Линкольн Чайлд - Белый огонь

– Рукопись, старина! – выдохнул Пендергаст; он тратил все силы на то, чтобы оставаться на месте. – Возьмите рукопись!

Клифиш наклонился и осторожно взял рукопись из руки Пендергаста, сунул в карман своего пальто, потом схватил Пендергаста за ворот и с огромным трудом вытащил на площадку второго этажа. Пендергаст перевел дыхание, встал и с гримасой отряхнулся. Они обошли дыру в полу и начали осторожно спускаться по лестнице, как вдруг снаружи донесся невнятный голос:

– Эй! Кто это там?

Клифиш и Пендергаст замерли.

– Это смотритель, – прошептал Клифиш.

Пендергаст жестом показал Клифишу, чтобы тот погасил фонарь. Направив свой фонарик себе на лицо, он приложил палец к губам и показал на входную дверь.

Они двинулись вперед со скоростью улитки.

– Кто там? – снова раздался голос.

Пендергаст безмолвно вытащил из кармана большой пистолет и взял его за ствол.

– Что вы делаете? – с тревогой в голосе спросил Клифиш, схватив Пендергаста за руку.

– Этот человек пьян, – шепотом ответил агент ФБР. – Я без труда смогу обезвредить его.

– Насилие? – сказал Клифиш. – Господи боже – против поданного ее величества?!

– У вас есть предложения получше?

– Бежать со всех ног.

– Бежать?

– Вы сами сказали, что он пьян. Мы побежим к калитке, а потом в лес.

Пендергаст с сомнением посмотрел на него, но оружие все-таки убрал. Он прошел по ковру к входной двери, чуть-чуть приоткрыл ее и выглянул. Ничего не услышав, он дал знак Клифишу следовать за ним по узкой дорожке к ограде. Когда он открыл калитку, из-за туч появилась луна, и из ближайших елей раздался торжествующий голос:

– Эй, вы! Ни шагу дальше!

Пендергаст бросился через калитку и припустил что есть духу. Клифиш помчался за ним. Воздух взорвался выстрелом из дробовика, но ни один из них не остановил свой стремительный бег.

– Вы ранены! – выдохнул Клифиш, стараясь не отстать.

Он заметил, что из плеча Пендергаста с каждым его прыжком вылетают капли черновато-красной жидкости.

– Несколько дробинок, ничего серьезного. Доберемся до Коннота – я удалю их пинцетом. Что с рукописью? Цела?

– Да-да. Рукопись в порядке.

Клифиш не бегал так со своих оксфордских дней. Но мысль о пьяном смотрителе и его оружии придавала силу его ногам, и он несся за Пендергастом мимо Спрингеттсвуда в Хэмпстед-Хит, а оттуда – Deo Gratias! [37]– на Ист-Хит-роуд, к стоянке такси и свободе.

Когда Кори проснулась в своем номере в отеле «Себастиан», почти всю ночь промучившись кошмарами, снег все еще шел. Город был покрыт белым одеялом, и снегоуборочные машины работали без остановок, громыхая по улицам в центре города и соскребая снег в кучи, а погрузчики перекидывали его в самосвалы, которые увозили снег из города.

Она посмотрела на часы: восемь.

Ночь прошла ужасно. Полиция приехала немедленно, нужно отдать им должное. Группу возглавлял сам шеф. Они забрали тело Джека и записку, задали Кори вопросы, собрали улики и пообещали расследовать происшествие. Беда только в том, что у них хватало проблем с делом серийного поджигателя. Судя по виду шефа Морриса, он был на грани нервного срыва, а его люди так давно не спали, что их вполне можно было использовать статистами в каком-нибудь фильме про зомби. Вряд ли они сейчас могли провести тщательное расследование по ее делу, результат наверняка будет таким же, как с выстрелом по ее машине, но Кори больше не собиралась подставляться, тут пусть никто не сомневается.

Поэтому она отправилась в город и заказала номер в отеле «Себастиан». С учетом времени, проведенного в тюрьме, она пробыла в Роринг-Форке уже три недели, и ее четыре тысячи долларов сгорали с угнетающей скоростью. Проживание в «Себастиане» должно было сожрать немалую часть оставшихся денег, но убийство собаки так напугало девушку, что она не могла провести эту ночь в особняке да и вообще больше не могла оставаться там.

Она позвонила Стейси, сообщила ей о случившемся и предупредила, что возвращаться в дом Файна слишком опасно. Стейси сказала, что устроится где-нибудь в городе (у Кори возникло жуткое подозрение, что та проведет ночь в квартире Теда), и они договорились встретиться утром в девять в ресторане отеля. То есть через час. Кори не очень стремилась к этому разговору.

Мало ей было геморроя, так полиция еще связалась с владельцем особняка, а он позвонил Кори на ее сотовый, разбудив в шесть часов утра. Файн скрежетал зубами и орал, что это ее вина, что она нарушила все правила, включала обогреватель и пускала в особняк бездомных. Он заводился все сильнее и сильнее, назвал ее преступницей, высказал предположение, что она наркоманка, и пригрозил подать в суд на нее и на ее лесбийскую подружку, если они вернутся в дом.

Кори дала ему выпустить пар, а потом высказала этому негодяю все, что о нем думает: что он самое презренное человеческое существо, каких она встречала, что хорошо бы жена пустила его по миру, – а в конце предположила, что его брак распался из-за недостаточной величины его члена. Файн был вне себя от бешенства, и Кори получила некоторое удовлетворение, когда повесила трубку в начале его следующей грязной тирады. Однако от ее удовлетворения не осталось и следа, как только она задумалась о том, где ей остановиться. В Базальт вернуться она не могла – дороги были закрыты, а еще одна ночь в отеле «Себастиан» (или вообще в любом другом отеле города) привела бы к ее полному банкротству. И что ей теперь делать?

Но в одном она была уверена: из Роринг-Форка она никуда не уезжает. Боится ли она тех мерзавцев, которые стреляли в нее и убили ее собаку? Конечно боится. Но выпереть ее из города никому не удастся. Разве она сможет уважать себя, если такое случится? И каким полицейским она станет, если испугается угроз? Нет! Так или иначе, но в городе она останется и будет способствовать поиску тех, кто ей угрожает.

Когда Кори вошла в ресторан, Стейси Боудри уже сидела с большой кружкой кофе. Вид у Стейси был помятый: под глазами черные круги, каштановые волосы растрепаны. Кори села и взяла меню. Три доллара за апельсиновый сок, десять за яичницу с беконом, восемнадцать за яйца «Бенедикт». Она положила меню: ей и чашка кофе была не по карману. Когда подошла официантка, Кори заказала стакан воды. А вот Стейси заказала бельгийские вафли и яичницу с беконом, прожаренную с обеих сторон. После этого она подвинула чашку кофе к Кори.

– Пей, – велела она.

Кори, рассыпавшись в благодарностях, отхлебнула чуть-чуть кофе, потом сделал большой глоток. Боже, кофеин был ей просто необходим. Она выпила кофе и подтолкнула чашку назад. Она не знала, с чего начать.

К счастью, начала сама Стейси:

– Нам нужно поговорить, Кори. Об этом сукином сыне, который тебе угрожает.