Эллисон Майклс - Лицо смерти

– Вы постоянно обезличиваете её, не называя имени. Как звали вашу жену?

– Синтия. Её звали Синтия.

Сеанс пролетел довольно быстро – из мистера Мёрфи было легко выуживать детали, он с охотой рассказывал о своих переживаниях и горестях и не стремился закрываться. Возможно, ему помогало то, что я не могла видеть его лица. Тут в работу включается детский обманный манёвр: если меня не видно, значит, никто не сделает мне больно. Итан Мёрфи позволял мне видеть себя насквозь. По крайней мере, так мне тогда казалось.

Сейчас

Два месяца после переезда в Дафни были не самыми лёгкими. Помимо того, что пришлось полностью сменить обстановку, дом и окружающих людей, я была вновь вынуждена «завоёвывать» своё место в качестве профессионала. Если в Атланте мой график ломился от желающих попасть на сеанс, то за 60 дней мне удалось подсобрать всего девять клиентов.

Все они были женщинами. Именно женским психотерапевтом я себя и зарекомендовала, так как не собиралась впускать в дом особей мужского пола и заниматься их проблемами. Помимо Оливии Стемпл, её приятельниц Элеонор Норингтон и Саманты Дживс, а также соседки с соседней улицы Хилари МакКлинток, которая мучилась сомнениями по поводу верности мужа, ко мне регулярно стали заглядывать дамы с других частей города.

Шерил Дан, сорокапятилетняя красотка с азиатскими корнями, пыталась решить проблемы с дочерью подростком Клэр. Она воспитывала девочку одна, вкладывала всё, что могла в её образование, воспитание и будущее, и, как это обычно бывает, получала лишь упрёки и злость в ответ. На моём пути уже встречались подобные дела, поэтому пригодился тот опыт. Пока что трения между миссис Дан и Клэр продолжались, но мы работали в верном направлении, ведь отношения мамы и дочери всегда непросты.

Исключением были, пожалуй, мы с моей мамой. Я никогда не была ни проблемным ребёнком, ни отбившемся от рук подростком. Я почти не прогуливала школу, сама делала домашнюю работу, с шестнадцати лет бегала по подработкам на карманные расходы, а не на свидания. Родители доверяли мне, а я им, свои тайны, мечты и планы на будущее. Наша семья была тем островком в бескрайнем океане, где царили мир и покой. До того момента, как цунами в виде грузовика не снёс его к чертям собачьим.

Миссис Броуди, Себилла Броуди с Мэйпл Драйв, улицы, что пролегала почти в другом конце города, с радостью ходила ко мне пешком, невзирая на больные колени и 78-летний возраст. Жаловалась она практически на всё и всех. Но после не очень глубокого анализа я поставила миссис Броуди условный диагноз «одиночество» и решила, что она ходит на мои сеансы дважды в неделю, чтобы просто поболтать. Дети и внуки переехали из Америки в солнечную Италию и счастливо жили там уже пятнадцать лет. Взрослые дочери уговаривали миссис Броуди поехать с ними, обещали забрать к себе, но пожилая леди никак не могла оставить любимого мужа в Дафни одного, поэтому каждый день ходила на его могилу.

Вопреки распространённому мнению и сложившимся стереотипам, миссис Броуди не была надоедливой старушкой, везде сующей свой нос. Беседы с ней были живительной влагой не только для неё самой, но и для меня. Я с радостью заваривала чай и угощала гостью корзинками с безе, о любви к которым она проговорилась на первом сеансе.

Себилла Броуди любила посплетничать, что было мне на руку – всегда хорошо быть в курсе последних событий и иметь представление о тех, кто живёт по соседству. Она много рассказывала о своей молодости и счастливо прожитой жизни, о покойном муже и большой семье, которая поддерживала отношения с бабушкой по телефону и даже интернету. Но болтливость моей клиентки иногда выходила боком. Она то и дело пыталась выведать что-нибудь и о моём прошлом, поэтому приходилось постоянно быть начеку и обходить опасные темы, чтобы не выдать себя.

По средам и пятницам меня посещала молодая особа, Сьюзан Миллер, которая всё сетовала, что не может найти достойного мужчину. По её рассказам о постоянных свиданиях и активному поиску второй половинки складывалось впечатление, что мисс Миллер перепробовала всех мужчин в Дафни, и даже в Фэрхопе и Локсли. Сьюзан была очень симпатичной, неглупой и добродушной девушкой, поэтому в первые двадцать минут её рассказа мы обе недоумевали, почему ей так не везёт на мужчин.

Однако, забравшись чуть глубже к ней в душу, причина уже не казалась такой удивительной. Дело в том, что отец Сьюзан был тем ещё засранцем. Он не бил ни её, ни её мать, но умудрялся унижать другими способами. Подсознание девушки самостоятельно проецировало образ отца на мужчин, с которыми она встречалась, поэтому здесь было с чем поработать.

А вот Элиссон Корнфлауэр, счастливая жена и мама, ходила ко мне сама не зная зачем. Мне же казалось, что женщине просто нужен кто-то, чтобы похвастаться своей удачной карьерой домохозяйки. Она во всех подробностях описывала свои «достижения»: обеды из трёх блюд, богатого, амбициозного мужа со стремительной карьерой, сына-чемпиона школы по лёгкой атлетике и младшую дочь-художницу от Бога. Жалобы её касались лишь подруг, которые «завидовали» ей и, как я поняла, игнорировали – не звали на посиделки вечером и только лишь кивали в знак приветствия в магазинах. Подруг я, как раз-таки, понять могла. На мой взгляд, отсюда и вытекала главная проблема миссис Корнфлауэр. Все отвернулись от неё, потому что она вела себя как последняя сучка.

Но больше всего сочувствия и опасений вызывала моя последняя клиентка, Дженнифер Джонсон или просто Джен, как она просила себя называть. Когда Джен впервые пришла ко мне, ностальгическая вспышка промелькнула в сознании, рисующая картины моего прошлого. Джен жила с девятилетней дочерью Эмили и её отчимом, который постоянно орал, принижал их и не стеснялся распускать руки. Эта женщина была такой же жертвой домашнего насилия, как и мои прошлые клиентки. Казалось, этому не будет ни конца, ни края. Даже в Дафни, этом маленьком солнечном городке, не удаётся скрыться от навязчивого прошлого.

Но Джен отличалась от женщин, с кем мне приходилось работать в Атланте. История стара, как мир: любящий мужчина, с которым Дженнифер связала свою судьбу спустя шесть лет после смерти мужа, превратился в чудовище. В самом начале он души не чаял в падчерице и новоиспечённой супруге. Они ни в чём не нуждались, ни в деньгах, ни в любви, ни в ласке. Но однажды всё изменилось. Теодор Джонсон или Тедди, как звали этого монстра, потерял работу. Его просто сократили и пустили по миру. Но не эта неприятность стала причиной колоссальных изменений, а всего лишь повлекла за собой череду неудач, которые и сломили мужчину.

Тедди не собирался сидеть без дела, сразу же принялся искать работу. Семья Джонсонов только-только купила дом в кредит, а Эмили училась в престижной школе и ходила на дорогостоящие занятия по изобразительному искусству, мечтая когда-нибудь стать художницей. Чтобы обеспечить своих девочек, Тедди пришлось устроиться на тяжёлую работу на лесопилке, но зарплаты едва ли хватало на выплаты за школу, занятия и кредит за дом. Он стал играть, влез в долги и связался с нехорошими людьми. За этим последовала выпивка, иногда женщины и драки. Джен пугала такая жизнь, поэтому она сказала, что уходит. Тогда-то он впервые её и ударил на глазах у девятилетней девочки.