Ли Чайлд - Джек Ричер, или Я уйду завтра

– Джек Ричер к мистеру Сэнсому.

Потом я потянулся ему за спину и постучал в дверь. Он вообще никак не отреагировал, не стал возмущаться; просто стоял, как будто его выставили в витрину в качестве украшения. Кем бы Сэнсом ни стал в будущем, сейчас он был всего лишь конгрессменом из захолустья, и ему еще предстояло пройти долгий путь до настоящей охраны.

После короткой паузы дверь открылась, и я увидел жену Сэнсома, которая стояла, положив руку на внутреннюю ручку двери. Она была полностью одета, накрашена и безупречно причесана – иными словами, готова к новому дню.

– Привет, Элспет, можно войти? – сказал я.

Я увидел, как в глазах Элспет Сэнсом промелькнул быстрый расчет, рожденный опытом жены политика. Первая реакция – вышвырнуть бродягу вон. Но в коридоре перед дверью стоит коп, и, возможно, в здании болтаются журналисты и репортеры, и, вне всякого сомнения, обслуживающий персонал находится в пределах слышимости. А люди в маленьких городах обожают сплетни. Поэтому она сглотнула разок, отошла в сторону, чтобы меня пропустить, и сказала:

– Майор Ричер, я рада видеть вас снова.

Апартаменты оказались большими, в них царил полумрак из-за массивной мебели эффектных приглушенных тонов и задвинутых штор на окнах. Я вошел в гостиную со столиком для завтрака и открытой дверью, которая, судя по всему, вела в спальню. Элспет Сэнсом довела меня до середины комнаты и остановилась, как будто не знала, что делать со мной дальше. В этот момент из спальни вышел ее муж, чтобы посмотреть, что происходит.

Джон Сэнсом был в брюках, рубашке с галстуком и носках. Без ботинок. Он показался мне совсем маленьким, точно мужчина в миниатюре, жилистым и узким в плечах. По сравнению с остальным телом голова выглядела немного слишком большой. Дополняли картину аккуратно причесанные короткие волосы и неровный загар, явно полученный естественным путем и говоривший о том, что его обладатель много времени проводит на свежем воздухе. Он излучал богатство, здоровье, силу, энергию и харизму. Мне сразу стало понятно, как ему удалось победить в таком количестве выборов. И почему газетчики его любят. Он посмотрел на меня, потом на жену и спросил:

– Где Спрингфилд?

– Пошел вниз, проверить, все ли в порядке. Они, видимо, разминулись в лифтах, – ответила Элспет.

Сэнсом кивнул, точнее, на мгновение опустил веки – человек, который привык принимать решения, прагматик, не тратящий время на сожаления в ситуации, когда ничего изменить нельзя. Он взглянул на меня и сказал:

– А вы не сдаетесь.

– Никогда, – ответил я.

– Разве вы не слышали, что сказали ребята-федералы в Вашингтоне?

– Кстати, кто они такие на самом деле?

– Те парни? Ну, вы же знаете, как все устроено. Я могу ответить на ваш вопрос, но тогда мне придется вас убить. Как бы там ни было, в их задачу входило объяснить вам, что вы должны забыть про это дело.

– У них не получилось.

– Они прислали мне копию вашего послужного списка. Я их предупредил, что у них ничего не выйдет.

– Они разговаривали со мной так, будто я идиот. И сказали, что я слишком старый. В таком случае получается, что вы – древнее ископаемое.

– Примерно так и есть – по крайней мере, для большей части этого дерьма.

– У вас есть десять минут?

– Я могу уделить вам пять.

– Кофе дадите?

– Вы теряете время.

– У нас его полно. В любом случае больше пяти минут. Вам еще нужно зашнуровать ботинки и надеть пиджак. Сколько на это уйдет?

Сэнсом пожал плечами, подошел к столику с завтраком и налил в чашку кофе, потом вручил ее мне и сказал:

– Теперь к делу. Мне известно, кто вы такой и зачем вы ко мне пришли.

– Вы знали Сьюзан Марк?

Он покачал головой.

– Никогда с ней не встречался, даже не слышал до вчерашней ночи.

Я следил за его глазами и поверил ему.

– Почему служащую УЧР заставили проверить вашу биографию?

– Дело в этом?

– Я так думаю.

– Не имею ни малейшего представления. Насколько я понимаю, УЧР – это то, что раньше называлось Управлением личным составом. И что у них там можно найти интересного? Что? Даты и подразделения, больше ничего. Моя жизнь в любом случае является общественным достоянием. Я сто раз выступал по Си-эн-эн – пошел в армию, учился в школе офицеров, затем назначение, три раза получал повышение по службе, потом уволился. Никаких тайн.

– Миссии в составе отряда «Дельта», в которых вы участвовали, были секретными.

В комнате на мгновение повисла тишина.

– Откуда вы узнали? – спросил Сэнсом.

– У вас четыре медали. И ни одного объяснения, за что вы их получили.

Сэнсом кивнул.

– Проклятая книга, – проворчал он. – Медали входят в мой послужной список, я не могу от них отказаться. Это означало бы неуважение. Политика представляет собой минное поле. Что бы ты ни делал, ты обречен, и они обязательно до тебя доберутся.

Я промолчал, а он посмотрел на меня и спросил:

– Сколько человек, по-вашему, сможет провести такую же параллель? Я имею в виду, кроме вас.

– Около трех миллионов, – ответил я. – Может, больше. Все, кто служит в армии, и ветераны, которые еще не ослепли и в состоянии читать. Они знают правила.

– Вряд ли так много, – покачав головой, возразил Сэнсом. – Большинство людей лишены любознательности. А те, у кого она есть, уважают тайны в подобных вопросах. Так что не думаю, что нам следует опасаться проблем.

– Но проблема все-таки существует. Иначе почему Сьюзан Марк задавали вопросы?

– Она действительно назвала мое имя?

– Нет. Мне нужно было привлечь ваше внимание. Я услышал ваше имя от типов, которых, судя по всему, нанял тот, кто требовал информацию у Сьюзан Марк.

– А вам какое до всего этого дело?

– Никакого. Но она показалась мне хорошим человеком, оказавшимся между молотом и наковальней.

– И вам не все равно?

– Вам тоже, пусть и совсем чуть-чуть. Вы пошли в политику не только ради собственной выгоды. По крайней мере, я на это искренне надеюсь.

– Вы мой избиратель?

– Нет, пока вы не выставите свою кандидатуру на пост президента.

Сэнсом несколько мгновений молчал.

– ФБР информировало меня о том, что произошло. Я нахожусь в таком положении, что могу оказать им пару услуг, поэтому они стараются держать меня в курсе событий. Они говорят, что в полицейском департаменте считают ваше поведение реакцией на чувство вины. Ну, вроде как вы слишком сильно надавили на Сьюзан Марк, когда подошли к ней в поезде. Но чувство вины плохой советчик, когда нужно принимать решения.

– Это всего лишь мнение одной женщины, – возразил я.

– Она ошибается?

Я промолчал.

– Я ничего вам не расскажу про секретные миссии, – заявил Сэнсом.

– А я на это и не рассчитывал, – ответил я.