Гарриет Тайс - Кровавый апельсин

– Как насчет караоке? – предлагаю я.

– Как насчет сыра? Я портвейн купил.

Карл – суперхозяин, домом занимается так, как я в жизни не смогла бы.

– Кому бри? – предлагаю я, отрезая кусок.

– Элисон, смотри, что ты наделала, – говорит Карл. – Ты же поперек отрезала!

Я смотрю на бри, потом на отрезанный кусок. Горло сжимается, я кладу отрезанное обратно на доску и совмещаю куски. Карл тяжело вдыхает, но у меня нет сил с ним разбираться.

– А правда, как насчет караоке?

От пения мне стало бы легче. От хита Адель, например.

– Нам уже скоро ехать, – говорит Дейв. – Да и не рановато ли для караоке?

– Боже, ты всегда такой правильный… Ну и уезжайте! Я и одна спою.

– Не злись, уже почти семь, – напоминает Луиза. – Мы тут не первый час сидим.

Почти семь? Я опять потеряла счет времени. Половину разговоров уже и вспомнить не могу. Я встаю и залпом допиваю вино. Бокал я наклоняю так сильно, что две красные змейки из уголков рта ползут мне на белый топ.

С грохотом опустив бокал на стол, я шествую к двери:

– Ладно, я буду петь караоке, а вы кисните, если хотите. Суббота сегодня или нет?!

Сегодня я в ударе. Девочки, разинув рты, слушают, как я беру высокие ноты в треке «Грозовой перевал». Они в полном восторге. Хитклифф [3] Хитклифф – главный герой романа Эмили Бронте «Грозовой перевал». меня точно не пропустил бы. Я скатываюсь в бездну вместе с Адель, не забываю о Принце и его «Маленьком красном корвете», а потом исполняю свой мегахит, «Свет, который никогда не гаснет» [4] „There is a light that never goes out“ – саундтрек к фильму «Пятьсот дней лета» в исполнении группы „The Smiths”. . Как-то раз мне сказали, что у меня эта песня звучит «сверхъестественно», как настоящий гвоздь любой программы. «Мой путь» [5] „My Way” – мегахит Фрэнка Синатры. исполнять не стану – закончу концерт собственным путем, заткнув за пояс Моррисси [6] Морисси Стивен Патрик – британский певец, фронтмен группы „The Smiths”. . То есть, возможно, заткнув. Я максимально вытягиваю последнюю ноту и без сил падаю на диван. Где шквал аплодисментов?! Я точно помню, что Карл, Дейв и Луиза завороженно слушали, восторгаясь моим пением.

– …как ты это терпишь. – Луизин голос вспарывает тишину, воцарившуюся после окончания песни.

– Тс! – шипит кто-то, призывая ее молчать.

Они обо мне говорят? Разве я плохо пела? Я откидываюсь на спинку бежевого дивана и закрываю глаза. Дверь хлопает, я вскакиваю, но вскоре снова устраиваюсь на подушках и плотно закрываю глаза.

Я резко просыпаюсь. В доме тишина. Я бреду на кухню и начинаю убирать в раковину грязные тарелки и бокалы. Для гостей Карл выставил хорошие бокалы из толстого стекла, которые выглядят дорого, но при малейшем соприкосновении у них обиваются края. Я переношу в мойку одну партию и возвращаюсь за другой.

Вечер закончился как-то странно. Мне думалось, что идея с караоке понравится всем, а сейчас терзают смутные опасения, что я все испортила. От выпивки мозги набекрень, мысли путаются. Раньше такого не было. Я проношу бокалы мимо кухонной двери, и в коридоре на глаза попадается репродукция с изображением церкви Темпла [7] В квартале Темпл находится одно из двух лондонских обществ адвокатов. . Карл подарил ее мне, когда я только стала адвокатом. Помню, я радовалась, что он такой чуткий. А вот мне чуть больше чуткости явно не помешает. Потеря работы сильно ударила по его самоуверенности, хотя он успешно переквалифицировался в психолога и открыл практику психотерапевта. Домохозяином он не собирался быть никогда.

– Не носи их так, я уже просил, – напоминает Карл.

Я вздрагиваю и едва не роняю бокалы. Они ударяются друг о друга и звенят.

– Я просто хотела помочь.

– Не надо. Иди присядь. Если ты что-то разобьешь, я не вынесу.

Спорить бессмысленно. Я смотрю на Карла сквозь челку. На виске у него пульсирует вена, щеки горят. Разрумянившись, он выглядит моложе. На миг я снова вижу Карла-мальчишку с растрепанными темными волосами и улыбающимися глазами. Видение тает вместе с густотой Карловых волос, пока я не остаюсь наедине с реальностью – с раздраженным мужчиной за сорок, седеющим и лысеющим. Но тень воспоминаний остается – в недовольном мужчине просматривается смеющийся мальчишка, – и во мне вспыхивает искра любви.

– Пойду почитаю Матильде.

– Не хочу, чтобы ты ее расстраивала.

– Я не собираюсь ее расстраивать, я просто почитаю ей книжку! – Я очень стараюсь, чтоб мой голос не звучал жалобно. Искра любви тут же потухла.

– Матильда знает, что ты пьяна, и не рада этому.

– Не так я и пьяна. Все в порядке.

– В порядке?! При том что ты разозлила моих друзей настолько, что они не выдержали и уехали пораньше? При том что сегодня утром мне пришлось отскребать тебя от пола твоего кабинета?

– Я сидела в кресле, и не так уж рано они уехали.

– Ты понимаешь, о чем я.

Да, понимаю, но не согласна.

– По-моему, это несправедливо. Дейв и Луиза уехали не из-за меня. Я приглашала их петь караоке.

– Боже, Элисон… Я даже не знаю, с чего начать.

– Это несправедливо!

– Не кричи на меня. Я не намерен разговаривать с тобой, когда ты в таком состоянии.

– Я знаю, что разозлила тебя, и мне очень жаль. Раньше и мы с тобой, и Дейв с Луизой умели веселиться. Не знала, что все мы стали такими занудами. Ну и ладно. Пойду почитаю Тилли.

Не дав Карлу ответить, я выбираюсь из кухни.

Матильда сидит на кровати, читает книгу о Кларисе Бин [8] Серия книг о Кларисе Бин написана и иллюстрирована английским автором Лорен Чайлд с 1999 года. . Детка моя, хотя и уже шестилетняя.

– Спокойной ночи, мамочка! – бормочет она, обнимая меня. – Я тебя люблю.

– Я тоже тебя люблю, – говорю я, укутывая ее цветастым одеялом.

Карл появляется, когда я собираюсь выключить свет, и буквально минуту мы стоим вместе, глядя на нашего ребенка. Я поворачиваюсь к нему и протягиваю руку. Карл замирает, словно думая ее взять. Кисть у него почти расправлена, но в последний момент он отстраняется и сжимает ладонь в кулак.

– Я чай тебе налил. Он в гостиной.

– Спасибо!

Ответ короткий, но Карл уходит, не успеваю я его озвучить. Это начало, маленький, но ход. Не исключено, что Карл делает шаг навстречу, хотя я этого не заслуживаю. Лишь двадцать четыре часа назад я обещала себе, что выпью одну порцию и поеду домой. На миг я погружаюсь в черное отчаяние. Я не могу ограничиться одной порцией. Я не могу как следует заботиться о близких. Я долго смотрю вдаль, терзаясь угрызениями совести, а потом выбрасываю их из головы. Выпив чай, я ложусь в постель, расстроенная и обессилевшая. Неделя была сложная. Засыпаю под тихий плеск воды: Карл моет посуду. По крайней мере, я предлагала помочь.