Элизабет Джордж - Всего одно злое дело

Брайан Смайт это подтвердит. Прижми его в углу, дай гарантию, что Закон к нему не придет, если он все расскажет, и этот компьютерщик выложит все на фарфоровой тарелочке с голубой каемочкой, попутно признав, что он сын Элвиса Пресли. Барбара знала, что ей, скорее всего, даже не придется с ним встречаться. По ее опыту, эти компьютерные гении обладали неимоверным гонором, но их смелость простиралась только до пределов закрытых дверей, за которыми, в полутемных комнатах, освещенных светом мигающих компьютерных экранов, они и творили свой беспредел. Услышав, что им заинтересовались копы, Брайан мгновенно расколется. Он расскажет все, что знает, со скоростью, с которой смогут вибрировать его голосовые связки. Барбара просто не была уверена, хочет ли она услышать это «все».

Правда состоит в том, что он все подтвердит, и Хейверс это очень хорошо знала. Эмили Касс никогда бы не дала его номер телефона, если бы в этом были малейшие сомнения. Барбара подумала, что, наверное, помощница Доути предупредила его, как только Барбара оставила ее в баре одну. А потом ему мог позвонить сам Дуэйн и поговорить с ним. Частный детектив сразу должен был понять, что компьютерщика сдала Эм Касс, так как кроме нее никто не мог этого сделать. С ней Доути мог разобраться позже, но, сразу после ухода Барбары, первым в его списке должен был быть Брайан Смайт… Он мог позвонить ему и сказать: «К тебе придет коп. Она ничего не знает наверняка, поэтому держи язык за зубами, и тебя ждет хороший бонус». И тот будет держать язык за зубами. Или сломается и заговорит. Или вовсе сбежит. В Шотландию, Дубай или на Сейшелы. Кто, черт возьми, знает, как поступит Брайан Смайт? Голова Барбары шла кругом, и она закурила следующую сигарету.

Выложит на фарфоровой тарелочке? Она знала, что должна сделать. Она должна позвонить Линли и все-все ему рассказать. Но боже, боже, боже, как ей заставить себя сделать это? Ведь есть же где-то объяснение всему этому, и ей просто надо его найти.

Она может сообщить Линли имя Брайана Смайта. Это как бы демонстрировало ее бурную деятельность. Томас велит ей доставить Смайта в участок и хорошенько побеседовать с ним, или он спросит, почему она до сих пор этого не сделала. В любом случае это даст ей дополнительное время. Только один вопрос: что она собирается с этим временем делать? И тогда Барбара, наконец, призналась самой себе, что начала действовать.

У Сальваторе не осталось выбора после того, как Ди Массимо назвал имя человека в Лондоне. Его беседа с Пьеро Фануччи будет не слишком приятной, но ее не избежать. После нее старший инспектор собирался отправиться в Апуанские Альпы, в монастырь, в котором работала Доменика Медичи. Это было единственной уликой, указывающей на то, где могла находиться английская девочка, и, с разрешения Фануччи или без него, Сальваторе собирался туда добраться.

Он переговорил с il Pubblico Ministero по телефону, подготовив перед этим разговором все те немногие аргументы, которые могли убедить Фануччи в том, что не было никакой связи между Карло Каспариа и другими подозреваемыми по делу о похищении ребенка. Пьеро резко заметил: это значит, что Сальваторе недостаточно внимательно искал. Немедленно займись этим еще раз, приказал Фануччи. И в этот момент Сальваторе сплоховал. В этот момент он совершил критическую ошибку. Он сказал спокойным тоном: «Пьеро, capisco , я понимаю, что вы многое поставили на карту, обвинив Каспариа…»

Фануччи сразу же превратился в il drago , и Сальваторе смог испытать на себе его гнев. Он слушал рев и визжание Пьеро. Il Pubblico Ministero подверг сомнению все, начиная от способности Сальваторе работать в полиции и кончая мужскими способностями самого старшего инспектора, которые привели к развалу его семейной жизни.

Результатом гнева il drago было ожидаемое сообщение о том, что Сальваторе Ло Бьянко освобождается от должности руководителя этого расследования. Он будет заменен на человека, который способен выполнять распоряжения прокурора, отвечающего за расследование, и Сальваторе обязан передать этому человеку всю имеющуюся в его распоряжении информацию.

– Не делайте этого, Пьеро, – сказал старший инспектор, чья кровь уже давно кипела, особенно после того, как il Pubblico Ministero стал комментировать его семейную жизнь. Сальваторе чувствовал себя так, как будто у него в венах уже не было крови, один лишь пепел. – Вы решили, что этот человек виновен, основываясь только на ваших фантазиях. Вы решили, что Карло задумал по-легкому срубить денег, пойдя за девочкой, украв ее с рынка и продав… кому, Пьеро? Позвольте мне спросить вас: вы действительно считаете, что любой согласится иметь дело с таким человеком, как Карло, и уж тем более купить у него ребенка? У наркомана, который легко расскажет о подобной сделке любому, кто согласится оплатить ему очередную дозу? Пьеро, пожалуйста, выслушайте меня. Я знаю, что вам в этом расследовании приходится все время лавировать. Я знаю, что вы используете «Прима воче» для того…

Упоминание таблоида было последней каплей.

– Basta ! – заорал Пьеро Фануччи. – И finito, Salvatore! Capisci? И finito tutto! [276]

И il Pubblico Ministero грохнул трубку на телефон.

По крайней мере, подумал Сальваторе с иронией, ему не придется теперь докладывать magistratо о монастыре в Апуанских Альпах, потому что телефон теперь долго не починят. Ему не придется докладывать, что получено множество сведений о самом Лоренцо Муре, его коллегах по squadron di calcio и о его частных тренировках с молодыми giocatori [277]в Парко Флувиале.

Его сотрудники хорошо поработали. Теперь у старшего инспектора были фотографии всех членов команды; впрочем, их было не очень трудно получить. Труднее было собрать фотографии родителей всех мальчиков, которых тренировал Лоренцо Мура. Даже заиметь их имена было достаточно сложно.

Когда они спросили об этом Лоренцо, у него сразу появились какие-то подозрения, и он потребовал объяснить ему, зачем нужны эти имена и какое отношение родители его учеников имеют к исчезновению Хадии. Сальваторе сказал ему всю правду: каждый, чья жизнь хоть как-то пересекалась с жизнью Хадии, должен быть внимательно изучен. Может быть, кто-то из родителей ребят, которых он тренировал, был им недоволен и решил преподать ему урок, поставить на место?.. Никогда нельзя знать наверняка, синьор Мура, поэтому нельзя ничем пренебрегать.

Имея на руках фото всех игроков и родителей, его сотрудники ехали сейчас в тюрьму, чтобы предъявить их Карло Каспариа, в надежде на то, что им удастся разбудить то, что осталось от его памяти после стольких лет употребления наркотиков. В конце концов, он ведь вспомнил, что какой-то мужчина встречался с Лоренцо Мурой в Парко Флувиале, где последний проводил свои тренировки. Существовала слабая надежда, что он сможет узнать этого человека на предъявленных фотографиях. А если так, то у них появится еще одна версия, которую надо будет проверить.