Уильям Уилки Коллинз - Отель с привидениями. Деньги миледи

Вопреки своему обычаю, Агнес не дала прямого ответа. То, что именно эта женщина упомянула, хотя бы мимоходом, имя Монтбарри, смутило и взволновало ее.

– Я много лет знаю жену Феррари, – начала она, – и заинтересована в том, чтобы…

Леди Монтбарри умоляюще вскинула руки.

– Ах, мисс Локвуд, не отвлекайтесь вы на эту жену! Дайте мне ясный ответ на ясный вопрос!

– Позволь, я ей отвечу, – шепнул Генри. – Я внесу полную ясность.

Агнес отрицательно повела рукой. Прервавшая ее реплика леди Монтбарри напомнила ей о чувстве долга перед собой.

– Когда Феррари писал покойному лорду Монтбарри, – сказала она, – он, безусловно, упомянул мое имя.

И все равно она искренне не понимала, какую цель преследует ее гостья. В своем нетерпении леди Монтбарри уже не владела собой. Она вскочила с кресла и двинулась к Агнес.

– С вашего ли ведома и позволения использовал Феррари ваше имя? – спросила она. – К этому сводится мой вопрос. Ради бога, ответьте: да или нет?

– Да.

Одно это слово подкосило леди Монтбарри. Ее пылавшее жизнью лицо враз увяло, она стояла истуканом перед Агнес, и таким глубоким был ее столбняк, что те двое не могли различить ее дыхания.

– Очнитесь, – нелюбезно окликнул ее Генри. – Вы получили ответ на свой вопрос.

Она повернулась к нему.

– Я получила свой приговор, – произнесла она и сделала движение уходить.

К изумлению Генри, Агнес задержала ее.

– Погодите, леди Монтбарри. Я в свою очередь хочу вас спросить. Вы упоминали о Феррари. О нем я тоже хочу поговорить.

Леди Монтбарри молча склонила голову. Она достала платок и дрожащей рукой поднесла его ко лбу. Увидев это, Агнес отшатнулась.

– Вам неприятен этот разговор? – осторожно спросила она незваную гостью.

Все так же молча леди Монтбарри жестом просила ее продолжать.

– О Феррари ничего не слышно в Англии, – сказала Агнес. – Вы что-нибудь знаете? Если вы что-то слышали, может, вы сообщите мне из сострадания к его жене?

Тонкие губы леди Монтбарри распустились в улыбку – печальную и жестокую одновременно.

– Почему вы меня спрашиваете об этом пропавшем курьере? – почти возмутилась она. – Когда приспеет время, мисс Локвуд, вы узнаете, что с ним сталось.

Агнес вздрогнула.

– Не понимаю, – растерянно произнесла она. – Каким образом я узнаю? Мне кто-нибудь скажет?

– Кто-нибудь вам скажет.

Генри не мог дальше отмалчиваться.

– Этот «кто-нибудь» не вы ли, ваша светлость? – с издевательской вежливостью спросил он.

– Вы правы, мистер Уэствик, – ответила та с презрительным равнодушием. – В один прекрасный день я могу оказаться тем человеком, который расскажет мисс Локвуд, что сталось с Феррари, если… – Она смолкла, не сводя глаз с Агнес.

– Если – что? – напрягся Генри.

– Если мисс Локвуд вынудит меня к этому.

Агнес слушала, теряясь от изумления.

– «Вынудит»? – повторила она. – Как я могу вас вынудить? Вы хотите сказать, что моя воля сильнее вашей?

– А вы хотите сказать, что свеча не сжигает бабочку, когда та летит на ее огонь? – ответила леди Монтбарри. – Вы слышали когда-нибудь о такой вещи, как упоение ужасом? Оно-то и влечет меня к вам. Я не имею права приходить к вам, я не желаю приходить к вам: вы – мой враг. Впервые в жизни вопреки моей воле я покоряюсь врагу. Судите сами: я жду, потому что вы велели ждать, и, пока я стою здесь перед вами, меня разбирает страх – клянусь вам! Не допускайте, чтобы я возбуждала в вас любопытство или жалость. Следуйте примеру мистера Уэствика. Будьте со мной жестки, грубы и неумолимы, как он. Отпустите меня. Велите мне уйти.

В этой странной речи честная и прямодушная Агнес уяснила для себя только одну вещь.

– Вы ошибаетесь, считая меня своим врагом, – сказала она. – Зло, что вы мне причинили, отдав руку лорду Монтбарри, было неумышленным. Я уже при его жизни простила вам свои страдания. Тем более я прощаю вам теперь, когда его нет.

Генри слушал ее со смешанным чувством восторга и раздражения.

– Не говори более! – воскликнул он. – Слишком много чести для нее. Она не стоит этого.

Его слова прошли не замеченными леди Монтбарри. Казалось, вниманием этой странно переменчивой женщины целиком завладели простые слова, в которые Агнес облекла свой ответ. Покуда она слушала, ее лицо принимало выражение тяжелой, безысходной печали. И разительно переменился голос, когда она заговорила. В нем звучало смирение, утратившее последнюю надежду.

– Добрая, невинная душа, – произнесла она. – Что значит ваше участливое прощение? Что значат ваши прегрешения рядом с моими великими грехами, за которые с меня спросится? Я не хочу вас пугать. Просто я себя оплакиваю. Знаете ли вы, что такое – чувствовать надвигающуюся беду и при этом надеяться, что ваша уверенность не подтвердится? Когда я впервые встретила вас еще до замужества и впервые ощутила ваше влияние, у меня была эта надежда. Эта жалкая надежда теплилась во мне вплоть до сегодняшнего дня. Ответив на мой вопрос относительно Феррари, вы ее убили.

– Как я могла погубить вашу надежду? – спросила Агнес. – Если я разрешила Феррари упомянуть мое имя в письме лорду Монтбарри, то как это может быть связано со странными и страшными вещами, которые вы мне рассказываете?

– Близится время, мисс Локвуд, когда вы сами все раскроете. Пока же я постараюсь подобрать внятные слова, чтобы вы поняли, в чем состоит мой страх перед вами. В тот самый день, когда я похитила вашего героя и погубила вашу жизнь – я твердо уверена, что в тот самый день! – вас сделали орудием возмездия за все мои многие прошлые грехи. Такое и прежде случалось, когда один человек, сам того не ведая, способствовал тому, что в другом вызревало зло. И вы этому уже способствовали – и поспособствуете впредь. Вы подведете меня к тому дню, который все выявит и назначит мне наказание. Мы еще встретимся – в Англии или в Венеции, где умер мой муж, – и встретимся в последний раз.

При всем своем здравомыслии или неприязни к предрассудкам Агнес была под сильным впечатлением от той серьезности, с которой это все было высказано. Она побледнела и взглянула на Генри.

– Ты понимаешь ее? – спросила она.

– Нет ничего легче, – пренебрежительно отозвался он. – Она знает, что стало с Феррари, но признаться не смеет и городит всякую чепуху. Вели ей уйти.

Даже окажись здесь и залай собака, леди Монтбарри и тогда бы договорила Агнес все, что намеревалась.

– Посоветуйте вашей забавной миссис Феррари еще немного подождать, – сказала она. – Что случилось с ее мужем, вы узнаете, а потом передадите ей. Беспокоиться вам не о чем. Какой-нибудь пустяковый случай сведет нас в следующий раз – такой же пустяковый, как появление в нашем доме Феррари. Чепуха, говорите вы, мистер Уэствик? Будьте снисходительны к женщинам. Мы все городим чепуху. До свидания, мисс Локвуд.