Кейт Стюарт - Стая

– Она, черт тебя подери, ребенок. Дочь твоего босса. Хватит ей пить. Да и вообще. – Он поворачивается ко мне. – Тебе пора.

Я хмурюсь.

– Не будь жопой.

Мысленно проговариваю свои слова. Ага. Так я и сказала.

Честное слово, на секунду у него подергиваются губы, но он тут же рявкает на Шона:

– Она уходит.

– Остынь, чувак. Сесилия, это Доминик.

– Доминик, – донельзя озадаченная, повторяю я.

Господи, Сесилия, малолетки и те хитрее.

– Мой брат совершил ошибку, решив тебя пригласить. Ты должна уйти.

– Вы братья? – Настолько непохожих внешне людей я еще не видела.

– Не совсем, – поправляет стоящий слева Шон.

– Ты и правда меня выгонишь? – пьяно спрашиваю я у Доминика. Может, сидр крепковат, но ладошки до сих пор покалывает от переглядываний.

– Разве ты не восемнадцатилетняя дочь Романа Хорнера? – Он брезгливо поджимает губы, в каждом его слове слышится легкий акцент. Зрителей прибавляется, и я жадно глотаю воздух, который вдруг становится плотнее от напряжения.

– Уверена, я не первая несовершеннолетняя девушка, которая пьет на твоих вечеринках, – огрызаюсь я, чувствуя, что все на меня смотрят. Доминик мог отвести Шона в сторонку и попросить от меня отделаться, однако решил опозорить у всех на виду. – И через две недели мне исполнится девятнадцать, – добавляю я самый жалкий довод в свою пользу.

На лице Доминика появляется выражение смертельной скуки.

– Я что, тебя чем-то обидела? Да и вообще, тебе самому-то сколько? – спрашиваю я, и он испепеляет Шона взглядом, словно ведя с ним молчаливую беседу.

– А что? – Доминик снова смотрит на меня. – Запишешь в свой дневничок, украшенный бабочками и стразами?

Слышу вокруг смех и чувствую, как горят от смущения щеки.

Господи, Сесилия, умолкни.

– Да пусть останется, Дом, – высказывается с патио Лайла. – Она никому не мешает.

Доминик тщательно обводит меня взглядом, но дергает подбородком в немом приказе.

– Дом, да… – заговаривает Шон, и я поднимаю руку.

– Ну и ладно, я ухожу. – Я смотрю на Доминика, униженно переминаясь с ноги на ногу. Это доставляет ему удовольствие, и в его холодных глазах я вижу свое трусливое отражение.

Он поворачивается, собираясь уйти, но я останавливаю его, положив руку ему на предплечье. Допив остатки сидра, бросаю бутылку ему в ноги.

– Упс, – прикидываюсь я пьяной дурой.

Скрежеща зубами, словно мое прикосновение обжигает, он медленно переводит на меня взгляд, хмуря темные брови, словно вопрошая «какого хрена?».

– Ты выгоняешь меня со своей вечеринки. Знаешь, мог бы сказать, как приятно было со мной познакомиться. Так делают вежливые люди.

– Меня еще ни разу не обвиняли в вежливости.

– Это не обвинение, – гаркаю я, а Шон чертыхается и начинает меня уводить. – А банальные правила приличия, козел. – Видимо, сидр добавил в мою речь акцент пьяного английского пирата, или я пересмотрела сериалов на «BBC». Я пьяно хихикаю, и Шон подхватывает меня на руки.

– И такой симпатичный козел, – растягиваю я слова.

Отовсюду доносятся смешки, а полные губы Доминика дергаются в некоем подобии улыбки. Я ерзаю в руках Шона, чтобы он меня опустил.

– Знаешь, я проблема, – умничаю я, и слева раздаются улюлюканья. – Просто спроси своего брата. – Чувствую бедром, как трясется от смеха грудь Шона, пока он несет меня через гостиную на улицу.

Шон относит меня к подъездной дорожке, ставит на землю и оглядывается назад с виноватой улыбкой.

– В чем проблема, черт возьми?

– Я же тебя предупреждал, – улыбаясь, говорит Шон. – Он часто кусается, без предупреждения лает.

– Обязательно было меня позорить?

– Он от такого кайфует. Должен признать, что все оказалось лучше, чем я думал.

– А я думаю, что все прошло довольно хреново, – заплетающимся языком спорю я и понимаю, как сильно ударил в голову сидр.

Нахмурившись, Шон внимательно на меня смотрит.

– Я отвезу тебя домой, не против? А завтра утром заеду за тобой, чтобы ты забрала свою машину.

– Ладно, – фыркаю я, и он открывает мне дверь. Сев спереди, я от злости скрещиваю на груди руки. – Меня как будто только что поставили в угол. – Я поворачиваюсь к Шону. – Я неконфликтный человек. Извини, не знаю, какой бес в меня вселился.

– Да Доминик и монашку доведет до белого каления.

– Да неужели!

Шон хмыкает и, захлопнув тяжелую дверь, с сочувствием на меня смотрит.

Я сползаю по сиденью.

– Дело в моем папе, да?

Он кивает.

– На него работает половина гостей на этой вечеринке.

– Вряд ли его интересует, что происходит в свободное от работы времени.

– У него длинные руки.

– Ага, ну а я взяла за правило ни черта ему не рассказывать. Ты можешь мне доверять. И я уже взрослая.

Он постукивает по губе, которую я не заметила, как выпятила.

– Ты чертовски милая. И красивая. Но, давай по-честному, слишком юная и хорошая, чтобы тусоваться с такими мудилами, как мы.

– Я бывала на многих вечеринках, просто никогда не принимала в них активное участие. И вы, мудилы, мне нравитесь. Кроме того козла.

– Уверена в этом?

– Он меня не впечатлил. – Не совсем правда, ведь, пока он не открыл свой рот, я вволю им налюбовалась.

– Нет?

Я медленно качаю головой, и Шон убирает с моего плеча прядь волос. Парень так сильно на меня действует, что я начинаю льнуть к нему, когда он так на меня смотрит. Знаю, что из-за опьянения утратила бдительность, но не могу списывать все на алкоголь. Шон обезоруживает, и влечение между нами действительно есть.

– Тогда ты со мной, – произносит он низким голосом, обхватывает мой подбородок и проводит большим пальцем по ямочке на нем.

– Меня устраивает. – Когда Шон медленно убирает руку, я чувствую нехватку его тепла и пристегиваюсь. От такого развития событий голова идет кругом. – Спасибо за сегодняшний день. Было весело.

Он заводит машину, и я чувствую, как от вибрации под голыми ногами по венам бежит огонь. Шон замечает мое волнение.

– Нравится?

– Да. – Я качаю головой. – Никогда не ездила на такой машине.

Он внимательно меня разглядывает, атмосфера в салоне накаляется.

– Скажи, о чем ты сейчас подумал? – спрашиваю я, повторив ранее сказанный Тайлером вопрос. Голос у меня немного охрип от дыма и пристального внимания этого бога Солнца.

– В другой раз.

Он срывается с места, и я хихикаю – поездка домой так же кружит голову, как и события последних часов. Окна опущены, ветер развевает мои волосы. Шон мчится по пустынным дорогам, ведущим ко дворцу моего отца. По салону разносятся тяжелые басы, в динамиках поет старый южный рок. Я высовываю руку из окна и дышу, в груди все бурлит от перспектив будущего. Я смотрю на Шона украдкой и вижу многообещающий блеск в его глазах, легкую улыбку на губах.