Агата Кристи - Лощина

– А ваш… тоже кузен… мистер Эдвард Энкейтлл… ему нравился доктор Кристоу?

– Нет, не очень… но, в общем, он почти не знал его.

«Ее голос, – подумал Пуаро, – звучит несколько натянуто».

– А ваш… еще один кузен? Мистер Дэвид Энкейтлл?

Генриетта улыбнулась:

– Дэвид, я думаю, ненавидит всех нас. Он проводит время, заточившись в библиотеке, читает «Британскую энциклопедию».

– О! Серьезный юноша.

– Мне жаль его. У него тяжелая обстановка дома… Мать – человек неуравновешенный… инвалид. Единственный его способ самозащиты – чувствовать свое превосходство над окружающими. Если это ему удается – все в порядке, но иногда эта защита рушится, и тогда виден истинный Дэвид, легкоранимый и уязвимый.

– Он чувствовал свое превосходство над доктором Кристоу?

– Пытался… но, мне кажется, из этого ничего не получалось. Я подозреваю, что Джон Кристоу был как раз таким человеком, каким хотел бы стать Дэвид… В результате – он питал к Джону отвращение.

Пуаро задумчиво кивнул головой:

– Да… Самонадеянность, уверенность, мужество – черты сугубо мужского характера. Это интересно… очень интересно.

Генриетта ничего не ответила.

Сквозь каштаны, внизу у бассейна, Эркюль Пуаро увидел человека, который, наклонившись, казалось, что-то искал.

– Интересно… – снова тихо повторил Пуаро.

– Что вы сказали?

– Это кто-то из людей инспектора Грэйнджа, – ответил Пуаро. – Он как будто что-то ищет?

– Наверное, улики. А что еще могут искать полицейские? Пепел от сигарет, следы башмаков, обгорелые спички? – В голосе Генриетты была горькая насмешка.

– Да, они ищут все это, – серьезно ответил Пуаро, – иногда находят. Но настоящие улики, мисс Сэвернейк, в деле, подобном этому, обычно нужно искать в личных отношениях людей, связанных с преступлением.

– Я что-то не понимаю вас.

– Важны мелочи! – сказал Пуаро. Он сидел, откинув голову назад, полуприкрыв веками глаза. – Не сигаретный пепел или отпечатки резиновых каблуков, а жест, взгляд, неожиданный поступок…

Генриетта, резко обернувшись, пристально посмотрела на него. Пуаро почувствовал этот взгляд, но не повернул головы.

– Вы имеете в виду… что-нибудь определенное?

– Я думал о том, как вы, шагнув вперед, взяли револьвер из рук миссис Кристоу, а затем уронили его в бассейн.

Он почувствовал, что она слегка вздрогнула, но голос ее остался таким же ровным и спокойным:

– Герда, мосье Пуаро, довольно неуклюжий человек. В состоянии шока она могла бы выстрелить и, если в револьвере была еще пуля… поранить кого-нибудь.

– Однако было очень неуклюже с вашей стороны уронить револьвер в воду, не правда ли?

– Видите ли… У меня тоже был шок… – Генриетта помолчала. – На что вы намекаете, мосье Пуаро?

Пуаро выпрямился, повернулся в ее сторону и заговорил обычным деловым тоном:

– Если были отпечатки пальцев на этом револьвере… Я имею в виду отпечатки, сделанные до того, как миссис Кристоу взяла его в руки, было бы интересно узнать, кому они принадлежали… но этого мы теперь никогда не узнаем.

– Вы хотите сказать, что там были мои отпечатки пальцев, – тихо, но твердо сказала Генриетта. – Вы намекаете, что это я застрелила Джона и оставила револьвер около тела, чтобы Герда могла подойти и взять его… Вы на это намекаете, не так ли? Однако, если я так сделала, согласитесь, у меня хватило бы ума прежде всего стереть свои собственные отпечатки пальцев.

– Вы, мадемуазель, достаточно умны и понимаете, что, сделай вы так и не окажись на револьвере никаких следов, это было бы крайне странным! Потому что все вы накануне стреляли из этого револьвера. Герда Кристоу вряд ли стерла отпечатки пальцев до выстрела… К чему ей это?

– Значит, вы думаете, что я убила Джона? – медленно сказала Генриетта.

– Умирая, доктор Кристоу сказал: «Генриетта!»

– И вы считаете, что это было обвинением? Это не так.

– Что же в таком случае?

Генриетта, вытянув ногу, чертила носком туфли что-то на земле.

– Вы не забыли, – сказала она тихо, – что я говорила вам не так давно? О наших отношениях?

– Ах да! Вы были его возлюбленной… и, умирая, он произносит ваше имя. Очень трогательно!

– Издеваетесь?

– Нет, что вы. Но я не люблю, когда мне лгут, а именно это, я думаю, вы и пытаетесь делать.

– Я же говорила вам, что не очень правдива, – тихо сказала Генриетта, – но когда Джон сказал «Генриетта!», он не обвинял меня в убийстве. Неужели вы не можете понять, что такие люди, как я, не могут лишить кого-либо жизни?! Мы творим, а не уничтожаем. Я не убиваю людей, мосье Пуаро. Я не могла бы убить, это чистая правда. Вы подозреваете меня только потому, что мое имя прошептал умирающий человек, который вряд ли сознавал, что говорит.

– Доктор Кристоу знал, что говорил! Голос был энергичный и уверенный, как у доктора во время жизненно важной операции, который говорит четко и настойчиво: «Сестра, пинцет, пожалуйста!»

– Но… – Она казалась ошеломленной, захваченной врасплох.

– И это не только из-за слов, сказанных умирающим доктором Кристоу. Я не верю, что вы способны на предумышленное убийство… Нет! Но вы могли выстрелить внезапно, под влиянием сильной обиды, негодования… и если так… если так, мадемуазель, у вас достаточно изобретательности, чтобы скрыть следы.

Генриетта поднялась со скамьи. Мгновение она стояла, глядя на него, бледная, потрясенная. Затем сказала с неожиданно разочарованной улыбкой:

– А я думала, что вы мне симпатизируете.

Пуаро вздохнул.

– К сожалению, так оно и есть, – грустно сказал он.

Генриетта ушла, а Пуаро все еще сидел на скамье, пока не увидел, как инспектор Грэйндж решительным шагом обогнул бассейн и направился по тропинке мимо павильона.

Инспектор, видимо, шел с определенной целью: или в «Тихую гавань», или в «Голубятню». «Интересно все же, куда?» – подумал Пуаро.

Пуаро поднялся и пошел назад тем же путем, каким пришел. Если инспектор Грэйндж направлялся к нему, Пуаро не прочь был узнать, что тот хотел ему сообщить.

Однако, вернувшись в «Тихую гавань», он не обнаружил никаких посетителей. Пуаро задумчиво посмотрел вдоль дороги в сторону «Голубятни». Он знал, что Вероника Крэй не уехала в Лондон.

Интерес Эркюля Пуаро к Веронике Крэй усилился: роскошный мех, горка спичечных коробков, неубедительное объяснение по поводу неожиданного вторжения в субботу вечером и, наконец, рассказ Генриетты о Джоне Кристоу и Веронике.

Интересная модель отношений. Да, он воспринимал это именно так. Сложные переплетения чувств и характеров. Странный, запутанный узор, пронизанный темными нитями ненависти и страсти.

Действительно ли Герда Кристоу убила мужа? Или все было сложнее? Вспомнив свой разговор с Генриеттой, Пуаро решил, что все было не так просто. Генриетта сделала поспешный вывод, что он ее подозревает в убийстве, хотя на самом деле у него и в мыслях ничего подобного не было. Он просто считал, что она что-то знает. Знает и скрывает…