: я всегда со всем справляюсь, тебе не нужно отвечать за меня, что бы ни происходило.

Серьезность во взгляде и голосе Софии почти напугала Жанетт.

– Если я могу справиться со скандальными начальниками, то могу и с собой справиться.

Увидев, что София улыбается, Жанетт испытала облегчение.

– А я не могу справиться даже с пьяницей, – рассмеялась она, указывая на повязку на лбу.

– А каков твой прогноз? – Теперь у Софии улыбались и глаза.

– Бутылкой по голове. Четыре стежка, которые можно будет снять через пару недель.

Помещение снова осветилось молнией, раздался удар грома. Стекла задрожали, и Жанетт зажмурилась от резкой вспышки.

Белые стены, белый потолок и пол. Белая простыня. Бледное лицо Юхана. В глазах запульсировало.

– Так что с тобой случилось? – Жанетт едва хватало духу смотреть на Софию. Мигали красные лампочки аппарата искусственного кровообращения. Тень лежащего на кровати Юхана перед ней, черный силуэт Софии на фоне окна. Она потерла глаза. Резкость и краски вернулись, и снова прояснились черты лица Софии.

– Ну… – София вздохнула и поглядела на потолок, словно ища там слова. – Оказалось, что я гораздо больше боюсь умереть, чем всегда думала. Вот так просто.

– А раньше ты так не думала? – Жанетт вопросительно взглянула на нее и тут же почувствовала, как у нее самой в груди нарастает страх неопределенности.

– Почему, думала, но не так… не с такой силой. Как будто мысль о смерти становится такой отчетливой, только когда у тебя появляется ребенок, и вот мы с Юханом там наверху… – София замолчала и погладила Юхана по ноге. – Жить вдруг стало особенно важно, а я оказалась не готова чувствовать так. – Она перевела взгляд на Жанетт и улыбнулась. – Наверное, у меня случился шок от того, что я вдруг ощутила, как это важно – жить.

Жанетт в первый раз поняла, что София не только психолог, с которым легко говорить.

Она носила в себе еще что-то. Ей чего-то не хватало, она к чему-то стремилась или печалилась о чем-то.

А еще у нее был опыт, который следовало переработать, дыра, которую надо заполнить.

Жанетт стало стыдно. Как она раньше не разглядела, что София не может отдавать до бесконечности!

– Все время быть сильной – это все равно что не жить, – через силу произнесла она после долгого молчания. Руки обнимавшей ее Софии дрогнули, словно та поняла: эти слова сказаны в утешение.