Луиза Пенни - Убийственно тихая жизнь

Она повернулась к Питеру, который, похоже, чувствовал себя неловко.

– Нет. Ничего необычного в краске я не вижу.

– Да брось ты. Посмотри. Белые оттенки другие. Джейн здесь, здесь и здесь использовала титановые белила. А вот тут, – она показала на глаза женщины, – цинковые белила. А вот желтая охра, – Клара показала на жилет женщины, – а Джейн никогда не пользовалась охрой, только кадмием. Это же очевидно. Знаете, мы столько пользовались красками, преподавая живопись, а иногда и зарабатывали немного на реставрации для Маккорда [60], что я могу вам точно определить автора по нескольким мазкам, я уж не говорю про их выбор кистей и красок.

– Зачем кому-то понадобилось замазывать лицо? – спросила Мирна.

– Хороший вопрос, – сказал Гамаш.

– И не единственный. Зачем добавлять лицо – да, это отличный вопрос, но тот, кто это сделал, он еще и уничтожил лицо. Это видно по мазкам. Они не просто идут по лицу, нарисованному Джейн, они стирают его. Я этого не понимаю. Если Джейн или кто-то другой хотел стереть лицо, то достаточно было просто наложить на него новый слой. Это можно сделать акриловой краской. Все так и делают. Но чтобы стирать – такого никогда. Вы просто замазываете свои ошибки.

– Но если просто наложить сверху новый слой, то его потом можно будет снять и восстановить то, что под ним? – спросил Гамаш.

– Это довольно сложно, но для хорошего реставратора не проблема. Что-то вроде того, чем мы заняты наверху – снимаем слой краски, чтобы увидеть, что под ним. А на полотне это можно сделать еще и с помощью рентгеновского аппарата. Изображение будет чуть расплывчатым, но общее впечатление вы получите. А тут его просто уничтожили.

– Тот, кто это сделал, не хотел, чтобы мы видели то, что нарисовала Джейн, – сказала Клара. – Поэтому она удалила первое лицо и нарисовала новое.

– Но они выдали себя, стерев оригинальное лицо и нарисовав на его месте новое, – вставил Бен. – Они не знали манеры Джейн. Ее кода. Нарисовали лицо, не понимая, что Джейн никогда бы так не написала…

– И мазки они делали не те.

– В таком случае с меня подозрения снимаются, – сказал Габри.

– Но зачем это было нужно? То есть я хочу понять, чье лицо тут стерли.

На несколько секунд наступило молчание, все думали.

– Вы можете убрать это лицо и воссоздать то, что было прежде? – спросил Гамаш.

– Возможно. Все зависит от того, насколько тщательно удаляли оригинальное лицо. Вы думаете, это сделал убийца? – спросила Клара.

– Да. Только я не понимаю, зачем ему это понадобилось.

– Вы несколько минут назад сказали, что это сделала «она», – обратился к Кларе Бовуар. – Почему?

– Наверное, потому, что новое лицо – женское. Я предположила, что тот, кто это сделал, пошел по самому легкому пути – использовал то, что мы каждый день видим в зеркале.

– Вы думаете, это лицо убийцы? – спросил Бовуар.

– Нет, это было бы глупо. Я думаю, что это просто говорит о поле убийцы. В стрессовой ситуации белый человек, скорее всего, изобразит белого человека, а не черного. И не белую женщину. Он изобразит то, с чем больше всего знаком. То же самое и здесь.

«Хорошее соображение», – подумал Гамаш. Но еще он подумал, что если мужчина рисует с целью ввести в заблуждение, то он вполне может изобразить и женщину.

– Для того чтобы сделать это, требуется мастерство? – спросил он.

– Чтобы удалить одно лицо и нарисовать другое? Да, и немалое. Чтобы удалить лицо, особого мастерства не требуется, просто нужно знать, как это делается. Вот вы знаете? – спросила она Бовуара.

– Понятия не имею. Вы говорили о растворителях и лоскуте материи. Но я впервые услышал об этих растворителях несколько дней назад, когда вы начали здесь работать.

– Вот именно. Художники знают о таких вещах, а большинство людей – нет. Когда лицо смыто, нужно нарисовать другое в стиле Джейн. Для этого требуется мастерство. Тот, кто это сделал, – художник. И я думаю, неплохой. Мы не сразу заметили ошибку. А может, вообще никогда не заметили бы, если бы ваша агент Николь не была такой беспардонной. Она сказала, что это Йоланда. А я так разозлилась, что принялась искать Йоланду, написанную Джейн, чтобы убедиться, так ли это. Оказалось, что не так. Но это заставило меня внимательнее приглядеться к лицу, попытаться понять, кто здесь изображен. Вот тогда-то я и увидела различия. Так что можете сказать Николь, что она способствовала установлению истины.

– Что-нибудь еще ей от вас передать? – спросил Бовуар, улыбаясь Кларе.

Гамаш ни в коем случае не собирался говорить Николь, что ее грубость сыграла положительную роль, но в то же время он понимал, что, отправь он Николь в Монреаль раньше, они бы не продвинулись в расследовании. В некотором смысле Клара была права, только она забыла и себе отдать должное. Ее собственная потребность опровергнуть Николь тоже сыграла немалую роль.

– Вы сочли, что «Ярмарочный день» подходит для выставки, когда рассматривали картину на заседании жюри в пятницу перед Днем благодарения? – спросил он у Питера.

– На мой взгляд, это была блестящая работа.

– Но в понедельник она уже изменилась, – сказала Клара, обращаясь к Бовуару и Гамашу. – Помните тот день, когда вы приходили и я показывала вам «Ярмарочный день»? Уже тогда волшебство исчезло.

– Суббота и воскресенье, – сказал Бовуар. – Два дня. В этот период убийца изменил картину. Джейн Нил убили утром в воскресенье.

Они все смотрели на картину, словно побуждая ее сказать, кто это сделал. Гамаш знал, что «Ярмарочный день» вопиет об истине. Причина убийства Джейн Нил была скрыта в этой картине. Клара услышала стук в окно гостиной и пошла посмотреть, кто там. Глядя в темноту, она увидела ветку дерева, бьющую по стеклу. До них добрался ураган «Кайл» и теперь просился в дом.

Гости начали быстро расходиться, все поспешили по домам или к машинам, пока буря не разыгралась в полную силу.

– Смотри, чтобы дом на тебя не свалился! – прокричал Габри вслед Рут, которая, исчезая в темноте, возможно, показала ему средний палец, а возможно, и нет.

«Ярмарочный день» забрали в гостиницу, где в большой гостиной за ликером и эспрессо собралось несколько человек. В камине потрескивал огонек, а снаружи стонал «Кайл», срывая листья с деревьев. Дождь хлестал по окнам, стекла дрожали в рамах. Собравшиеся инстинктивно жались в кружок, поближе к огню, выпивке и друг другу.

– Кто знал о «Ярмарочном дне» до убийства мисс Нил? – спросил Гамаш.

В гостиной сидели Питер, Клара, а также Бен, Оливье и Мирна.

– Члены жюри, – сказал Питер.

– А в пятницу вечером за обедом вы об этом говорили?

– Да, мы много об этом говорили, Джейн даже описывала картину, – подтвердила Клара.

– Это не одно и то же, – сказал Гамаш. – Кто до сегодняшнего вечера видел картину?