Скотт Сиглер - Инфицированные

Крохотная полоска темно-розового цвета на покрытом тонким слоем снега тротуаре. Длиной в сантиметр, шириной миллиметра три. Мелкий снежок уже припорошил ее.

Доуси упал прямо здесь. Дью оглянулся на его машину. Если провести прямую линию от ржавого «Форда» через кровавое пятнышко, то она укажет прямо на дверь блока G.

Дью встал и пошел к двери. Гулко бухало в ушах. Он пристально рассматривал землю в поисках другого пятнышка – просто на всякий случай.

Сонливость испарилась – возможно, от охотничьего азарта, возможно, под действием инстинкта самосохранения.

Момент истины.

Первое реальное действие с той минуты, как Мартин Брубейкер, зараженный псих, убил его напарника. Брубейкер не был спортсменом, не отличался крупными габаритами, но он подтвердил то, что Дью знал лет с восемнадцати: убийца не тот, кто силен, быстр и хорошо обучен; убийца – тот, кто первым спустит курок, нападет, пока другой еще не готов, кто жаждет перегрызть другому глотку. Наросты превратили Мартина Брубейкера именно в такого человека. У Доуси прижились те же наросты – и плюс к тому он спортсмен, он огромен, жесток и беспощаден от природы.

Дью посетило ощущение дежавю, будто он снова входит в дом Мартина Брубейкера, шагает по коридору, за мгновение до того, как этот псих подожжет дом и воткнет тесак в кишки Малколма. В голове вертелась старенькая песня Синатры.

I’ve got you… under my skin [22].

Перри захлопнул за собой дверь ванной и расставил свои сокровища на стойке и у раковины.

Бутылка «Джек Дэниелс»: есть.

Две бутылки «Бакарди 151»: на месте.

Набор ножей и ножницы для разделки кур: есть.

Зажигалка: на месте.

Полотенца: есть.

Навалилась слабость. Перри открыл кран и повернул затычку: пусть ванна наполняется холодной водой.

Он разделся до носков, взял самое большое полотенце, скрутил его в жгут и полил «Бакарди». Жидкость мгновенно впиталась в махровую ткань. По ванной расползался резкий запах спиртного. Перри перебросил полотенце через спину. От прикосновения холодного мокрого пятна по спине побежали мурашки. Он поправил полотенце таким образом, чтобы пятно как раз накрывало собой Треугольник. Один конец полотенца обвивал его левое плечо, другой уходил под правую руку. Перри связал концы – получилось что-то вроде бандитской перевязи.

«Си, сеньор. Эль Ужасный Перри – пла-ахой челофек».

Содержимым из бутылки с «Бакарди» он смочил конец маленького полотенца и положил на крышку унитаза. Завершив последние приготовления, приложился к бутылке «Джека Дэниелса» и сделал залпом четыре больших глотка.

Перри сел на край ванны. От холодного фаянса новой волной по телу побежали мурашки. В левой руке он держал нож и зажигалку, в правой – пропитанное алкоголем полотенце.

Пора.

Burn, burn, yes ya gonna burn.

Зажигалка щелкнула. Крохотный язычок пламени дрожал.

Yes, ya gonna burn.

За спиной Дью закрылась парадная дверь блока G. Его немного трясло, но не от зимнего холода. Как и во всех блоках жилого комплекса, в блоке G двенадцать квартир, по четыре на каждом из трех этажей.

Перри Доуси, одноногий убийца, затаился в одной из двенадцати квартир.

Дью вытащил из кармана блокнот и начал листать странички, ежесекундно поглядывая в коридор. Вот-вот, лихо скача на одной ноге, откуда-нибудь появится псих-великан, готовый с радостью повторить Распятие Билла Миллера.

Дью просмотрел записи, сделанные копами. Двое из полиции штата проверили здание G. В квартирах 104 и 202 никто не ответил. Дью сунул блокнот обратно в карман, коснулся рукой пистолета, просто чтобы убедиться, что оружие на месте. Если догадка подтвердится, ему выпадет шанс убить Доуси, не привлекая внимания прессы и местных властей.

Идти одному – опасно и глупо. Не исключено, что Доуси взял заложника. Если сейчас приедут отряды быстрого реагирования и Доуси их заметит, он может вытащить заложника на открытое пространство, где вмешаются копы, а это только усложнит дело.

Дью взял большой мобильник и набрал номер. Раздался только один гудок – его звонка ждали.

– Отто слушает.

– Всем приготовиться, – прошептал Дью. – Я в блоке G. Не приближайтесь, повторяю, не приближайтесь, пока я не подам сигнал. Буду на связи. Если соединение прервется, немедленно ко мне. Ясно?

– Да, сэр. Со мной Маргарет и Эймос. Они готовы.

Дью вытащил пистолет. По венам разлился адреналин. Сердце билось очень быстро, слишком быстро. А не хватит ли его удар раньше, чем он покончит с Доуси?

Человек, который проектировал биокостюмы, видимо, совершенно забыл о таком понятии, как комфорт. Маргарет Монтойя вместе с Эймосом и Кларенсом Отто сидела в сером фургончике номер два. Ее спутники тоже наслаждались прелестями биокостюмов. Оставалось только надеть шлемы, загерметизировать оболочку – и они готовы к бою с бактериями, вирусами и ядовитыми газами, которые мог распространять Перри Доуси.

Только Маргарет чувствовала, что это никакие не вирусы и не бактерии. Что-то совершенно иное… Новое. Она никак не могла понять, что именно, но мысль витала где-то рядом и сводила с ума.

– Это не природный организм, иначе мы бы его обнаружили.

Эймос вздохнул и потер глаза.

– Маргарет, мы уже это обсуждали. Причем не один раз.

Он был раздражен, что неудивительно – у нее рот не закрывался часами. Любопытство ученого… Ответ здесь, рядом, нужно только суметь ухватить его.

– Мы не знаем наверняка, что такие объекты раньше не встречались, – сказал Эймос. – Отсутствие записей еще не означает, что это не было обнаружено.

– Согласна, если бы мы имели дело с обычным заболеванием. Все болезни в чем-то похожи друг на друга. Но здесь совсем другое: у людей под кожей заводятся Треугольники. Что-то осталось бы. Миф, легенда…

– Ясно, ты считаешь, что это искусственное явление, – кивнул Отто. – Ты согласна с Мюрреем? Что это оружие?

– Ничего не могу сказать насчет оружия, но речь не о природном объекте. Кто-то его все-таки создал.

– Ага, опередив наши биотехнологии на десятки лет, – добавил Эймос. – Это тебе не два вируса совместить. Речь идет о создании принципиально нового вида, о генной инженерии, о которой люди пока и мечтать не могут. Идеальное совмещение их систем с человеческим организмом. Нашим ученым потребовались бы годы экспериментов.

– А если они созданы не для того, чтобы строить нервы и сосуды?

– Разумеется, для этого они и созданы, – ответил Эймос. – А как иначе?

Маргарет ощутила вспышку волнения, проблеск какого-то осознания. Вот, вот оно…

– Да, они строят нервы и венозные сифоны, но мы не можем говорить, что они именно для этого созданы.