Валериан Маркаров - Всему свое время

– Я тут, видите-ли, исполняю священный обряд и пою «Джелем, джелем», а вам невдомёк. Или уши заложило? Идёте себе напролом. Вы меня испугали!

– Какой обряд, мэм? – машинально спросил Артур и тут же подумал, что всё происходящее – какая-то нелепая случайность, которая никак не должна его касаться…

– Известно ли вам, молодой человек, какое сегодня число?

– Да, мэм, 8 апреля… – он стал копаться в памяти, пытаясь вспомнить, не заметил ли он на своём стенном календаре в кухне какого-то праздника.

– Вот именно! 8 апреля! Хотя что я тебе объясняю? Всё-равно не поймёшь, – она, очевидно, решив с ним больше не церемониться, перешла в одностороннем порядке на «ты» и безнадёжно махнула на него рукой. Но чувства Артура, этого английского джентльмена, были уязвлены.

– Постойте, мэм… я… прошу у вас прощения, что задел вас… я не хотел…, – выговорил он и внезапно обнаружил, что не в силах отвести от неё взгляд, и поэтому поинтересовался:

– Что за день сегодня, мэм?

– Всемирный День Цыган! – произнесла она с нескрываемой гордостью, но в её голосе таились нотки огорчения. – Жаль, что ты не знал. Запомни этот день! – и она по-дружески хлопнула его ладонью по плечу.

Так вот она кто! Неужто цыганка? С ума сойти! Значит, он не ошибся, вспомнив цыганку Эсмеральду, хотя та и была рождена не от цыган, но воспитана ими. На ум сразу пришли воспоминания, услышанные им когда-то о необыкновенных способностях этого народа к злым чарам, о том, что никогда, ни при каких обстоятельствах нельзя смотреть цыганам в глаза и допускать их прикосновений к себе!

– Не бойся меня, – она словно читала его мысли. – Я не злопамятная… Так и быть, прощаю тебя! – её смуглое и доброе лицо было сейчас очень живым и озорным. Казалось, цыганка вот-вот высунет язык.

– Спасибо, мэм! – ответил он.

– Что ты заладил – мэм да мэм? Я ещё не так стара! Я Лили. Просто Лили, – представилась она и протянула полуобнажённую руку. – А кто ты?

– Артур. Артур Смит.

– Ты кто, стилист? – вдруг весело спросила она, оценивающе оглядывая его с головы до ног.

– Нет.

– Нет? – слегка удивилась она. – А руки-то у тебя точенные, лёгкие и очень чувствительные, хотя нервы ты имеешь стальные, а сердце львиное… Ну, лады. Так и быть, раз ты не стилист, значит гей?

– Прошу вас, мэм, выбирайте выражения…

– А что Лили сказала плохого? – она невинно развела руками. – Просто слишком уж ты воспитанный. И не сноб. А может и то, и другое вместе, признайся? Ладно, Лили шутит. Забудь. Я за равенство культур и религий. Увы, наше ханжеское современное общество ещё не скоро научится разделять мои убеждения…

– Купите ракушку. Купите ракушку! – мимо проходил неопрятный торговец, неся на груди перед собой лоток с маленькими речными и морскими ракушками причудливой формы. Завидев Артура, он остановился возле него и навязчиво затвердил:

– Купите ракушку, сэр! Ну купите! Она принесет вам удачу. –Артур, понимая, что отделаться от торговца будет непросто, спросил:

– Сколько? – и указал пальцем на ближайшую к нему небольшую розовую ракушку.

– Отдам всего за 5 фунтов, сэр, – ответил торговец, показывая свои желтые зубы.

– Грабёж и чистая обдираловка! – внезапно вмешалась Лили, вызывающе обратившись к нему. – Скажи твоё имя, мужчина…

– А тебе какое дело до моего имени? – возмутился торговец, размахивая руками и брызгая слюной. – Ступай прочь, гадалка… Спасу от вас нет…

– СКАЖИ ТВОЁ ИМЯ… – медленно повторила Лили, не сводя своих глаз с мужчины и слегка покачивая головой, вмиг став похожей на грозного удава, гипнотизирующего лягушку, которая через мгновенье добровольно, в полном смирении, прыгнет в его широко разинутую пасть. Артур был поражен тембром её глубокого голоса и её мощным, волевым взглядом, острым кинжалом вонзившимся в торговца.

– Мэтью… – ответил тот кротко. В его голосе странным образом зародилась бесконечная покорность…

– Имя у тебя библейское, – сказала она многозначительно, – и означает оно «божий дар», а вот цены-то безбожные! Ты что, думаешь, у людей деньги на деревьях растут? Помни о приличии. А сейчас – проходи мимо.

Тот, на удивление, послушно удалился, не сказав ни слова, лишь придерживал рукой дно своего переносного фанерного прилавка.

– Никогда не покупай ракушек, Артур! Они не приносят счастья… лишь приводят к разлуке… Помни, что Лили сказала, – цыганка было повернулась, чтобы уйти. Но случайно столкнулась носом с парнем в дырявых джинсах, помятой майке и старых кроссовках.

– Эй, джипси, погадай на картах! – дерзко, с наглой ухмылкой, пристал тот.

– Ты, воробушек желторотый! У тебя уже есть аттестат зрелости, детка? – посмеялась над ним Лили.

– Что? – выпад цыганки не на шутку разозлил его. – Да я тебя сейчас… – Артуру показалось, что тот пытается броситься в драку, и он поспешил заслонить собой цыганку, но та покачала головой, приказывая не вмешиваться.

– Ну-ну, спокойно! – она выставила руку ладонью вперёд, как бы огораживаясь от парня. – Я заметила, ты уже большой мальчик. Слышишь, не подходи ко мне так близко. Я не собираюсь становиться мамой… Скажу всё, что вижу… только не мешай. Значит так, бьюсь об заклад, ты не всегда был верным муженьком! – она впилась глазами в его противную рожу.

– Что ты мелешь, старая ворона? Я тебя о чём спрашиваю? О себе мне и так всё известно… – было видно, что он привык, чтобы люди, ловя каждое сказанное им слово, исполняли любую его прихоть…

Услышав в свой адрес обидное прозвище, Лили не на шутку вскипела и запылала гневом:

– Ах, сукин ты сын! – она, своими точёными, но сильными руками, бесстрашно и храбро как львица вцепилась в его помятую майку, крича, – Мешок с дерьмом! Следи за словами! А то я тебе так врежу между ног…

Парень разом стал тише воды, опустился и весь сжался в комок, пугливо подняв глаза на цыганку, которая вдруг выпалила:

– Я не даю советов сексуально озабоченным! Извращенец! Мотай отсюда куда шёл! А то я всем расскажу, что ты носишь стринги и балдеешь, когда тебя хлещут плетью по мягкому месту…

Артур видел, как тот шарахнулся в сторону и вмиг исчез. Он смотрел на всё это действо как завороженный. А Лили, подмигнув ему, бессильно произнесла:

– Сами носят дырявые джинсы, а потом удивляются, откуда я знаю, что на них стринги, – естественный румянец от возбуждения пробивался сквозь смуглоту её кожи. – Фу, выдохлась. И вот так каждый день… Не жалуют тут нас… Но ничего, зато внесла свой посильный вклад в торжество справедливости. Правда, расплачиваюсь теперь за это головной болью. К гадалке не ходи, подскочило давление. Ты это, Артур… ты не сердись на меня за «гея». Я ведь дурачилась. Лучше помоги мне, ты ведь доктор, не так ли?