Агата Кристи - Лощина

– Это не блеф, – коротко ответил Эдвард.

Такси рывком снова устремилось вперед. Только когда машина свернула на Кэмбридж-Террас, Эдвард пришел в себя.

– Мы не успеем на два пятнадцать, – сказал он и постучал по стеклу водительской кабины: – Поехали к «Баркли [73]».

– Почему мы не успеем? – холодно спросила Мидж. – Сейчас еще только двадцать пять минут второго.

Эдвард улыбнулся.

– У вас нет с собой никаких вещей, малышка Мидж. Ни ночной рубашки, ни зубной щетки, ни обуви, удобной для прогулок. Как вы знаете, еще есть поезд в четыре пятнадцать. Сейчас мы за ленчем все обсудим.

– Как это похоже на вас, Эдвард, – вздохнула Мидж. – Всегда помнить практическую сторону. Вы не умеете терять голову, не так ли? Ну что ж, это был прекрасный, хоть и короткий сон.

Мидж вложила в ладонь Эдварда свою руку и улыбнулась прежней улыбкой.

– Простите, на улице я вела себя как рыночная торговка из рыбных рядов, – сказала она. – Но знаете, Эдвард, вы были несносны!

– Да, – сказал он. – Пожалуй!

С легким сердцем они вошли в «Баркли», расположились за столиком у окна, и Эдвард заказал чудесный ленч.

Покончив с курицей, Мидж вздохнула:

– Мне пора. Мое время кончилось.

– Сегодня вы не будете торопиться, даже если мне придется скупить ради этого половину платьев в вашем магазине.

– Вы очень милы, Эдвард!

После crkpes suzettes [74]официант принес кофе. Помешивая ложечкой сахар, Эдвард тихо спросил:

– Вы действительно так любите Эйнсвик?

– Не надо об Эйнсвике! Я так разочарована, что мы не уехали поездом в два пятнадцать и, конечно, на четыре пятнадцать нам тоже уже не успеть… Зачем сыпать соль на рану?

Эдвард улыбнулся:

– Я не приглашаю вас на поезд в четыре пятнадцать… Я предлагаю отправиться в Эйнсвик… насовсем… если вы, конечно, сможете терпеть меня.

Мидж посмотрела на него поверх кофейной чашки… потом медленно опустила ее, стараясь сдержать дрожь в руке.

– Что вы имеете в виду, Эдвард?

– Я предлагаю вам, Мидж, выйти за меня замуж. Не думаю, что это очень романтичное предложение. Человек я нудный, я это знаю, и не очень-то к чему-либо пригодный… Читаю книги и слоняюсь без дела. Но, хоть я и не слишком яркая личность, мы знаем друг друга много лет, и надеюсь, что Эйнсвик сам по себе будет компенсацией. Я думаю, вы будете счастливы в Эйнсвике. Вы согласны?

У Мидж сдавило горло, раз, другой…

– Я думала… Генриетта… – сказала она и остановилась.

– Да, – ответил Эдвард. Голос его был ровный и бесстрастный. – Я четыре раза просил Генриетту выйти за меня замуж, и каждый раз она мне отказывала. Генриетта твердо знает, чего она не хочет.

В наступившей тишине Эдвард спросил:

– Ну так как же, Мидж?

Мидж посмотрела на него. У нее перехватило дыхание.

– Кажется просто невероятным… когда предлагают блаженство на блюдечке… в «Баркли»!

Лицо Эдварда озарилось. На мгновение он прикрыл руку Мидж своей.

– Блаженство на блюдечке! – повторил он. – Значит, вы так думаете об Эйнсвике. О Мидж! Я очень рад!

Счастливые, они посидели еще немного. Эдвард заплатил по счету, добавив чудовищные чаевые. Посетители в ресторане поредели.

– Нам пора, – с усилием сказала Мидж. – Я думаю, мне лучше вернуться к мадам Элфридж. В конце концов, она на меня рассчитывает. Я ведь не могу просто взять и уйти.

– Конечно. Я думаю, надо вернуться и отказаться от должности, или заявить об уходе, или как там это называется… Ты не будешь больше там работать. Я этого не хочу. Но прежде всего мы отправимся в один из магазинов на Бонд-стрит [75], где продают кольца.

– Кольца?!

– Так ведь принято.

Мидж засмеялась.

В неярком свете ювелирного магазина Мидж и Эдвард склонились над крытыми бархатом подставками с рядами сверкающих обручальных колец. Предупредительный продавец доброжелательно наблюдал за ними.

– Нет. Не изумруды! – сказал Эдвард, отодвинув бархатную подставку.

Генриетта в зеленом твиде… Генриетта в вечернем платье, словно из китайского жадеита [76]… Нет, не изумруды… Мидж постаралась заглушить острый укол боли в сердце.

– Выбери за меня, – сказала она Эдварду.

Он снова склонился над прилавком. Наконец он выбрал кольцо с одним бриллиантом, не очень большим, но прекрасного цвета и блеска.

– Мне нравится это.

Мидж кивнула. Выбор свидетельствовал о безошибочном, изысканном вкусе. Она надела кольцо на палец. Эдвард и продавец, откинув головы назад, смотрели, как оно выглядит на руке. Эдвард выписал чек на 342 фунта и, улыбаясь, вернулся к Мидж.

– Ну а теперь пойдем и хорошенько нагрубим твоей мадам Элфридж, – сказал он.

– Мои дорогие, я просто в восторге! – Леди Энкейтлл протянула изящную руку Эдварду, а другой слегка коснулась Мидж. – Ты поступил совершенно правильно, Эдвард, заставив ее бросить этот ужасный магазин и приехать сюда. Мидж, разумеется, останется здесь, отсюда и выйдет замуж… Церковь Святого Георга, три мили по дороге, хотя лесом всего одна миля, но через лес не ходят венчаться. И я полагаю, должен быть викарий [77]… да, но у бедняги такие отвратительные простуды каждую осень… тогда как у его помощника типично англиканский голос, так что вся церемония будет более торжественной и к тому же более религиозной, вы понимаете, что я имею в виду? Так невероятно трудно сохранять благоговейное состояние, если говорят в нос.

В общем, это был типично «люсиобразный» прием! Мидж хотелось смеяться и плакать одновременно.

– Я очень хочу быть выданной замуж отсюда, – сказала она.

– В таком случае решено, дорогая! Белый, чуть кремоватый атлас… и, я думаю, молитвенник в переплете цвета слоновой кости, а не букет! Шаферы?

– Нет. Я не хочу никакой суеты. Просто скромное венчание.

– Понимаю, дорогая… и, думаю, ты права. Осенняя свадьба – почти всегда хризантемы. Мне кажется, хризантема – такой… невдохновляющий цветок. Подобрать подружек невесты очень трудно, это требует стольких усилий и времени. Как правило, какая-нибудь из них жутко некрасива и портит всю картину, но ее обязаны включить в церемонию, потому что обычно она – сестра жениха. Впрочем, – леди Энкейтлл просияла, – у Эдварда нет сестер.

– Что ж, очко в мою пользу, – улыбнулся Эдвард.

– Но хуже всего на свадьбе – дети, – продолжала свою мысль леди Энкейтлл. – Все говорят: «Ах, как мило!» Но, дорогая, сколько волнений! Они наступают на шлейф или ревут, зовут свою няню, к тому же их довольно часто тошнит… Я просто удивляюсь, как это невесте удается войти в церковный притвор в соответствующем событию состоянии духа, не ведая, что творится у нее за спиной.

– За моей спиной вообще может ничего не быть, – весело сказала Мидж. – Даже шлейфа. Я могу венчаться в жакете и юбке.