София Эдель - Назови мне свое имя

Я поеживаюсь.

– Вы замерзли? – неожиданно меняет тему Эрвин. – Давайте разведем огонь.

Я собираюсь протестовать, но Эрвин уже подходит к очагу, освещая его фонарем, нагибается и достает из стопки сбоку несколько поленьев.

– Мы немного отдохнем и согреемся. Мы же никуда не торопимся?

Я неуверенно повожу плечами. Мы же собирались только зайти внутрь? Но это мой последний шанс расспросить Эрвина обо всем, что меня интересует.

– Я готова задержаться, если вы расскажете мне все, что знаете об этой истории с Сумасшедшим.

– Он на самом деле и не был ни сумасшедшим, ни одержимым, – отвечает Эрвин, разжигая костер. – У него была обычная эпилепсия. Но местные жители считали по-другому. Что жители – собственная мать два раза водила его к экзорцисту. Ну вот, – он встает, оценивающе смотрит на огонь, потом скидывает куртку. – Теперь мы точно не замерзнем.

– Ребенка? К экзорцисту? И что же он сказал?

Эрвин скрещивает руки и опирается о каменную стену.

– Экзорцист проводил обряды по изгнанию бесов. Наверное.

– Видимо, у него ничего не вышло?

– Видимо. Если бы это помогло, в жизни Даниэля все сложилось бы по-другому.

В пещере быстро становится жарко, а рассказ, похоже, предстоит длинный, поэтому я осторожно сажусь на кровать и тоже снимаю куртку.

– Хорошо, что после второго визита мать догадалась, что дело не в одержимости, – неуверенно говорю я.

– Да. Хотя никто не знает, что она думала на самом деле. Может, она решила, что демоны в нем слишком сильны? Так или иначе, но с болезнью Даниэля мать сильно отдалилась от него, а потом вообще отправила жить в поместье в Андерленд.

Я думаю, стоит рассказать с самого начала. Даниэль Манфилд родился в богатой дворянской семье в Мюнхене. Он был единственным ребенком. Родители жили светской жизнью, поэтому его воспитывал дедушка. Даниэль был очень к нему привязан, и его смерть стала для мальчика настоящим потрясением. Через некоторое время у него случился первый припадок. Мать пыталась его лечить, но странная болезнь ребенка пугала ее. Они с мужем решили, что всем будет лучше, если Даниэль поживет какое-то время в Андерленде. Один. Отец посчитал, что должность при дворе важнее, а мать побоялась оставлять мужа. Может, она опасалась соперниц, а может, не хотела оставлять яркую и веселую жизнь в столице, – в голосе Эрвина проступает горечь. – Так или иначе, но он уехал в сопровождении одного только гувернера. Ему было всего тринадцать.

Я зачарованно смотрю на Эрвина. Он стоит напротив, заслоняя собой неширокий вход в пещеру, и пристально наблюдает за мной, словно ждет, что я попрошу его продолжить. Я едва заметно киваю.

– В Андерленде он встретил Лору. Она была на год младше. Ее отцом был портной, а мать умерла пару лет назад. Это поначалу и объединило их – потеря самых близких людей. Но потом они по-настоящему подружились. Лора научилась не бояться его припадков, она знала, как вести себя, как облегчить симптомы.

Так прошло несколько лет. На природе ему стало лучше, а может, дело было в Лоре, – по его губам пробегает усмешка, – но приступы становились все слабее и реже, и, в конце концов, Даниэль решил, что болезнь ушла. Он тут же сообщил об этом родителям – он любил их и очень скучал. Он надеялся, что таким – здоровым и совершенно нормальным юношей – он снова будет достоин фамилии Манфилдов. Он не понимал, что любовь родителей должна быть безусловной, что он не должен пытаться ее заслужить, что не должно быть ничего сильнее любви к своему ребенку – не важно, здоровому или больному.

Родители обрадовались, когда узнали, что Даниэль исцелился. Он был единственным ребенком в семье, и ему тут же напомнили, что он – надежда на продолжение рода, поэтому должен как можно скорее жениться. Разумеется, на девушке, равной ему по происхождению и богатству. Они с Лорой уже были влюблены друг в друга, но понимали, что не смогут быть вместе. Даниэль знал, что у него есть долг перед родом, перед семьей, и рано или поздно им придется расстаться, поэтому он не сопротивлялся, когда родители увезли его в столицу.

И все же вначале Даниэль наотрез отказывался знакомиться с «подходящими» девушками. Родители поняли, что давить бесполезно, и позволили ему не торопиться и самому выбрать невесту. С единственным условием: она должна быть из высшей знати.

Даниэль долго страдал от разлуки. И Лора страдала. Но время шло, и воспоминания о первой любви становились все слабее.

Даниэль прожил в столице шесть лет, и за это время у него не было ни одного припадка. Родители были счастливы. Он тоже – молодой, красивый, обеспеченный, он наслаждался жизнью. И, конечно, через некоторое время стал обращать внимание на женщин. А потом и выбрал невесту.

Ей стала Изольда Шенбурн. Такая же молодая, красивая, из старинного рода. Родители были в восторге. Влюбленный Даниэль был счастлив, когда его предложение приняли. Подготовка к свадьбе шла полным ходом. Но все перечеркнул приступ, который случился прямо во время его визита к невесте. Она не смогла вынести такого зрелища и в ужасе прогнала Даниэля. Слух о его болезни быстро распространился по городу, и Даниэль – отвергнутый, униженный, изгнанный из высшего света, – решил вернуться в Андерленд. И встретил там свою первую любовь.

Они стали встречаться, как раньше. Подолгу гуляли по лесу, ходили к скале и сидели на самой вершине – Лора писала картины, а Даниэль играл на скрипке.

Сложно сказать, отчего, но болезнь прогрессировала. Люди и раньше сторонились Даниэля, а теперь стали откровенно бояться и избегать. Соседи не навещали его и не принимали у себя. До Андерленда дошли слухи о причине его возвращения – конечно, раздутые до невероятных размеров. Несмотря на хорошую оплату, прислуга отказывалась работать в поместье. Даниэль стал изгоем.

Последней каплей стал случай, который произошел прямо в поместье. Наняли новую служанку, совсем молодую девушку. У нее была безвыходная ситуация: ей были очень нужны деньги, но она безумно боялась Сумасшедшего, – так за спиной называли Даниэля в Андерленде, – и всеми способами избегала его. Однажды они случайно столкнулись в полутемном коридоре рядом с кухней: Даниэль шел ужинать, а девушка несла стопку чистых тарелок. У Даниэля начались судороги. Последнее, что он помнил, – это искаженное от ужаса лицо девушки, ее большие испуганные глаза, руки, которыми она пыталась заглушить крик, разбросанные по полу осколки тарелок. Такое же лицо было у Изольды. Такое же лицо будет у каждого, кто увидит его в момент приступа.

Когда Даниэль пришел в себя, он принял решение. Он устал от постоянного страха и отвращения, которые читал в глазах окружающих. Он не видел другого выхода и решил уйти от людей, хотя бы на время, чтобы понять, как жить дальше. Лес, который Даниэль так любил, показался ему подходящим убежищем. К тому же, он не хотел уезжать далеко от поместья, чтобы в случае необходимости вернуться за едой и деньгами.