Кейт Стюарт - Стая

– Соскучилась, Щеночек?

– Возможно.

Шон наклоняется и зачерпывает воду, чтобы потушить сигарету, и мне впервые удается разглядеть татуировку на его руке. Покрытые перьями кончики принадлежат расправившему крылья ворону, который занимает его плечо целиком. Голова и клюв упираются в бицепс, словно отвернувшись от Шона и наблюдая. Грозные, смертоносные когти врезаются в тело так, словно до боли цепляются за его кожу. Татуировка очень яркая и выразительная. Словно самостоятельная единица. Как будто, стоит протянуть руку и коснуться затейливо нарисованных крыльев, птица оживет.

– Симпатичное местечко.

– Спасибо, я передам владельцу.

Шон оглядывается.

– Ты действительно не хочешь на все это претендовать?

Я пожимаю плечами.

– Не я же заработала.

Он качает головой и тихонько присвистывает, осматривая окрестности.

– Так вот как живет один процент населения.

– Ага, и поверь, мне это так же чуждо, как и тебе.

– С чего вдруг?

– Мы много лет жили раздельно. Мне пришлось вырасти из подросткового возраста еще до того, как он решил, что нам пора возобновить отношения.

– Хреново.

– Хватит о Романе. Ты будешь плавать или нет?

Отбросив в сторону футболку и сигареты, он ныряет в воду. Я успеваю повернуться, когда Шон выныривает, и с его густых светлых волос льется вода, стекая по внушительной груди.

Он выпрямляется, возвышаясь над кромкой воды своим ростом в метр девяносто.

– Как себя чувствуешь после вчерашнего, слабачка? – спрашивает он, его легкая протяжность речи резко выражена, как идеально отредактированная пунктуация.

– Чувствую… словно перепила. И наверное, немного стыдно.

– Не стоит. Ты произвела впечатление.

– Не такое уж сильное, если меня выгнали. – Я держусь на плаву, чувствуя, как обжигает солнце спину.

– Дело не в тебе, а в Доме, уж поверь.

– Расскажи, почему уволился с завода в первый раз.

– Я работал в гараже, но Дом окончил колледж и вернулся на мое место.

– Дом только что выпустился?

Шон поднимает бровь.

– Ты его осуждаешь, Щеночек?

– Возможно, но он козел. Где он учился?

– Только что получил степень магистра Массачусетского технологического института. Компьютерный фанатик. Он злой гений с клавиатурой.

Мой интерес только увеличивается.

– Серьезно?

Шон ухмыляется.

– Ты впечатлена?

Оцепенев, я встаю, не в силах представить Доминика в кампусе, а Шон в это время делает резкий удар по воде и окатывает меня огромной волной.

Я с удивлением сплевываю воду.

– Придурок!

– Ты в бассейне. – Он приподнимает густую бровь. – При любом раскладе намокнешь.

Его высказывание полнится намеками, и я знаю, что Кристи, встретив такого парня, не упустила бы возможность повеселиться. Мне с трудом верится, что он стоит в бассейне Романа.

Я придвигаюсь, чтобы поучаствовать в его игре, но вместо этого резво уклоняюсь. Предварительно поправив купальник и убедившись, что у меня ничего не торчит, вылезаю из воды. Из двух купальников я выбрала менее откровенный, но, чувствуя на себе его взгляд, с тем же успехом чувствую себя обнаженной.

– Ты куда?

– Пить хочу. А ты?

Шон опускает взгляд на стекающую с моей шеи воду.

– Конечно.

– Вода? Чай? Грейпфрутовый сок?

– Пусть это будет сюрпризом.

– Сюрпризом, – повторяю я, выжимая волосы полотенцем, а потом заворачиваюсь в него и округляю глаза. – Пусть будет сок.

– Пустилась сегодня во все тяжкие, да?

Его улыбка ослепляет. Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не попросить его снять очки. Заходя в дом, я чувствую, как внутри все скручивает от перенапряжения, и понимаю, что мурашки на коже никак не связаны с ветерком, обдувающим мое мокрое тело. В доме я осторожно ступаю по отполированному мрамору и выглядываю в окно, увидев, что Шон взгромоздился на край бассейна, зажег сигарету и ждет меня. Чуть не написав Кристи, я закрываю лицо ладошками и чувствую, как расплываюсь в улыбке. Хотя у меня было всего два партнера, я не наивная девчонка. На самом деле, когда я стала жить половой жизнью, то удивилась своей сексуальности, своему голоду, увлечением самим актом и внезапным аппетитом после него, но это влечение совсем иного рода.

Открыв холодильник, я беру две бутылки с соком и снова выглядываю. В семнадцать у меня была дикая симпатия к Брэду Портману. Я знала, что чувства, которые пробудились во мне, когда влечение оказалось обоюдным, ничто не превзойдет. Позже, когда он впервые меня поцеловал, и в груди и животе распалился огонь, я была уверена, что ничто не сравнится с чувством, что я испытала, когда он крепко зажмурился от удовольствия, заявляя права на мою девственность.

Эти чувства и воспоминания могли бы остаться самыми жаркими мгновениями моей жизни, пока я не вернулась с соком к бассейну и не увидела, что Шон снял очки.

Из моего лежащего на шезлонге телефона тихо играет песня Børns «Blue Madonna», а я пробираюсь в воде к самой глубокой части бассейна. Шон стоит напротив, прислонившись к стене. Он положил свои сильные руки на бетонное основание, изучая меня взглядом, в то время как я смотрю на его темную татуировку.

– Так в чем прикол татуировки?

– Прикол?

Я закатываю глаза.

– У твоих друзей тоже такие, у многих. Какое у нее значение?

– Это ворон.

– Я в курсе, – отвечаю я, бедра и икры начинают ныть из-за нехватки физической подготовки. – Но что она символизирует? Это как… клеймо лучших друзей? – У меня вырывается смешок.

– Ты надо мной прикалываешься, Щеночек?

– Нет, но не кажется ли тебе немного странным, что несколько взрослых мужчин сделали одну и ту же тату?

– Нет, – отчетливо произносит он. – Я расцениваю это как клятву.

– Клятву в чем?

Шон пожимает плечами.

– В чем бы то ни было.

– Ты всегда отвечаешь на вопросы загадками?

– Это правда.

Он опускает глаза, а я плыву на середину бассейна. Моя грудь на пару сантиметров выглядывает из воды. Потом Шон снова смотрит мне в глаза, и у него такой взгляд, что хочется запечатлеть его образ в памяти.

– Не хочешь рассказать, о чем думала все это время? – От его вопроса пересыхает во рту.

– Думала, как мало я про тебя знаю.

– Рассказывать нечего. Я тебе уже говорил, что переехал сюда в детстве. Город у нас маленький. Как уже можно понять, мы придумали креативный способ разнообразить наш досуг.

– Тогда ты и познакомился с Домиником? В детстве?

Шон улыбается.

– А я все гадал, когда ты снова о нем заговоришь.

– Он всегда такой?

– Какой?

Я морщу нос.

– Грубый?

В ответ раздается смешок.

– Думаю, ты знаешь ответ.

– Так и в чем его проблема? Мама редко обнимала?

– Нет, наверное. Она умерла, когда он был еще мальчишкой.