Эрик Сунд - Девочка-ворона

– Именно. Веревка недостаточно длинная для того, чтобы он мог, стоя на этих козлах, прикрепить ее к потолку. Элементарно, дорогой Ватсон. – Рюден указал на потолок.

– Кроме того, его повесили живьем. Он опорожнил кишечник, и если мы поищем повнимательнее, то, весьма вероятно, обнаружим, что у него еще произошло семяизвержение.

– Ты хочешь сказать, что, испуская дух, он кончил? – спросил Рюдена Шварц, и Жанетт показалось, что он сейчас рассмеется.

– Да. Обычно именно так и бывает. Но продолжим. Кто-то подвесил его к потолку, наверное, с помощью вон той стремянки. – Рюден указал на стремянку, прислоненную к стене чуть поодаль. – Потом подставили козлы, чтобы выглядело так, будто он стоял на них, и в заключение плеснули ему в лицо кислотой, но зачем?

– Хороший вопрос…

– Первое, что приходит мне в голову: чтобы скрыть его личность. – Иво обернулся к Жанетт. – Но выяснять это не наша работа. И наконец, маленькая специфическая деталь, что веревка слишком короткая. По крайней мере, какая-то зацепка.

– Любопытно, но я вижу такое уже во второй раз за относительно недолгое время, – заметил Рюден с необъяснимо довольным видом.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, не кислоту, а то, что веревка слишком короткая.

– То есть как? – заинтересовалась Жанетт.

– Да, тогда было то же самое. Покойником был мужчина средних лет, который обманывал свою сожительницу, живя с двумя семьями одновременно. Нас озадачила только деталь с короткой веревкой, а так все указывало на самоубийство.

– И у вас не возникло никаких сомнений?

– Нет, сожительница рассказала, что нашла его, вернувшись из поездки. Она же вызвала полицию. Под стулом лежала пачка телефонных каталогов.

– Значит, вы подумали, что он положил телефонные каталоги на стул и взобрался на них, чтобы достать до петли?

– Да, мы пришли именно к такому выводу. Сожительница рассказала, что, будучи в шоковом состоянии, скинула каталоги, когда снимала его, и у нас не было оснований подвергать ее слова сомнению. Там, кстати, не имелось никаких следов присутствия других лиц, а у нее, насколько мне помнится, было алиби. Ее рассказ подтвердили охранник с парковки и проводник поезда.

– Вы брали у него кровь на анализ?

Жанетт не покидало ощущение, будто она не видит чего-то, что находится у нее перед глазами, какую-то связь, которую ей никак не уловить.

– Насколько мне известно, нет. До этого не дошло. Дело прекратили, посчитав самоубийством.

– Значит, ты не усматриваешь никакой связи вот с этим?

– Ты просто надумываешь, Жанетт, – сказал Рюден. – Это два совершенно разных случая.

– Ладно, вполне возможно. Но отвезите парня в Сольну, и пусть химики проверят, нет ли там остатков обезболивающих препаратов.

У Рюдена сделался озадаченный вид. Иво Андрич, сразу уловивший мысль Жанетт, пояснил коллеге:

– У нас в лаборатории уже есть три трупа. Да, убитые мальчишки, которые, как мы полагаем, угодили в руки одному и тому же преступнику. Правда, этого парня многое от них отличает. Те трое были жестоко избиты и к тому же кастрированы. Кроме того, им вводили обезболивающее, и мы обнаружили у них в крови следы наркотиков. Если проверим этого парня, то… – Он жестом передал слово Жанетт.

– Ну, даже не знаю. Это просто на уровне ощущения. – Она благодарно улыбнулась Иво.

У мальчика во внутреннем кармане нашли вызов в социальную службу Хессельбю. Внезапно они обрели его имя. Шварц и Олунд сразу съездили и привезли его родителей в Сольну для опознания.

Украшение, висевшее у мальчика на шее, оказалось семейной реликвией, которая из поколения в поколение переходила по наследству.

Уничтоженное лицо, конечно, не позволяло точно установить его личность, но, увидев татуировку мальчика, родители уже не сомневались в том, что это их сын. Процарапанные на груди буквы ОРФ были не самым обычным украшением для Стокгольма, и в одиннадцать двадцать родители подписали бумагу, вернувшую мертвому мальчику его лицо.

В отношении кислоты Рюден оказался прав: девяностопятипроцентная соляная кислота.

Анализы крови показали, что перед повешением мальчик получил сильную дозу амфетамина.

Получил ли он также ксилокаин адреналин, пока еще не установили.

Обнаженный мальчик лежал на столе для вскрытия разрезанным от шеи до пениса, и Иво Андрич заметил на его левой груди несколько маленьких пятнышек. Следов инъекций не наблюдалось – видимо, препараты ему давали с едой или питьем.

Через три часа, закончив отчет, Иво позвонил Жанетт Чильберг и кратко рассказал о своих выводах.

– Многое напоминает остальных мальчиков, – начал он. – Пока мы обнаружили только следы амфетамина, но в этом случае инъекции не делались.

– Нет?

– Нет, он получил препарат каким-то иным образом. Зато я нашел у него на груди два маленьких пятнышка.

– Что еще за пятнышки?

– Похоже на следы электрического пистолета, но я не совсем уверен.

– А ты совершенно уверен, что на других мальчиках нет подобных отметин?

– Нет, поскольку они довольно сильно истерзаны. Но, пожалуй, придется снова достать их и еще раз обследовать. Я позвоню.

Они закончили разговор.

Электрический пистолет, думала Жанетт Чильберг. На этот раз кто-то себе изменил.

Мальчика, найденного повешенным на чердаке в квартале Монумент, звали Самуэль Баи. Ему было шестнадцать лет, он сбежал из дома, и имелось заявление о его исчезновении. Социальная служба Хессельбю приложила сведения о злоупотреблении наркотиками, кражах и драках.

Родители бежали от войны в Сьерра-Леоне и неоднократно оказывались под следствием. Главной проблемой семьи являлся старший сын Самуэль, который демонстрировал явные симптомы психической травмы, полученной во время войны, и периодически проходил курсы лечения в детской психиатрической клинике, а также у частного психотерапевта по имени София Цеттерлунд.

Жанетт содрогнулась. Снова София. Сперва Лундстрём, а теперь Самуэль Баи. Если мир тесен, то Стокгольм еще теснее.

Странно, что эта женщина все время оказывается замешанной, думала Жанетт. А может, и нет. Экспертизу преступлений против половой неприкосновенности детей в Швеции проводят в общей сложности пять полицейских. Сколько же психологов специализируется на детях, получивших психическую травму?

Вероятно, два или три человека.

Она подняла трубку и набрала номер Софии Цеттерлунд.

– Здравствуйте, София. Это опять Жанетт Чильберг, на этот раз по поводу Самуэля Баи из Сьерра-Леоне. Он проходил у вас лечение. Мы нашли его мертвым.

– Мертвым?

– Да. Убитым. Мы могли бы встретиться во второй половине дня?