Франк Тилье - Медовый траур

– Мне надо еще кое-что сделать… – прошептал я, мягко опуская ребенка на землю.

– Давай, мой Франк… Давай…

Я опустился на колени рядом с неподвижным телом – такой молодой, жить бы и жить, – перевернул его.

Африканская маска в белом луче прожектора поблекла, ее застывшие черты ужасали, напоминая о страшном гневе старого колдуна вуду.

Я потянул за кожаный шнурок, маска соскользнула, открыв очень красивое лицо с чистыми чертами… Лицо мальчика, который мог бы быть моим сыном.

Сын, которого у меня никогда не было, дочь, которой никогда не стать взрослой, любимая женщина, которая будет стареть лишь в моих воспоминаниях… Девочки мои, как я люблю вас обеих…

Я прижал ребенка к груди. Малышку, чье сердце билось справа…

Вейрон. Вкусный горячий шоколад в той же (она там, кстати, и единственная) забегаловке, где мне показали путь к пещере, в тисках того же ливня, в сердцевине все той же грозы, ярость которой, казалось, росла из недр самой земли. Здесь, в ложбине между горами, малейший проблеск надежды угасал от черноты неба. Все было кончено.

Спасатели увезли тело Жереми Крука в морг, хотя по-настоящему могилой ему должна была стать эта мрачная ледяная пещера.

Братьев Менар муравьиный яд не убил, они выживут, но что это будет за жизнь? Ночи с содроганиями от кошмаров, пробуждения в ужасе, какого они не знали и наяву… Что же касается жителей Белой Трубы… Бог с ними…

Девочка сидела напротив меня с новой книжкой про Фантометту. Время от времени она поднимала на меня свои прекрасные черные глаза, с бесконечной нежностью мне улыбалась и снова погружалась в чтение. Я вставал, и она вставала, я пил, она смотрела на меня, словно впитывая каждое мое движение. Она становилась моей тенью, моим солнцем, моей жизнью.

Я не задавал ей вопросов – во всяком случае, пока. Пока я только позволял ей быть рядом, мирился с ее теплым и леденящим, опасным и совершенно упоительным присутствием. Она мне все объяснит. Скоро.

Отсюда я поеду в Гренобль. Переночую там в гостинице, а завтра вернусь в столицу. Вот она, моя жизнь. Дорога под дождем.

Так будет всегда – вечное преследование, вечная печаль. Поймаешь одного – ему на смену приходят десять, рудная жила зла неистощима.

Да, мне грустно, но теперь она здесь, со мной. Она существует только для меня одного. Я замечал, как странно поглядывают на меня люди, прислушивался к себе и понимал, что, должно быть, схожу с ума. Но безумие было таким приятным…

По ветровому стеклу барабанили крупные капли, свет фар тонул в тусклой пелене дождя.

На спуске к городу сбоку показалась расселина.

Берегись этого ущелья, Франк. Я знаю, что теперь тебя больше ничто здесь не держит, но не делай глупостей, хорошо?

Мы подождем тебя – столько, сколько потребуется. И Элоиза тоже потерпит. Придется, хоть это и нелегко.

Я тряхнул головой, наморщил лоб. Девочка, быстро листая страницы книги, ерзала на пассажирском сиденье.

Дорога! Следи за дорогой!

Передо мной – парапет. Крутой вираж… Взвизгнули тормоза, шины с трудом уцепились за асфальт, машина встала. Я перевел дыхание и бесцветным голосом проговорил:

– Еще чуть-чуть, и…

– Чуть-чуть – и что?

– И свалились бы в пропасть, черт возьми!

– Знаешь, я-то ведь ничего бы не почувствовала…

Она застенчиво улыбнулась, и моя тревога растаяла.

– А ты скоро уйдешь? Я хочу сказать… туда, откуда ты пришла?

– Это не я уйду. Мы пойдем туда вместе.

Внезапно лицо девочки померкло, глаза, налившись сумраком, еще больше потемнели, волосы, будто наэлектризованные, встали дыбом, а страницы «Фантометты» начали сами по себе переворачиваться с бешеной скоростью.

– Ты должен пойти со мной, Франк! В другой мир! Пора!

Дорога все больше шла под уклон, я отпустил газ.

– Сиди на месте, поняла? – приказал я девчонке. – Сиди и не двигайся! Лично мне этот мир вполне подходит!

Она взвилась на сиденье, словно кобра:

– У тебя уже нет выбора! Слишком поздно!

– Да почему, чего тебе от меня надо, в конце-то концов?

Она кинулась на руль.

– Нет! Не смей!

Машина резко развернулась. Последняя вспышка, озарившая мое существование, рассыпалась огромным фейерверком…

Медленное пробуждение тела, горячее биение крови где-то в его тесных тоннелях. Бум-бум… Бум-бум… Шипение воздуха в горле. Веки дрогнули… Ослепительный дневной свет. И замкнутое пространство больничной палаты.

Когда я очнулся, первым ко мне подошел Леклерк, за ним – двое мужчин, один в белом халате, другой в темном костюме.

– Рад, что ты снова с нами, Шарк!

Я потрогал голову. На ней была тугая повязка.

– Что… что произошло? – Я хотел приподняться, но врач не пустил:

– Ваша машина врезалась в каменное ограждение, от пропасти вас отделяло несколько сантиметров. Вы сильно ударились головой о стекло с пассажирской стороны, и вам невероятно повезло, что так легко отделались: всего лишь незначительная черепная травма.

За окном сияли на солнце заснеженные вершины.

– Я… долго я был без сознания?

– Около двадцати часов… Вы пришли в себя в машине «скорой помощи», но, поскольку вы были сильно возбуждены, вам ввели успокоительное. Сейчас вы в больнице в Гренобле…

На меня навалилась безмерная усталость, я на мгновение опустил веки и тут же все вспомнил: гроза, схватившая руль девчонка, каменный парапет… Потер виски, показал на человека в галстуке и спросил:

– А это кто?

Человек в галстуке приблизился, держа руки за спиной:

– Доктор Рив. Психиатр.

Я нахмурился:

– Опять психиатр? Честно говоря, мне не совсем понятно…

Рив прочистил горло.

– Доктор Фламан, который ездил с вами в Белую Трубу, сообщил нам о ваших… галлюцинациях. Я имею в виду девочку в красных ботинках и голубом халате. Я пришел, чтобы поговорить с вами о ней.

У меня щеки заполыхали от ярости.

– Что? Это… это какой-то бред!

Доктор ничуть не смутился:

– Комиссар, постарайтесь сохранять спокойствие. Я здесь не для того, чтобы вас мучить, мы просто поговорим.

Я хотел промолчать, но не выдержал и взорвался:

– Какого черта! Что вы хотите от меня услышать? Да, есть девочка, которая появляется, когда ей заблагорассудится. Она устраивается в моей гостиной и смотрит, как бегают по рельсам поезда. Она читает те же книжки, которые читала моя дочь, и, по ее словам, разговаривает с Элоизой. Больше я ничего сказать не могу. Весь ужас в том, что никто, похоже, ее не видит! Только я и Вилли…

– Вилли – это ваш сосед, да?

– Да. Спросите у него! И сразу поймете, что нет у меня никаких галлюцинаций! Черт возьми! Уж кто-кто, а я никогда не верил в привидения!