Роберт Стайн - Не ложись поздно

Но какая разница?

Одолевали и другие горестные мысли, которые я при всем желании не сумела бы описать. Вы, наверное, назвали бы их сумрачными.

Когда я сразу после выписки сидела на заднем сиденье непривычной еще новой машины, которую вела мама, все казалось мне слишком ярким. Я держала голову опущенной, дожидаясь, когда глаза привыкнут. Но привыкать они не хотели, и все мне виделось в ослепительном световом ореоле.

– Мам, как ты можешь вести машину одной рукой? – От затянувшегося молчания голос у меня сел. Я потерла правое запястье. Оно ныло там, где недавно была вставлена трубка. От нее остался круглый кровоподтек.

Мама не отвечала.

Я прикрыла глаза рукой. Солнечный свет тоже казался теперь слишком ярким. Подумала: может, солнечные очки надеть? Мы выехали с больничной парковки и уже через несколько минут мчались по узеньким улочкам Олд-Виллидж.

Мне бы радоваться. Наконец-то свобода! Я еду домой. Но радость отняла бы слишком много сил. Я развалилась на сиденье. Тело одеревенело. Знаете, как бывает, когда отсидишь ногу? А у меня так было во всем теле.

– Мам, ты как?

По-прежнему прикрывая глаза рукой, я глянула в лобовое стекло – и дико вскрикнула, увидев большого белого пса, который трусил через дорогу.

– Мама, стой! Останови машину! Смотри, это же Морти!

Но мы мчались дальше. Мама вывернула руль влево.

– Нет, мама! Ты его собьешь! Мама, тормози! Пожалуйста!

Она вдавила ногой педаль газа. Машина рванула вперед. Я увидела несущийся навстречу автомобиль. Темно-синий джип скалился клыками хромированного радиатора. В уши мне ворвался захлебывающийся вой клаксона.

А потом страшный удар сзади швырнул меня на спинку переднего сиденья.

О нет! Не-е-ет! Только не снова!

Я отлетела назад. На моих глазах мамина голова ударилась о рулевое колесо. И не отскочила. Мама так и осталась лежать головой на руле, свесив руки вдоль туловища.

Кровавый фонтан ударил из ее головы, окропив лобовое стекло красными брызгами.

Только не снова. Только не снова.

Машина опять пришла в движение. Мама, навалившаяся на рулевое колесо, не подавала признаков жизни. Но автомобиль с ревом сорвался с места. Я ничего не видела сквозь засыхающую на стекле кровь.

Потянувшись через спинку сиденья, я схватила маму за плечи и затрясла, затрясла что было силы.

– Очнись! Пожалуйста! Останови машину! Ты должна остановить машину!

И тогда ее голова медленно повернулась ко мне. И оказалось, что передо мною уже не мама. Папа ласково улыбался мне, мой бедный папа с развороченным черепом, ухмыляющийся мертвец…

От сильного рывка я открыла глаза и увидела маму, трясущую меня за плечо.

– Просыпайся, Лиза. Ну же. Просыпайся, – напряженно шептала она.

Занавески раздувались на ветру. За ними темнело небо. Еще не рассвело.

Я заморгала, пытаясь избавиться от видения размозженной папиной головы.

– Опять кошмар, – покачала головой мама. Ее светлые волосы прилипли к вспотевшей щеке. Она разгладила свою длинную ночную сорочку. Рука ее по-прежнему лежала у меня на плече.

Я хотела что-то сказать, но горло у меня до сих пор было забито спросонья.

Мама зажгла голубую лампу на прикроватном столике. Я отвернулась от яркого света.

– Ты дома уже неделю, а тебе до сих пор снятся кошмары, – проговорила она. – Когда тебе на прием?

– К доктору Шейн? Не помню, – пробормотала я, приглаживая руками волосы. Я была вся в испарине. – Все тот же кошмар. Я была в машине и снова увидела папу.

Мама вздохнула. В ярком свете лампы она вдруг показалась мне ужасно постаревшей.

– Доктор Шейн говорит, что всему свое время.

– Но, мам, мне не становится лучше. Я везде вижу папу и Морти. – Поднявшись с пропотевших простыней, я села на постели и поежилась. – Кошмары, глюки… Я больна на всю голову.

– Ты же знаешь, что это не так. Что это не навсегда. Уверена, со временем…

– Мама, я правда считаю, что мне станет лучше, если я вернусь в школу.

Мама опять вздохнула:

– Сейчас четыре утра. Знаю, у тебя выдалась страшная ночь. Обязательно снова поднимать эту тему?

– Тут нечего обсуждать. Я просто хочу вернуться в школу. Я… я до сих пор не виделась ни с кем из друзей. А все потому, что ты твердишь, будто я еще не готова.

– Это не я, – отрезала мама. – Это доктор Шейн говорит. А она опытный психиатр.

– Ну мам…

– Я считаю, что к ее советам стоит прислушаться, а ты? Понимаю, как тебе тяжело. Но ей кажется, что ты должна преодолеть свое горе, свое чувство вины, прежде чем сможешь вернуться к нормальной жизни.

– Надо же, мам, какая сложная фраза. Весь день заучивала?

Она отступила на шаг. Я поняла, что больно задела ее. А ведь я не хотела так злобно язвить.

Откуда это во мне?

Возможно, доктор Шейн права. Возможно, я еще не готова к общению с людьми.

Положусь на ее мнение, решила я. Она так здорово все разложила по полочкам. Что она скажет, то и буду делать.

– Прости, мама, – выпалила я. – Я не хотела…

– Давай ложиться, – перебила она.

На следующий день – серый, пасмурный день субботы – в небе сгустились тяжелые грозовые тучи. Мир за окном гостиной сделался сумрачным, под стать моему настроению.

За завтраком мама сказала, что ничего не имеет против, если заглянет Нейт, и после одиннадцати он действительно заглянул. Я встретила его неуклюжим объятием. Он заметно нервничал.

– Привет, – сказал он. – Хорошо выглядишь.

– Лжец, – буркнула я. От недосыпа у меня под глазами темнели круги. Вдобавок я скинула кило пять. Аппетита не было никакого.

Мы сели в невысокие кожаные кресла друг напротив друга. Нейт не сводил с меня глаз, будто видел впервые. И постукивал носком правой ноги, выдавая нервозность.

Мы переписывались и говорили по скайпу, но быть вместе в одной комнате – совсем другое дело. Конечно, я обрадовалась его приходу. Но заговорить было трудно. Как будто кто-то возвел между нами высокий забор и мы пытались общаться через него.

– Соболезную из-за отца, – произнес Нейт, упершись взглядом в белый ковер под ногами.

Мне следовало сказать «спасибо», на худой конец – молча кивнуть. А я вдруг почувствовала прилив злости.

– Я не могу об этом говорить, – произнесла я срывающимся голосом. – Мой папа умер, и это целиком на моей совести.

Нейт вздрогнул. Словно я ударила его.

– Прости, – забормотала я. – Прости. Прости. Прости.

– Это неправда, – сказал он наконец. – Ты не виновата, Лиза. За рулем сидел он, а не ты. В аварию попал тоже он. Не нужно себя винить.

– Ха, – бросила я с горечью.

Зазвонил телефон. Я услышала, как мама бежит на кухню взять трубку.

Я встала и пересела к Нейту на колени. Подумала, что, если мы немножко пообнимаемся, это меня взбодрит.