Агата Кристи - Карты на столе

– Ну, каждому свое. Я на такие тонкости не способен… Это не в моем стиле.

– Что же такое ваш стиль? – Озорной огонек блеснул в глазах Пуаро.

– Простой, честный, ревностный офицер, человек, добросовестно выполняющий свой долг, – вот мой стиль, – с ответным огоньком в глазах произнес инспектор. – И никаких выкрутасов, никаких фокусов. Только честный пот. Скучноватая, довольно рутинная работа – вот так вот!

Пуаро поднял стакан.

– За наши с вами методы, и пусть же успех увенчает наши совместные усилия!

– Я надеюсь, полковник Рейс сумеет добыть нам что-нибудь о Деспарде, – сказал Баттл. – Источников у него хватает.

– А миссис Оливер?

– Немного суетлива. Эта женщина у меня вызывает симпатию. Говорит много глупостей, но славный человек. И женщина может узнать о женщине такие вещи, до которых мужчине и не додуматься. Она может докопаться до чего-нибудь стоящего.

Они расстались. Баттл возвратился в Скотленд-Ярд, чтобы подготовить руководящие инструкции. Пуаро отправился на Глоусестер-Террас, 200.

Доктор Робертс при встрече с гостем с шутливым удивлением поднял брови.

– Два сыщика в один день, – с улыбкой сказал он. – Понимаю: к вечеру – наручники.

Пуаро улыбнулся в ответ.

– Смею вас заверить, доктор Робертс, что мое время поделено на всех четверых поровну.

– Ну, это при наших обстоятельствах стоит благодарности. Закурите?

– Если позволите, я предпочту свои. – И Пуаро закурил тоненькую папиросу.

– Итак, чем могу служить? – спросил Робертс.

Пуаро молча курил, потом сказал:

– Вы хорошо разбираетесь в человеческих характерах, доктор?

– Не знаю. Пожалуй, разбираюсь. Врачу приходится.

– Вот и я пришел к такому выводу. Я сказал себе: «Врач всегда должен знать своих пациентов: их особенности, как они говорят, как дышат, как выражают беспокойство, – врач отмечает эти вещи автоматически, даже и не сознавая, что замечает! Доктор Робертс должен мне обязательно помочь».

– Я готов вам помочь. В чем у вас затруднения?

Пуаро достал из изящной маленькой коробочки три аккуратно сложенных карточных счета.

– Это три первых роббера, сыгранные накануне вечером, – пояснил он. – Вот первый, почерк мисс Мередит. Это освежит вашу память, и не сможете ли вы мне сказать, какова была заявка и как каждый ходил?

Робертс в изумлении уставился на него.

– Вы шутите, мсье Пуаро. Как же это можно помнить?

– Неужели не можете? Я бы был вам так благодарен. Вот этот первый роббер. Первый гейм, видимо, был выполнен на червях или на пиках, и кто-то еще подсел на пятьдесят.

– Дайте посмотреть, это была первая рука. Да, мне кажется, они начали с пик.

– А следующая раздача?

– Полагаю, кто-то подсел на пятьдесят, но не могу вспомнить, кто именно. В самом деле, мсье Пуаро, не возлагайте на меня надежд.

– Неужели вы не помните заявки, ходы?

– Я сыграл большой шлем [48], это я помню, были и удвоения. Я помню также, как с треском провалился, разыгрывая, по-моему, три без козыря, да еще с реконтрой [49]. Но это было позже.

– Вы помните, с кем играли?

– С миссис Лорример. Помню, выражение лица у нее было довольно мрачное. Видно, не понравилась моя заявка.

– А вы не припомните еще какие-либо ходы или заявки?

Робертс засмеялся.

– Дорогой мсье Пуаро, вы в самом деле надеетесь, что я вспомню! Но ведь произошло убийство, – уже достаточно для того, чтобы выбить из головы самые блистательные ходы, а кроме того, с тех пор я сыграл, по крайней мере, еще с полдюжины робберов.

Вид у Пуаро был удрученный.

– Так что уж извините, – сказал Робертс.

– Ничего, это не беда, – медленно сказал Пуаро. – Я все же надеюсь, что вы, может быть, вспомните хотя бы один-два последних хода, потому что, я думаю, они могли бы быть важными вехами, чтобы вспомнить другие вещи.

– Какие другие вещи?

– Ну вы, например, могли отметить, что ваш партнер допустил оплошность в простой игре без козыря, или, скажем, противник, неудачно разыгрывая верную карту, предоставил вам пару неожиданных взяток.

Доктор Робертс внезапно посерьезнел, наклонился вперед.

– А, – сказал он, – теперь мне ясно, куда вы клоните. Простите, я сперва подумал, что это за глупости он все говорит. Вы считаете, что убийство, успешное его осуществление, могло внести в игру преступной пары какие-то изменения?

Пуаро кивнул.

– Вы правильно поняли. Это был бы великолепнейший ключ, если бы вы четверо хорошо знали игру друг друга. Перемена в игре, утрата блеска или упущенная возможность, ошибка – это было бы немедленно замечено. К несчастью, вы не были знакомы друг с другом. Перемена в игре могла не быть столь заметной. Но все же подумайте, дорогой доктор, я вас умоляю, подумайте. Не припоминаете ли вы какой-то неровности в чьей-нибудь игре, каких-то бросающихся в глаза ошибок?

Некоторое время оба молчали. Потом доктор Робертс тряхнул головой.

– Бесполезно, не могу вам помочь, – решительно сказал он. – Я просто не помню. Я ничего не могу вам сказать, кроме того, что уже сказал раньше: миссис Лорример – первоклассный игрок, я не заметил, чтобы она хоть раз допустила оплошность. Она блистала от начала до конца. Игра Деспарда тоже была все время хороша. Довольно расчетливый игрок, то есть его заявки всегда точно обоснованы. Он никогда не отступает от своих правил. Не станет рисковать. Мисс Мередит – она колебалась.

– Да? Мисс Мередит? – подхватил Пуаро.

– Вот она делала ошибки, помнится, раза два за вечер. Но, может быть, просто от утомления… и она не такой уж опытный игрок. Да и руки у нее тряслись… – Он замолчал.

– Когда у нее тряслись руки?

– Когда же?.. Не могу вспомнить… Мсье Пуаро, вы заставляете меня выдумывать. Я думаю, она просто нервничала.

– Извините. И есть еще один момент, где я прошу у вас помощи.

– Да?

– Это трудно… – медленно сказал Пуаро. – Понимаете, я не хочу задавать вам наводящих вопросов. Если я спрошу у вас: вы обратили внимание на то-то и то-то? – я таким образом уже как бы нацелю вашу мысль. Ваш ответ уже не будет таким ценным. Позвольте мне попытаться подойти к сути иным путем. Не затруднит ли вас, доктор Робертс, описать обстановку комнаты, в которой вы играли?

Изумление отразилось на лице Робертса.

– Обстановку комнаты?

– Да, если вас не затруднит.

– Дорогой мой, я просто не знаю, с чего начать.

– Начинайте с чего заблагорассудится.

– Ну, много хорошей мебели…

– Non, non, non, пожалуйста, прошу вас, поточнее.

Доктор Робертс вздохнул и начал, подражая тону аукциониста:

– Одно широкое канапе [50], обитое парчой цвета слоновой кости, другое такое же – зеленой. Восемь или девять персидских ковров, гарнитур из двенадцати небольших позолоченных стульев в стиле ампир [51]. Бюро в стиле Вильгельма и Марии [52]. (Чувствую себя прямо как аукционист на аукционе.) Очень красивая китайская горка. Великолепное фортепьяно. Была и еще какая-то мебель, но она мне не запомнилась. Шесть превосходных японских гравюр. Две китайские картинки на зеркале. Пять или шесть очень красивых табакерок. На столе – японские нецке [53]из слоновой кости. Кое-какое старинное серебро, вазы, я думаю, эпохи Карла Первого [54]. Один-два предмета из баттерсийских эмалей… [55]