Луиза Пенни - Убийственно тихая жизнь

– Именно так, – подтвердил Гамаш, отхлебнув пива. – Он взял «Ярмарочный день» из галереи в Уильямсбурге в ту субботу после обеда, затер собственное лицо и нарисовал другое. Вот только с выбором лица он совершил ошибку. И еще он использовал собственные краски, а у Джейн были другие. Потом он вернул картину в галерею, но теперь ему нужно было убить Джейн, прежде чем она увидит изменения.

– Благодаря вам, – обратилась к Гамашу Клара, – мне все стало ясней ясного. Вы все время спрашивали, кто еще видел работу Джейн. И я вспомнила, что Бен за тем обедом спрашивал у Джейн, не возражает ли она, если он съездит в Уильямсбург посмотреть ее картину.

– Ты думаешь, он уже в тот вечер начал подозревать? – спросила Мирна.

– Вероятно, он почувствовал какое-то беспокойство. Его больная совесть сыграла с ним злую шутку. Нужно было видеть выражение его лица, когда Джейн сказала, что на картине изображено шествие и в ней имеется скрытое послание. При этом она посмотрела на него.

– И еще у него был странный вид, когда он читал это стихотворение, – вспомнила Мирна.

– Какое стихотворение? – спросил Гамаш.

– Из Одена. Я вон там вижу эту книгу – в стопке рядом с тобой, Клара. «Избранные сочинения У. Х. Одена».

Клара передала увесистый том Мирне.

– Вот оно, – сказала Мирна.

Она прочитала из стихотворения, которое Оден посвятил Герману Мелвиллу:

Питер потянулся за книгой и прочитал начало стихотворения – ту его часть, которую не продекламировала тогда Джейн:

Питер смотрел в камин, слушая знакомые голоса. Он тихонько положил закладку на эту страницу и закрыл книгу.

– Он, как параноик, всюду видел скрытые послания, – сказал Гамаш. – У Бена были и возможность, и умение, чтобы убить Джейн. Он жил очень близко от здания старой школы и мог незамеченным войти туда, взять рекурсивный лук и две стрелы, заменить наконечник со спортивного на охотничий, потом выманить Джейн из дома и убить ее.

Эта картинка стояла перед глазами Питера. Он опустил голову. Не мог смотреть на людей. Как он умудрился не знать этого о своем лучшем друге?

– А как он выманил туда Джейн?

– Телефонный звонок. Джейн целиком и полностью доверяла ему. Она не стала задавать ему никаких вопросов, когда он попросил ее подойти к оленьей тропке. Сказал ей, что в лесу браконьеры, так что Люси брать не стоит. И она, не задумываясь, пошла.

Вот к чему ведет вера и дружба, преданность и любовь, думал Питер. Тебя обманывают. Предают. Ранят так глубоко, что ты и дышать не может. А иногда это убивает тебя. А то и хуже. Это убивает людей, которых ты любишь сильнее всего в жизни. Бен чуть не убил Клару. А Питер доверял Бену. И вот что из этого вышло. Больше никогда он не попадется на эту удочку. Гамаш был прав насчет Матфея 10: 36.

– А почему он убил собственную мать? – спросила Рут.

– Ну, это самая старая история, – сказал Гамаш.

– Бен был проституткой мужского пола?! – вскричал Габри.

– Это называется «самая древняя профессия». Каким местом ты думаешь? – спросила Рут. – Не трудись отвечать на этот вопрос.

– Корысть, – объяснил Гамаш. – Я должен был сообразить раньше, после нашего разговора в вашем магазине, – сказал он Мирне. – Вы говорили об одном личностном типе. О людях, которые ведут «тихую» жизнь. Помните?

– Да, помню. Люди, которые не растут и не эволюционируют, стоят на месте. Такие люди редко чего-то добиваются.

– Вот-вот, об этом и шла речь, – сказал Гамаш. – Они ждут, когда в их жизни что-нибудь случится. Или что-то их излечит. Они ничего для себя не делают.

– Это Бен, – произнес Питер.

Практически это были его первые слова за день.

– Да, Бен, – кивнул Гамаш. – Я думаю, Джейн понимала это. – Он встал и подошел к стене. – Вот здесь она изобразила Бена. Вы обратили внимание, что он в шортах? Как маленький мальчик. И он высечен в камне. Неподвижен. Смотрит на родительский дом, на прошлое. Теперь, конечно, это стало ясно, но раньше я этого не понимал.

– Но мы-то почему этого не понимали? Ведь мы видели его каждый день, – сказала Клара.

– А почему вы должны были понимать? Вы жили своей занятой жизнью. И потом, в этом изображении Бена есть кое-что еще. – Он дал им подумать несколько секунд.

– Тень, – выпалил Питер.

– Да. От него отходит длинная темная тень. И его темнота влияла на других.

– Влияла на меня, вы хотите сказать, – проговорил Питер.

– Да. И на Клару. И почти на всех. Он был очень умен, производил впечатление человека толерантного и доброго, хотя на самом деле был очень темен и коварен.

– Но почему он убил Тиммер? – снова спросила Рут.

– Она собиралась изменить завещание. Не совсем лишить его наследства, но оставить лишь на жизнь, чтобы он чем-нибудь наконец занялся. Она знала, каким человеком он стал, знала про его ложь, леность, предлоги, которые он находил, чтобы ничего не делать. Но она всегда чувствовала себя ответственной. Пока не познакомилась с вами, Мирна. Вы с Тиммер много говорили о таких делах. Я думаю, ваши соображения навели ее на мысли о Бене. Она давно знала, что он – большая проблема, но она считала, что это такая пассивная проблема. Единственный человек, кому он приносил вред, – это он сам. И она, поскольку он всем лгал про нее…

– Она знала, что говорит о ней Бен? – спросила Клара.

– Да. Когда мы допрашивали Бена, он сам сказал об этом. Признался, что сеял ложь о собственной матери с самого детства – так он хотел завоевать сочувствие. Но он не видел в этом ничего плохого. «Это вполне могло быть правдой» – так он об этом сказал. Вот, например, – Гамаш повернулся к Питеру, – он говорил вам, что его мать настояла на его отправке в школу-интернат, а на самом деле он сам умолял ее об этом. Хотел таким образом наказать мать – пусть чувствует, что в ней нет нужды. Я думаю, Мирна, что ваши разговоры с Тиммер стали настоящим поворотным пунктом в ее жизни. До вас она винила себя в том, что жизнь у Бена не сложилась. Она почти верила в его обвинения, считала себя ужасной матерью. И думала, что в долгу перед ним. Поэтому она и позволяла ему всю жизнь жить в ее доме.

– Тебе это не казалось странным? – спросила Мирна у Клары.

– Нет. Сейчас просто невозможно оглянуться назад и понять. Просто Бен там всегда жил. И потом, он говорил, что мать не отпускает его. Мне казалось, это своего рода эмоциональный шантаж. Я верила всему, что он говорит. – Клара недоуменно покачала головой. – А когда Бен переехал к попечителю, он сказал нам, что она вышвырнула его, потому что он осмелился ей возражать.