Ти Кинси - Леди на сельской ярмарке

– Боже милостивый! – воскликнули мы с леди Хардкасл одновременно.

– Люди попытались привести его в чувство, но он был уже мертвее мертвого.

– Боже милостивый! – повторили мы с хозяйкой.

– Мы вызвали врача, и он сказал, что это похоже… похоже на отравление! – успела рассказать леди Фарли-Страуд, прежде чем отключиться вновь. Остатки бренди она вылила себе на платье.

С помощью старых нюхательный солей, найденных в туалетном столике леди Хардкасл, мы вновь привели леди Фарли-Страуд в сознание и заставили ее сидеть спокойно, пока я общалась с Бертом, оставшимся в авто. Я попросила его съездить в «Грейндж», забрать Мод, а на обратном пути захватить в деревне доктора Фитцсиммонса.

Вернувшись в дом, я, в ожидании Берта, заварила свежий чай. Леди Фарли-Страуд медленно восстанавливалась (я была твердо уверена, что главную роль в этом сыграл чай, а не коньяк) и вскоре уже выговаривала нам за то, что мы подняли этот никому не нужный шум. Мы боялись вновь вызвать у нее неприятные воспоминания, поэтому старались держать свое любопытство в узде, но это оказалось дьявольски трудно. Откуда они узнали, что это был яд? Какой яд? Когда и как его ввели? Кто мог это сделать? Почему он это сделал?

Когда доктор осмотрел леди Фарли-Страуд и передал ее в руки горничной, я, например, уже с трудом находила темы для разговора, которые не касались бы внезапной смерти Спенсера Кэрэдайна. Но мы пожелали леди Фарли-Страуд всего хорошего, пообещали зайти на следующий день и отправили их с горничной восвояси.

– Вот все и возвращается на круги своя, – заметила леди Хардкасл, когда мы вновь уселись в гостиной с чаем.

– Вы имеете в виду убийства и опасности, миледи? – уточнила я, стряхивая крошки печенья с передника.

– Неразбериху и… и…

– Может быть, «чепуху», миледи?

– А это разве не одно и то же? – заметила хозяйка.

– Тогда «темную историю»? – предложила я.

– Ты мне совсем не помогаешь, Фло, – обиделась хозяйка. – Наверное, нам придется остановиться на «прегрешениях».

– Шутить изволите?

– А ты, девочка, не забыла, кто защитил тебя от злых коров своей верной тростью? – В голосе миледи послышалась угроза. – А то я ведь могу оставить ее дома в следующий раз, когда мы столкнемся с ужасной коровьей угрозой. Но слово «тайна» – это как раз то, что мне надо.

– Тайна, миледи?

– Да, тайна… А, я тебя поняла. Да. Тайна. Неразбериха и тайна.

Мы подняли наши чашки с чаем.

– За неразбериху и за тайны, – предложила я.

Звонок зазвонил вновь.

– А это еще кто? – возмутилась миледи. – Я как раз собиралась погрузиться в дикие спекуляции о смерти Спенсера Кэрэдайна, основанные на нашей полной неосведомленности, и тут какая-то безрассудная душа звонит в дверь! Немедленно дай им от ворот поворот и надери ухо за их дерзость. А лучше оба уха.

Звонок повторился.

– Так кто же это может быть?

– Ну иди же! – велела хозяйка. – Вспомни о том, что ты горничная. Открой эту чертову дверь.

Я вышла и открыла «чертову дверь».

– Мисс Армстронг, – сказал мужчина в котелке, стоявший на пороге. – Ваша хозяйка дома?

– Инспектор Сандерленд! Какая приятная неожиданность… Заходите же, прошу вас.

– Благодарю, мисс, – сказал инспектор.

Мы с ним подружились во время расследования убийства в «Мызе». И хотя у меня было сильное подозрение, что пришел он не просто поболтать, видеть его было все равно приятно.

Я провела полицейского в столовую и доложила, хотя в этом и не было необходимости:

– К вам инспектор Сандерленд, миледи.

– Я сама вижу, – сказала леди Хардкасл. – Инспектор, как я рада вас видеть… Проходите же и чувствуйте себя как дома. Фло, мне кажется, нам нужен новый чайник. Чаю, инспектор?

– С удовольствием, миледи, – ответил полицейский. – Я услышал, что вы опять на ногах.

– Да, вы правы. И очень рада этому. Надоело, знаете ли, хандрить, – заметила хозяйка.

– Это совершенно ни к чему, миледи. Но ведь в вас же стреляли! А потом, эта осенняя история… Думаю, что после всего этого немного хандры не помешает.

– Вы очень добры, дорогой инспектор, – миледи заметила, что я все еще стою в дверях. – Чай, дорогая. И побыстрее. Чем скорее вы вернетесь, тем раньше инспектор расскажет нам о причинах своего визита.

Я поспешила на кухню. Оттуда мне было слышно, как они о чем-то говорят, но понять, о чем именно, из-за звона чайных принадлежностей было невозможно. У нас оставалось еще несколько печений из тех, что мисс Джонс испекла утром, так что их я тоже положила на тарелку и поспешно вернулась в комнату с подносом.

– …с грейпфрутом в кармане пальто, – говорила леди Хардкасл, когда я вошла.

– Вы просто нечто, миледи, – хихикнул инспектор. – Как глоток свежего воздуха. Я очень рад, что вы снова в форме.

Инспектор Сандерленд служил в криминальном отделе полицейского управления Бристоля. Когда мы только появились в деревне, он позволил нам принять участие в расследовании убийства в доме Фарли-Страудов.

Инспектор был прямолинейным человеком, любящим свою работу и обращавшимся с нами с тем уважением, которое трудно было найти еще где-нибудь. Конечно, люди уважали леди Хардкасл за ее титул, но это, пожалуй, и всё. А инспектор Оливер Сандерленд ценил еще и ее мнение. И мое заодно.

– Флоренс, дорогая, садитесь же, – распорядилась леди Хардкасл. – Из-за вас комната выглядит неприбранной.

Я села в кресло.

– А теперь, инспектор, рассказывайте, – велела хозяйка. – Но не будет ли это большой наглостью с моей стороны, если я признаюсь, что надеюсь, что речь пойдет об убийстве Спенсера Кэрэдайна?

– Вот это да, – сказал инспектор со смешком. – А не будет ли это наглостью с моей стороны добавить ясновидение в список ваших всем известных талантов?

– Чепуха, – заметила хозяйка. – Здесь недавно была Герти Фарли-Страуд, вся из себя в растрепанных чувствах, и грохалась без сознания, как какая-то проститутка из копеечного романа. Она нам все рассказала. То есть все, что смогла, в промежутках между большими глотками моего лучшего бренди и потерями сознания. Я думала, что за свою длинную жизнь она успела насмотреться на множество смертей, но сегодняшняя произвела на нее жуткое впечатление.

– Ах да, она ведь, кажется, была там… Значит, суть вам известна?

– Фермер упал лицом в пирог, а местные костоправы подозревают отравление, – ответила миледи. – Больше мы ничего не знаем.

– Это основное, – подтвердил инспектор. – Местный врач… доктор… – он сверился со своим вечным блокнотом, – но это сейчас не важно. Просто местный врач. Довольно дряхлый старик. Так вот, он считает, что это может быть отравлением; правда, я никогда в жизни не видел такого яда. Чую, что-то здесь не стыкуется. Я отправил пирог и сидр на анализ, хотя не уверен, смогут ли в них что-нибудь обнаружить.