Либба Брэй - Пророки

Наконец сестра Уолкер заговорила:

– Мемфис, я хочу, чтобы ты выслушал меня очень внимательно. У тебя шок. Я не знаю, что на самом деле случилось на кладбище, но прошу до поры до времени сохранить эту тайну между нами. Никому не рассказывай. Никому – ты меня понял?

Мемфис так устал, что смог только кивнуть.

– Что касается Исайи, я на некоторое время прекращу с ним работать, пока ему не станет лучше. А когда он снова появится, мы будем заниматься только арифметикой, и ничем больше.

– Исайе это не понравится, – глухо сказал Мемфис.

– С этим уже я разберусь. – Она зашлась в приступе болезненного кашля и сунула в рот таблетку. Потом с материнской заботой накинула Мемфису на плечи пальто. Он почувствовал, как где-то в самой глубине его горла зарождается плач.

– А теперь иди домой, Мемфис. Тебе надо отдохнуть.

Стоя на пороге, она смотрела в спину Мемфису, уныло плетущемуся домой. Сегодня кашель был очень сильным – от недостатка сна. Чашка горячего чая и лекарство сделают свое дело. У нее не было противоядия от того, что грозило произойти со всеми ними, – только чувство глубокого, неотвратимого ужаса перед тем безымянным, что распростерло свои необъятные крылья над землей, грозя утопить всех в непроглядной тени.

Машина с визгом затормозила перед театром «Глобус», и Эви выскочила из нее практически на ходу, бросившись к входным дверям. Они не поддались.

– Заперто! – в отчаянии закричала она.

– Служебный вход! – ответил Джерихо. Он обежал здание кругом, Сэм и Эви последовали за ним. Дверь служебного входа была распахнута. Медная ручка почему-то оплавилась до состояния бесформенного кома, а древесина почернела.

Рискуя споткнуться и упасть в темноте, Эви побежала по темному проходу, мимо гримерки, мутно поблескивающей зеркалами.

– Джерихо! – окликнула она. – Сэм?

– Я тут! – Сэм выскочил из-за двери, как чертик из табакерки, и Эви испуганно вскрикнула.

На сцене горели прожекторы, и, подойдя ближе, Эви поняла, что там произошел какой-то страшный спектакль. Увидев подсвеченную лестницу из номера с Баалом, она схватилась за сердце.

– Тета? – робко спросила она. Ответа не последовало.

Эви поднялась на сцену. Загородив глаза от слепящего света софитов, она подошла к алтарю на вершине лестницы. Место было усыпано радужными отражениями миллионов блесток на сценическом костюме бездыханной девушки, лежавшей на алтаре.

– Сэм! Джерихо! – закричала Эви и бросилась вверх по лестнице. Увидев тело, она схватилась рукой за поручни, чтобы не упасть.

– Это она? – крикнул Сэм, поднимаясь к ней.

– Нет, – тихо сказала Эви. По алтарю рассыпались белые локоны.

– Ее кожа… – начал Сэм, положив руку Эви на плечо. Она испуганно подскочила.

– Ее нет, – договорил за него Джерихо.

Двери резко распахнулись, раздались крики «Ни с места!» и «Не дергайтесь!», и в зал ворвалась толпа полицейских с оружием в руках. Эви увидела металлический блеск наручников.

– Вы арестованы, – сказал один из офицеров.

Эви безропотно протянула руки и позволила увезти себя в участок без единого звука.

Маллой метал громы и молнии. Сидя втроем перед его кабинетом, Эви, Джерихо и Сэм слышали обрывки фраз, с которыми он бросался на дядю Уилла.

– Вторглись на место преступления и запутали следы… нарушили закон… я же просил вас не лезть в это дело…

Они с Уиллом успели переглянуться только через щелку приоткрывшейся двери, и этого Эви было достаточно, чтобы испуганно зажмуриться и втянуть голову в плечи.

– Давайте я скажу, что это была моя идея, – предложил Сэм.

– Круто. Тогда я тоже скажу им, что это твоя идея, – согласилась Эви.

И тут пара полицейских втащила в комнату упирающегося Вудхауза и с силой усадила его на стул рядом с Эви.

– Эй! Вообще-то у меня есть права! – запальчиво кричал тот.

– Да ну? – огрызнулся офицер. – Это ненадолго. Представляешь, Серж, вот этого взяли в театре, когда он спрятанной в штанине камерой пытался сфотографировать место преступления. Ничего святого!

– Та камера, между прочим, была собственностью «Дэйли Ньюс», приятель! – воскликнул репортер. Увидев Эви, он сменил тон: – Провалиться мне на этом месте, если это не моя любимая Царица Савская. – Он оскалился. – А ты устроила мне охоту на мусор, отправив на ночную прогулку по холоду. «Арс Мистериум», значит?

– Вы получили то, что заслуживаете, мистер Вудхауз.

Он злобно сверкнул на нее глазами.

– Да ну? А что, интересно, скажет твой дядя, когда узнает, что ты подбрасывала мне информацию для репортажей?

– Так это была ты? – Сэм изумленно поднял брови.

– Еще бы, – сказал Вудхауз, продолжая глядеть на Эви.

– Вы что, пытаетесь меня шантажировать, мистер Вудхауз?

Он пожал плечами:

– Я мог бы.

– Прекрасно. Хотите знать, кто является Киллером Книги Откровений? Это Страшный Джон Гоббс собственной персоной, вернулся из мира мертвых, чтобы закончить ритуал, начатый в 1875 году. А когда он закончит, начнется Армагеддон.

– Эви, – одернул ее Джерихо.

Эви пристально смотрела на Вудхауза. Тот презрительно рассмеялся:

– Да ты шутница. Это здорово. Но мне больше не интересны хвалебные статьи про музей, или про тебя, если ты меня понимаешь.

В коридор вышел Уилл.

– Никто не говорит ни слова, пока мы не доедем домой.

– Прощай, Царица Савская. Был рад знакомству, – сказал Вудхауз.

Генри спал, свернувшись клубочком. Тета легла рядом, повторив его позу, и коснулась его рукой. Он пошевелился и переплел ее пальцы своими. Тета заплакала, и Генри тут же к ней повернулся.

– Тета? Что стряслось?

– Я была в театре. Там раздавались какие-то странные звуки… Там кто-то был, Генри.

Генри попытался стряхнуть сон и понять, что она имеет в виду.

– Кто там был? О чем ты вообще говоришь, милая?

– Я вернулась назад и встретила там Валли с отрядом копов. Он выглядел так, будто ему дали под дых. Я сделала вид, что была в центре по своим делам и просто проходила мимо. И спросила его, что произошло.

Тета уткнулась головой ему в грудь, и Генри почувствовал, что она вся дрожит.

– Там была Дэйзи, – с трудом проговорила она. – Манхэттенский маньяк добрался до Дэйзи. Она, наверное, вернулась за сережками и… На ее месте могла быть я, Генри.

Она снова принялась плакать. Генри притянул ее к себе. Мысль о том, что он мог потерять Тету, внушала ему ужас.

– Тебе больно?

– Нет. Ах, Генри, я услышала этот жуткий свист, он будто раздавался со всех сторон. Я побежала, но не смогла открыть двери, и вдруг… – Она заговорила шепотом. – Все повторилось, как в Канзасе, Генри.

Генри помнил, что случилось в Канзасе. И также помнил то, что с тех пор этого не происходило еще ни разу.