Cилье Ульстайн - Шепот питона

– И чего ты за него переживаешь? Он этого не заслужил.

– Он что, приходил сюда?

В эту секунду из комнаты Ингвара раздался оглушительный скрежет, словно музыканты решили сыграть на циркулярной пиле. Похоже, Неро эти звуки растревожили. Я сняла его у Эгиля с плеча и сказала:

– Охренеть. Пойду заниматься.

Кристиансунн

Пятница, 18 августа 2017 года

От Августа пахло лосьоном после бритья и виски. Он обхватил меня руками, так что я почти утонула в его объятиях, и наклонился ко мне, совсем близко; я даже поры у него на коже разглядела. А сквозь гладкую кожу на подбородке пробивались светлые волоски. В баре затянули Happy Birthday . Мы стояли на лестнице, чуть в стороне от всех остальных, однако кто-нибудь из коллег мог в любой момент сюда сунуться. Я взглянула в сторону бара, но никого из знакомых не заметила. Август здорово напился. Прежде я его таким еще не видела. Глаза заволокло, губы растянуты в глупой улыбке. От удивления я хихикнула. Обнимать его за шею, ощущать на своем лице его дыхание – это как-то непривычно. И недальновидно, вообще ни с какой стороны. Мы же коллеги. Впрочем, все это словно понарошку. Пахнет от него приятно, а один поцелуй ничего не изменит. Чтобы дотянуться до его губ, мне пришлось встать на цыпочки.

Губы у него узкие и чуть мягче, чем я ожидала; язык движется осторожно, как маленькая остророгая улитка. Наконец наши губы с тихим чмоканьем разомкнулись. Я снова хихикнула, покачала, сама себе удивляясь, головой и боднула Августа лбом в грудь. Он горячо задышал мне в волосы и пробормотал:

– Наверное, пока хватит.

– Это точно, – засмеялась я, – пока хватит.

Кто-то протиснулся мимо нас к выходу. Я подняла голову и увидела широкую спину Руе. За ним бежал начальник. Август отшатнулся. Я закрыла лицо руками. Щеки у меня пылали.

– Думаешь, они нас заметили?

Я отошла в сторону и поправила волосы. Бог весть, как я теперь выгляжу, после того как Август запускал пальцы мне в волосы.

– Пойдем обратно, к остальным, пока никто больше не вышел.

Я зашагала в бар, уговаривая себя не трогать волосы. Макияж, наверное, тоже размазался, может, и тушь потекла… впрочем, этого все равно никто не заметит. Я подняла голову и перехватила взгляд Бирты. Она посмотрела на меня, потом на Августа, брови ее поползли вверх, и она заулыбалась. Наивно с моей стороны было полагать, что мы всех обхитрим.

Я встала в очередь к бару. Говорить ни с кем не хотелось. Выпью стакан воды и пойду домой. Бирта подошла ко мне и потянула за руку.

– Обожаю эту песню, – воскликнула она, – пошли тоже потанцуем.

Я покачала головой, но Бирта и слушать не желала – и потащила меня на танцпол.

– Давай выше нос, принцесса, – она пальцем подняла мне голову.

Мы стали танцевать. Мне полегчало – все лучше, чем стоять возле бара, сгорая от стыда. Может, именно поэтому Бирта и увела меня оттуда. Я отбросила назад волосы, посмотрела на потолок и окунулась в музыку. От переливающегося, свисающего с потолка шара на наших лицах плясали серебряные блики. Мы подпевали «Спайс гёрлз» с их Wannabe и смеялись.

Кто-то ухватил меня за локоть и развернул. На миг мне почудилось, что это Август, однако сзади стоял Шахид. И, судя по всему, нервничал.

– Веселье окончено, – сказал он. – Всем по домам, и чтобы к завтрашнему дню были как стеклышко.

Олесунн

Вторник, 3 февраля 2004 года

Ее сервант был воротами в мир выпечки. Один за другим она достала оттуда анисовый рогалик, венское пирожное, гвоздичную сдобу и плотный кусок масла под стеклянной крышкой. Миндальные печенья, похоже, пролежали там с Рождества. Женщина разлила по цветастым фарфоровым чашкам кофе. Коричневый козий сыр прилипал к нёбу, я откусывала большие куски печенья и булочек и запивала их молоком.

– Беспорядок там ужасный, – сказала она, – для пожилой женщины дел невпроворот. Мой сын… – дала мне фотографию мужчины средних лет, – он так старается помочь! В последний раз, когда он приезжал ко мне, то просто отвез половину всей живности к ветеринару. Это ужасный шаг, но куда деваться, когда сам не в состоянии о них позаботиться? Как же славно, что среди молодежи тоже попадаются такие, как ты, те, кто любит животных, – и она похлопала меня своей дряхлой, обмякшей рукой по плечу.

Двигаясь, старушка сгибала руки в локтях, горбилась и при этом выпячивала грудь. Она напоминала какую-то диковинную птицу. У меня никогда не было бабушки – по крайней мере, я своих бабушек не знала. Да и вообще была не в курсе, живы ли они и как отнесутся ко мне, если мы с ними познакомимся. Поэтому похожи ли бабушкины руки на руки этой женщины, я не знала. Кожа свисала с них тяжелыми складками, сморщенная и, словно небо звездами, усыпанная старческими пятнами.

Она проводила меня в подвал, а там приподняла лежавшее на скамейке одеяло. Под одеялом, в коробке, лежала окотившаяся кошка с двумя новорожденными котятами. От света котята запищали и принялись ползать по коробке. Женщина взяла одного из них на руки – черепахового котенка, испуганно замяукавшего оттого, что его схватили. Шерсть у него была мягкой, словно жидкой. Лежа у меня на ладони, словно в ложке, котенок беспомощно перебирал лапками, тихо мяукал и царапал мне кожу. Я спокойно прижала его к груди.

– Ну, привет, – сказала я. – Отнесу тебя домой.

Всю дорогу до дома я преодолела пешком, боясь сесть в автобус из страха, что кто-нибудь меня узнает. Смотрела на прохожих, высматривала среди них знакомых, чтобы спрятаться, если они меня заметят. Я шагала, выпрямившись, подавляла в себе желание ссутулиться, побежать, спрятаться. Еще я старалась не шагать по лужам, однако вода все равно просачивалась в ботинки, и даже брючины намокли.

Дорога была скучной, зато не вызывала у меня страха. В руке у меня покачивалась клетка. Каждый раз, когда она наклонялась, котенок скользил по полу и тихо пищал. Было всего двенадцать дня, и улицы оставались по-прежнему пустыми. В этом районе народа днем вообще мало – главное, не попасть сюда в тот момент, когда у местных школьников большая перемена. А Эгиль с Ингваром вернутся лишь через несколько часов.

Неро перестал довольствоваться мышами и крысами. Он принимал и глотал их, но его голод они больше не утоляли. Ночами он не давал мне уснуть. Его древний голос проникал мне в уши, а сам он, улучив момент, кидался на меня, показывая, что его недокармливают. «Лив, славная», – этого я больше не слышала. «Охота, охота, охота», – твердил Неро. Он еще ни разу не укусил меня, но был на грани этого.

Я перешла дорогу и зашагала прямо по проезжей части, по тающему льду, черному от выхлопных газов. Идти осталось недолго, однако мои собственные нервы мне не верили. Из клетки доносился писк. Что я скажу, если встречу кого-нибудь? Чтобы вранью поверили, надо сказать полуправду, вот только какую именно? Я присматриваю за котенком по просьбе одной знакомой старушки, которую положили в больницу… Его отдал мне на время старый друг семьи… Нет, слишком сложно. Ручка клетки обжигала пальцы, писк отдавался в висках. Еще несколько метров по дороге. И не сметь заглядывать в машину, притормозившую, чтобы пропустить меня. Сейчас совершенно обычный день, ничего особенного, я просто носила котенка к ветеринару, это котенок моей подруги. А сама она готовится к экзаменам… И что же это за подруга такая?