Либба Брэй - Пророки

Джерихо приподнялся на руках и зашипел от боли. Он чувствовал себя разбитым. Разорванная рубашка лежала рядом на кровати. Выцветший шрам, разделявший пополам его широкую грудную клетку, почти зарос светлым пушком. Но появилась новая рана – зашитое отверстие на левой грудной мышце, прямо у сердца. Джерихо вспомнил, как их окружили в лесу, выстрелы и боль от пули. Он сложил вместе все фрагменты картинки и с ужасом осознал, что теперь Эви должна быть в курсе всего. Но она была здесь – лежала на соседней кровати прямо в одежде и туфлях и спала. Джерихо понял: она решила остаться с ним. Она все узнала и все равно не ушла.

Джерихо лег на место и стал смотреть, как Эви спит на расстоянии вытянутой руки от него. Она сильно устала и спала некрасиво: рот глупо приоткрылся, и она слегка похрапывала. Несмотря на все, что произошло, эта картинка заставила его улыбнуться. Не просыпаясь, Эви заерзала и потянулась. Джерихо посмотрел в окно, где уже появлялись первые лучи рассвета. Маленькие часы на прикроватном столике показывали 5:10 утра. Эви вдруг открыла глаза, и Джерихо поспешно натянул одеяло до самой шеи, прикрывая свои шрамы.

– Джерихо? – спросила Эви сонным голосом.

– Что с нами было, Эви?

– В тебя стреляли. Мы с дядей привезли тебя сюда, – осторожно сказала она. – Джерихо, а что в этих ампулах?

– Сколько пришлось использовать?

– Три.

– Я не… причинил вреда вам с Уиллом?

– Нет, – солгала она. – Джерихо, пожалуйста.

– Ты не поймешь, – мягко сказал он.

– Прошу тебя, прекрати так говорить.

– Нет. Не поймешь.

– Только если ты мне не расскажешь.

– Полиомиелит. Никакого чуда не произошло. Он сжег меня так же, как сестру. Сначала он отключил мои ноги, затем руки и, наконец, легкие. Меня замуровали в металлическом гробу и сказали, что я останусь в нем до конца жизни. Как в темнице. Что я больше не смогу дышать самостоятельно. Ходить и ездить на лошади. Прикасаться к кому-нибудь. – Он выразительно покосился на изгибы ее тела. – Я думал, что всю оставшуюся жизнь буду смотреть на потолок. После войны начали возвращаться солдаты, потерявшие какие-либо части тела – руки или ноги, раненые, разорванные взрывами. И тогда мои мучители решили попробовать секретную программу – они назвали ее «Проект Дедал». Все для того, чтобы помочь вернувшимся с войны.

– Что за программа?

Джерихо сделал глубокий вдох.

– Слияние человека и машины. Антропо-автоматический гибрид. Они заменяли то живое, что отняла болезнь или война, сталью, проводами и трубками. Мы должны были стать чудом индустриальной эпохи. Киборгами. Не смотри так.

Эви заморгала и отвернулась.

– Я… Извини. Просто это звучит нереально. Я не понимаю. – Она снова посмотрела на него. – Пожалуйста.

– Мы стали живым экспериментом, – продолжил Джерихо. – Нам ничего толком не объясняли и не раскрывали подробностей, только рассказали о том, как автоматика сможет заменить дефектные части наших тел и со временем срастись с нашими организмами. Это стало возможно благодаря особой сыворотке и витаминному тонику. Они должны были обеспечивать баланс между двумя половинами наших тел. Они обещали, что мы изменим судьбу человечества.

– Потрясающе! Но почему в газетах про это ничего не писали? Разве это не самая сенсационная история с тех пор, как Моисей принес людям Скрижали Завета?..

– Потому что ничего не получилось, – с горечью сказал Джерихо.

– Но я не понимаю.

– Я же сказал, что, кроме меня, были еще и другие. – Джерихо стал катать пустую ампулу по ладони. – Их тела стали отторгать инородные элементы, или не усваивали сыворотку, или и то и другое… Длилось все несколько дней или недель, но все кончалось одинаково: их разбивала лихорадка, потому что в теле расходилась инфекция. В итоге живая природа брала верх. Но тем, кто погиб, еще повезло…

– Повезло? – недоумевала Эви.

Джерихо помрачнел.

– Некоторые сходили с ума. Они видели несуществующие вещи, разговаривали с пустотой, сыпали предсказаниями. Или начинали биться в припадках ярости, круша все на своем пути, пока их не скручивали санитары – требовалась огромная толпа людей, чтобы удержать хотя бы одного из нас. Доктора обкалывали их наркотой, надеясь придумать какой-нибудь выход. Я смотрел, как люди превращаются в ничто, человеческие огрызки – и их развозили по хосписам умирать.

Джерихо аккуратно поставил ампулу на прикроватный столик. Даже пустая, она еще продолжала испускать слабое голубоватое сияние.

– На соседней кровати лежал сержант по имени Барри Леонард из города Топека. Помню, он как-то рассказывал, что если мне захочется навестить его город, нужно просто представить себе ад с маленьким магазином посередине. И в этом магазине никогда нет того, что тебе нужно. Вот таким он был забавным парнем. – Джерихо улыбнулся своим воспоминаниям, но потом снова стал серьезен. – Он вернулся с войны без обеих ног и одной руки. В кровати лежало меньше, чем полчеловека. Люди проходили мимо него, они даже боялись посмотреть. Будто опасались, что заразятся его несчастьем. Его боль казалась страшнее смерти.

Эви задумчиво подперла голову рукой. Джерихо сел в постели и стыдливо завернулся в простыню, но Эви успела окинуть вороватым взглядом его широкую грудь – мягкий золотистый пушок, развитые мускулы, длинный застарелый шрам рядом с тем, что зашили сегодня. Ей вдруг захотелось приблизиться к нему и коснуться губами его кожи.

– Нас обоих отдали в «Проект Дедал», поскольку мы считались хорошими кандидатами. На операцию нас отправляли одновременно. Перед тем как отключиться от наркоза, я увидел, что Леонард улыбается мне. «Не верь даже собственной рубашке, парень!» Он часто любил так повторять. – Джерихо грустно улыбнулся. – Я помню, каково это – впервые за долгие месяцы пошевелить пальцами на ноге. Ты даже не представляешь, насколько может быть потрясающим твой собственный большой палец. Когда я впервые вышел на улицу и почувствовал прикосновение солнца на лице… – Он покачал головой. – Мне захотелось потянуться и достать до солнца, взять его в руки, как мяч, который тебе дарят на день рождения в детстве. Меньше чем через неделю я стал бегать. Я мог бежать мили и мили и не уставать. Сержант Леонард бежал рядом и подгонял меня. Когда мы заканчивали, он хлопал меня по спине, как старший брат, и повторял, что мы – будущее человечества. Каким голосом он это говорил – полным надежды и счастья… – Джерихо будто стряхнул с себя воспоминания. – Мы сидели на скамейке во дворе и смотрели, как солнце садится за холмы, и восхищались этой красотой.

Эви хотелось сказать что-нибудь, но она не могла придумать ничего путного. Джерихо наконец-то решился ей все рассказать, и она не хотела разрушать очарование момента.