Гиллиан Флинн - Острые предметы

Он остался стоять, но ничего не ответил и нерешительно водил пальцем по оконной раме. Я села на качели в другом конце террасы, подальше от него.

– Меня зовут Камилла. Мне твой друг рассказал, что ты видел. Такой светленький мальчик с короткой стрижкой.

– Ди.

– Его зовут Ди? Я встретила его в парке – там, где ты играл с Натали.

– Ее забрала она. Никто мне не верит. Я не боюсь. Меня просто не выпускают из дома. Мама больна, у нее рак.

– Ди мне это сказал. Я тебя не виню. Надеюсь, что не напугала тебя, когда пришла.

Он принялся скрести сетку длинным ногтем, издавая треск, от которого у меня мурашки побежали по коже.

– Вы на нее не похожи. Если бы были, я бы вызвал полицию. Или застрелил бы вас.

– Как она выглядела?

Джеймс пожал плечами.

– Я сто раз уже это рассказывал.

– Ну, расскажи еще разок.

– Она была старой.

– Как я, например?

– Старой, как тетка.

– Так. Что ты еще заметил?

– На ней была белая ночнушка. И волосы у нее были белые. Она вся была белой, но не как привидение. Я так и говорил.

– Тогда белой, как кто?

– Словно никогда из дома не выходила.

– Эта женщина схватила Натали возле леса? – спросила я заискивающим тоном, каким мама разговаривает с официантами, к которым благоволит.

– Я не вру.

– Конечно нет. Женщина схватила Натали, когда вы играли?

– Очень быстро. – Он кивнул. – Натали пошла по траве за тарелкой. Тогда я увидел женщину. Она выходила из леса, глядя на нее. Я заметил ее раньше, чем Натали. Но мне не было страшно.

– Может, и не было.

– Даже когда она схватила Натали, поначалу мне не было страшно.

– А потом?

– Нет… – Он умолк. – Не было.

– Джеймс, расскажи, пожалуйста, что произошло, когда она схватила Натали?

– Она прижала Натали к себе, будто обняла. Потом подняла голову и стала смотреть на меня.

– Эта женщина?

– Да. Она мне улыбнулась. В тот момент я даже подумал, что все в порядке. Но она ничего не сказала. Потом перестала улыбаться. Приложила палец к губам – «молчи». И ушла в лес. Вместе с Натали. – Он снова пожал плечами. – Я уже все это рассказывал.

– Полиции?

– Сначала маме, потом полиции. Мама мне велела. Но полиции было все равно.

– Почему ты так думаешь?

– Они думали, что я вру. Но я не стал бы такое сочинять. Это глупо.

– Натали что-нибудь делала в этот момент?

– Нет. Она просто стояла. Наверно, не знала, что делать.

– Эта женщина никого тебе не напоминала из знакомых?

– Нет. Я уже сказал вам, что нет. – Он отступил от сетки и, обернувшись, стал смотреть куда-то вглубь комнаты.

– Ну ладно. Извини, что побеспокоила. Пригласил бы в гости кого-нибудь из друзей. Было бы повеселее. – Джеймс пожал плечами и принялся грызть ногти. – Сходил бы погулять. Лучше, чем дома сидеть.

– Не хочу. А у нас, кстати, оружие есть.

Он показал пальцем на пистолет, лежащий на подлокотнике дивана рядом с надкушенным сэндвичем. Господи.

– Джеймс, ты уверен, что тебе нужно держать его наготове? Ты же не собираешься стрелять. Огнестрельное оружие очень опасно.

– Не так уж и опасно. Мама не волнуется. – Он впервые посмотрел на меня долгим взглядом. – А вы красивая. У вас красивые волосы.

– Спасибо.

– Мне надо идти.

– Ладно. Будь осторожен, Джеймс.

– Я и стараюсь. – Он делано вздохнул и отошел от окна. Через мгновение снова послышалась телевизионная брань.

В Уинд-Гапе было одиннадцать баров. Я пошла в тот, где не бывала прежде, под названием «Сенсорс». Думаю, что он был особенно популярен в восьмидесятых, на очередной волне безумия, судя по неоновым зигзагам на стене и маленькому танцполу в центре зала. Я пила бурбон и записывала в блокнот то, что узнала за день, и тут за мой столик, на мягкий стул напротив, плюхнулся блюститель закона из Канзас-Сити. Он с грохотом поставил на стол бутылку с пивом.

– Я думал, репортеры не должны брать интервью у не совершеннолетних без согласия родителей. – Он улыбнулся, отпил пива. Видимо, им звонила мать Джеймса.

– Репортеры вынуждены проявлять настойчивость, когда полиция не допускает их к расследованию, – ответила я, не поднимая глаз.

– Полиция не сможет нормально работать, если репортеры будут излагать подробности расследования в чикагских газетах.

Все та же заезженная пластинка. Я уткнулась в блокнот, который намок, потому что на нем стоял влажный стакан.

– Попробуем другой подход. Я Ричард Уиллис. – Он отпил еще пива и причмокнул губами. – Можете сказать мне все, что думаете о полицейских. Любого звания.

– Заманчиво.

– Полиция – полицаи – копы…

– Да, я поняла.

– А вы Камилла Прикер, девушка из Уинд-Гапа, которая благополучно переселилась в большой город.

– Вас верно осведомили.

Он улыбнулся своей волнующей дироловой улыбкой и провел рукой по волосам. Обручального кольца нет. Интересно, с каких пор я обращаю на это внимание.

– Что же, Камилла, предлагаю мир. Хотя бы на время. Посмотрим, что из этого получится. Думаю, нет нужды отчитывать вас за то, что вы самовольно взяли у ребенка интервью.

– Полагаю, вы понимаете, что отчитывать меня не за что. Почему полиция не приняла во внимание показания единственного свидетеля похищения Натали Кин? – Я демонстративно взяла ручку, давая понять, что запишу его слова.

– Кто сказал, что мы их не приняли?

– Джеймс Кэписи.

– Ах вот оно что. Весьма достоверный источник, – засмеялся он. – Открою вам маленький секрет, мисс Прикер. – Он неплохо передразнивал Викери, даже покрутил воображаемое розоватое кольцо на пальце. – Мы не посвящаем в тайны следствия девятилетних детей. В том числе не даем знать, верим мы их рассказам или нет.

– Вы верите?

– Без комментариев. Не имею права.

– По-моему, если бы у вас было достаточно подробное описание предполагаемого убийцы, вы могли бы огласить его, чтобы люди знали, кого бояться. Но у вас его нет, поэтому полагаю, что вы все-таки отклонили показания мальчика.

– Повторяю: комментировать не буду.

– Насколько мне известно, Энн Нэш не пытались изнасиловать, – продолжала я. – Так же дело обстоит и с Натали Кин?

– Мисс Прикер, я не могу сейчас ответить на ваши вопросы.

– Тогда зачем вы начали этот разговор?

– Ну, прежде всего, я знаю, что на днях вы потратили немало времени – может быть, даже рабочего времени, – излагая нашему офицеру свою версию обнаружения тела Натали. Я хотел вас поблагодарить.

– Мою версию?

– Память у всех разная, поэтому и версия у каждого своя, – заметил он. – Вы, например, сказали, что у Натали были открыты глаза. Бруссард заявили, что они были закрыты.

– Без комментариев, – язвительно ответила я.

– Я больше склонен верить профессиональному репортеру, чем престарелым владельцам закусочной, – сказал Уиллис. – Но мне хотелось бы знать, уверены ли вы в том, что рассказали.