Франк Тилье - Медовый траур

Я прижался лбом к его лбу:

– Ну и что там внизу?

– У меня нет времени, мудак!

– Я жду.

Он захлебывался словами:

– Всякое странное! Ядовитые твари, кобры, черные скорпионы, опасные насекомые! И наркотики тоже, но не обычные… вещества на основе яда… А в боковых проходах они еще другим занимаются… Колдовство, черная магия, вуду. Лучше туда не лезть… – Его голова стукнулась о железный борт. – Всё! Я всё тебе выложил, вызывай «скорую»!

– Не всё. Тебе приходилось сбывать кому-нибудь зараженных насекомых?

– Что?

– Носителей малярии, желтой лихорадки! Кто такими торгует?

Я, потянув за ворот, сдавил ему шею, и он наконец разродился:

– Я только слышал… разговоры об этом… Я не знаю даже… правда ли это… Ох, блядь… – Он захрипел. – Начинается! Черт! Не дай мне подохнуть!

Я глянул на часы:

– Шесть минут. Подействовало быстрее, чем я думал… Славная зверюшка! Как туда попадают?

– Без меня… тебе не войти…

Я терпеливо ждал, не говоря ни слова. Его губы корчились, скручивались жуткими восьмерками.

– В баре… Спросишь… Опиума. Скажешь… «поцелуй паучихи». Это… пароль.

– Когда они там собираются?

– Один раз… в месяц… во время… новолуния… Тебе надо… поторопиться… Сегодня последняя… ночь… до начала следующего цикла… Бар… через четыре часа… закроется… Hombre! Черт!

– Они будут меня обыскивать?

Мексиканец трудно, со свистом дышал.

– Да. Если они… что-то заподозрят… ты оттуда… не выйдешь… останешься там, внизу…

Он повалился набок, стиснул зубы.

Я достал из рюкзака шприц, наполненный смесью физраствора с сывороткой против яда черной вдовы, и воткнул иглу ему в плечо.

– Через несколько минут все пройдет. Спасибо за помощь… hombre… – Я потряс у него перед носом бруском гашиша. – А об этом я готов забыть… в знак благодарности… и в обмен на небольшую услугу…

Он медленно приподнялся, все еще наполовину оглушенный:

– А мои… деньги… Отдай мне… деньги…

– Сберегу их в теплом местечке, – с улыбкой пообещал я. – Сейчас поедешь на набережную Орфевр, где тебя допросят как положено. Ты повторишь все, что рассказал мне, но… забудешь о том, что было здесь, на свалке. Ты проявил желание сотрудничать – я за тебя заступлюсь, но, если ты меня заложишь, я с удовольствием оставлю в «Убусе» твой адрес, сообщив, что ты донес на них полицейским… и… – я ткнул указательным пальцем в фотографию женщины, лежавшую в его бумажнике, – и о ней я тоже позабочусь. Маленький паучок – и готово!

– Сукин… сын…

– Отлично! Вижу, умственные способности к тебе возвращаются. Ты все хорошо понял?

Он сплюнул на землю. Да, он все понял…

Я застегнул на нем рубашку, подобрал платком мертвую паучиху и направился к Сиберски, который расхаживал взад и вперед у машины. Вальдеса трясло, лицо у него было багровое.

– Комиссар! Что это… – начал лейтенант.

– В машину! Времени слишком мало! Объясню тебе по дороге, только сначала позвоню Дель Пьеро, пусть пробьет, что там есть на Вальдеса. А ты свяжись с Санчесом и попроси срочно вернуться в контору. Нам понадобится именно он, заменить некем…

С начала расследования прошло всего три дня, но мы заметно сдали. Дель Пьеро держалась на никотине и кофеине. Стены ее неярко освещенного кабинета, доска для заметок и монитор компьютера были сплошь заклеены липкими бумажками, папки накапливались так же неумолимо, как отобранные у сна часы. Давление сверху, малярия и мелкие личные проблемы, которых хватало у каждого, тоже радости не прибавляли.

Рядом со мной, сгорбившись и сложив руки на коленях, сидел осунувшийся инспектор Санчес. Я предложил ему сигарету, он отказался, я хотел было закурить сам, но вовремя спохватился: щелкнуть зажигалкой и высечь огонек – самый верный способ привлечь внимание к моим пальцам… показать всем, что они все еще дрожат.

– Станция-призрак «Аксо» растянулась на несколько километров, – объясняла Дель Пьеро, проводя шариковой ручкой линию на плане из архива городской транспортной сети. – В начале тысяча девятисотых годов компания «Метрополитен» задумала соединить третью и седьмую линии для более разумного их использования и проложить с этой целью рельсы от Пре-Сен-Жерве до Порт-де-Лила. Проложили, построили станцию «Аксо» с единственной платформой, но никакого выхода с нее наверх так никогда и не сделали, и ни один пассажир ни разу там не проехал. Еще несколько лет назад эту станцию использовали как депо, потом доступ к ней окончательно перекрыли.

Она показала на красный крестик:

– Заброшенная линия проходит вблизи «Аксо» и Бельвильского кладбища. Судя по этому плану, верхняя часть тоннеля располагается в среднем на глубине четырех метров под землей. Другими словами, начав рыть из какого-нибудь самого по себе углубленного места, например из подвала или из могилы, можно легко и быстро добраться до свода.

Я вздрогнул от резкого щелчка.

– Шарко, вы меня слушаете? – повысив голос, спросила комиссарша.

Я кивнул.

– Хорошо… Кроме того, туда вроде бы можно проникнуть через вентиляционные ходы, соединяющие «Аксо» с третьей и седьмой линией. Вообще-то, со стороны «Аксо» они были заложены, но их вполне могли и открыть… Если эти проходы существуют, они крайне опасны, потому что выводят в тоннели с рельсами, по которым ходят поезда.

Я повернул к себе план и стал рассматривать обведенную зону:

– Вальдес говорит, что не знает, где там вход, ему каждый раз завязывают глаза. Говорит, надо минуты три-четыре подниматься и спускаться по лестницам и даже выходить на поверхность, возможно – на кладбище. Вот почему, наверное, этот… черный рынок работает только в новолуние. Полная темнота, нечего опасаться, что заметят…

Комиссарша отбросила с лица рыжую прядь. Ее прическа, еще днем безупречная, теперь напоминала взорвавшуюся туманность.

– У нас слишком мало данных и слишком мало людей для того, чтобы оцепить весь участок, – сказала она, озабоченно морща лоб. – Проникнуть без разрешения на станцию можно, по идее, из любой лавки, любого дома рядом с линией. И если вы туда спуститесь, прикрывать вас будет некому. Операция крайне рискованная, меня это… смущает.

– Я сознаю опасность, но… но, поскольку у нас неожиданно появился способ приблизиться к этим продавцам насекомых-убийц и сегодня новолуние, надо рискнуть.

Поло Санчес робко подал голос:

– Прошу прощения… А я-то здесь зачем?

Я повернулся к нему:

– Ты – мой ключ от храма.

Молодой инспектор смотрел на меня, ничего не понимая. Я протянул ему мобильник Вальдеса:

– По тем сведениям, которыми располагает комиссар Дель Пьеро, Вальдеса посадили в девяносто пятом за торговлю наркотиками и он провел пять лет в тюрьме Френ. Я скажу Опиуму, что был его сокамерником. Как-нибудь его уболтаю, но он, конечно, будет настороже и позвонит на этот номер, чтобы мексиканец подтвер… – Внезапно капля пота обожгла мне роговицу, и я вскочил как ужаленный. – Черт! Достала меня эта проклятая жара!!!