Энтони Горовиц - Дом шелка. Мориарти

– Ну, что теперь? – строго спросила она. – Сначала ко мне в комнату приходят полицейские и задают дурацкие вопросы, на которые у меня не может быть ответа. Этого мало? Теперь в нашу личную жизнь должен вмешиваться весь мир?

– Это господин Шерлок Холмс, Элиза, – чуть замявшись, представил Холмса Карстерс. – Я тебе говорил, что вчера обращался к нему за советом.

– И каков результат? Он ничем не может помочь – так тебе было сказано. Отличный совет, Эдмунд, лучше не бывает. Нас всех могли убить прямо во сне.

Карстерс посмотрел на нее – любовь в его взгляде слилась с раздражением.

– Это моя сестра Элиза, – сказал он.

– Вы живете в этом доме? – спросил ее Холмс.

– Меня здесь терпят, – последовал ответ. – У меня комната на чердаке, где я предоставлена сама себе, и всех это устраивает. Физически я здесь, но членом семьи не являюсь. С тем же успехом можете говорить с прислугой.

– Элиза, вы же знаете, что это не так, – вмешалась госпожа Карстерс.

Холмс повернулся к Карстерсу:

– Расскажите, если возможно, много ли народу находится в доме.

– Помимо меня и Кэтрин верхний этаж действительно занимает Элиза. Есть Кирби, это наш дворецкий, он же мастер на все руки. Дверь вам открыл именно он. Его жена – наша экономка, они живут внизу. К ним из Ирландии недавно приехал племянник, Патрик, он выполняет отдельные поручения, еще есть судомойка, Элси. К тому же мы держим кучера и конюха, но они живут в деревне.

– Большое у вас хозяйство и беспокойное, – заметил Холмс. – Но мы собирались осмотреть сейф.

Элиза Карстерс осталась на месте. Все остальные вышли из гостиной и проследовали по коридору в кабинет Карстерса, в тыльную часть здания. Окна кабинета выходили в сад, на некотором отдалении находился декоративный пруд. Кабинет оказался удобной, хорошо спланированной комнатой: стол между двумя окнами, бархатные занавеси, добротный камин, на стенах несколько пейзажей (по ярким тонам и почти поспешно сделанным мазкам я понял, что это работы импрессионистов, упоминавшихся Карстерсом). Сейф, достаточно внушительного вида, обосновался в углу. Он был открыт.

– В таком виде вы его застали? – спросил Холмс.

– Его осмотрела полиция, – ответил Карстерс. – Но я решил, что лучше оставить его открытым до вашего приезда.

– Правильно. – Холмс глянул на сейф. – У кого есть ключ? Насколько я понимаю, сейф не взломан, стало быть, его открыли ключом, – заключил он.

– Ключ всего один, и он всегда у меня. Впрочем, полгода назад я попросил Кирби сделать дубликат. Кэтрин держит в сейфе свои драгоценности, и когда меня нет – я ведь езжу на аукционы по всей стране, а бывает и в Европу, – ей нужен свой ключ от сейфа.

Госпожа Карстерс вошла в кабинет следом за нами и сейчас стояла у стола. Она свела руки вместе и сказала:

– Я его потеряла.

– Когда это было?

– Точно не скажу, господин Холмс. Месяц назад, а то и больше. Мы с Эдмундом это уже обсуждали. Я хотела открыть сейф несколько недель назад и не смогла найти ключ. В последний раз я им пользовалась на мой день рождения, в августе. Куда он девался, понятия не имею. Вообще-то, я человек аккуратный.

– А его могли украсть?

– Обычно я держу его в ящичке прикроватного комода. В спальню, кроме слуг, никто не заходит. Насколько я знаю, из дома ключ никто не выносил.

Холмс повернулся к Карстерсу:

– Вы не поменяли сейф.

– Все время хотел это сделать. Но как-то решил, что, если ключ и выпал в саду или даже в деревне, никто не будет знать, какую дверь он открывает. Более вероятно, что он затерялся где-то среди вещей жены, а раз так, в чужие руки он едва ли попадет. В общем, не могу сказать с уверенностью, что сейф открыли ключом жены. Ведь Кирби вполне мог сделать еще один.

– Он с вами давно?

– Шесть лет.

– У вас нет оснований жаловаться на него?

– Ни малейших.

– А его племянник Патрик? Ваша жена говорит, что не сильно ему доверяет.

– Жена его недолюбливает, потому что он бывает нагловат, а порой и плутоват. Он живет у нас всего несколько месяцев, и мы взяли его по просьбе миссис Кирби, она просила нас помочь ему с работой. Она поручилась за него, и оснований обвинять его в бесчестности у меня нет.

Холмс извлек на свет лупу и стал разглядывать сейф, обращая особое внимание на замок.

– Вы говорите, что пропали кое-какие драгоценности, – сказал он. – Вашей жены?

– Нет. Речь идет о сапфировом ожерелье, оно принадлежало моей покойной матери. Три нитки сапфиров в золотой оправе. Едва ли это ожерелье представляет финансовую ценность для грабителя, но для меня это воспоминание о матери. Она жила с нами вплоть до последнего времени, но вдруг… – Он смолк, к нему подошла жена и положила руку ему на запястье. – Произошел несчастный случай, господин Холмс. В ее спальне был газовый свет. Каким-то образом пламя погасло, и она умерла во сне от удушья.

– Ей было много лет?

– Шестьдесят девять. Она всегда спала с закрытым окном, даже летом. Будь окно открыто, она осталась бы в живых.

Холмс отошел от сейфа и приблизился к окну, я последовал за ним. Он внимательно осмотрел подоконник, оконные створки и раму. По привычке свои наблюдения он произносил вслух – не обязательно для того, чтобы поделиться ими со мной.

– Ставен нет, – начал он. – Окно закрывается на задвижку, расположено невысоко над землей. Видимо, раму взломали снаружи. Дерево расщеплено, скорее всего, отсюда и звук, услышанный госпожой Карстерс. – Он произвел в уме какие-то подсчеты. – Если возможно, я бы поговорил с Кирби. А потом прогулялся бы по саду, хотя местная полиция наверняка вытоптала все, что могло бы дать нам ключ к происшедшему. Они поделились с вами результатами своего расследования?

– Незадолго до вашего приезда инспектор Лестрейд вернулся в дом и вкратце сообщил нам…

– Что? Лестрейд? Здесь был Лестрейд?

– Да. Не знаю, господин Холмс, какого вы о нем мнения, но мне показалось, что он действовал весьма старательно и деловито. Он уже выяснил, что человек с американским акцентом сел в первый поезд из Уимблдона до Лондонского моста в пять часов утра. По тому, как он был одет, по шраму на правой щеке мы пришли к выводу, что именно его я видел возле своего дома.

– Могу вас заверить, что, коль скоро за дело взялся Лестрейд, выводы не заставят себя долго ждать… даже если будут полностью ошибочными. Всего доброго, господин Карстерс. Госпожа Карстерс, рад знакомству. Идемте, Ватсон…

Мы проделали тот же путь по коридору, но в обратную сторону, у входных дверей нас уже поджидал Кирби. При первой встрече он не проявил ни малейшего намека на дружелюбие, но вполне возможно, просто видел в нас некую помеху его мирному домоуправлению. Его вытянутое лицо и теперь оставалось каменным, такой человек не произнесет ни одного лишнего слова, но, по крайней мере, на все вопросы Холмса Кирби послушно ответил. Подтвердил, что в Риджуэй-холле работает шесть лет. Сам он родом из Барнстэпла, жена из Дублина. Холмс спросил, многое ли изменилось в доме за время его пребывания здесь.