Катерина Даймонд - Секрет

– Я отправил запрос насчет его имени. Разрушить прикрытие нельзя, так что, скорее всего, даже не удастся допросить, – пояснил Фрейзер.

– Что за дерьмо!

– Как, по-твоему, Сэм знал об этом парне?

– Возможно, – кивнул Танни и включил другую запись. – Во всяком случае, что-то его явно не устраивало.

Все четверо увидели, как Сэм ворвался в комнату, в прямом смысле вытащил Бриджит из постели и грубо прижал к стене. Танни остановил запись и многозначительно посмотрел на коллег.

– Вот это да! – пораженно выдохнула Имоджен.

– Должен предупредить, что дальше будет еще хуже.

– Покажи, – потребовал Эдриан.

Танни отменил паузу, и все увидели, как Сэм Браун нещадно бьет Бриджит Рейд по лицу и животу. От зрелища жестокой расправы у Эдриана закружилась голова. Сцена послужила страшным напоминанием: первое впечатление о человеке оказывается самым верным. В начале знакомства Сэм Браун доверия не вызвал, однако Майлз постарался подавить смутные подозрения, заставил себя отнестись терпимо, так как испытывал чувство вины за то, что до этого сказал Имоджен. Сцена напомнила детство: те ужасные минуты, когда на его глазах разгоряченный каким-то зельем отец безжалостно лупил маму.

– Возможно, именно Сэм заставил удалить эти кадры.

– Думаю, предположение обоснованное, – согласился Танни.

– Больше расправа не повторяется?

– К сожалению, повторяется – правда, не так сурово, как в этот раз. Сохранилось еще несколько подобных сцен.

– Может быть, Бриджит знала, что может что-то произойти, и собирала свидетельства? – почти про себя пробормотал Эдриан.

– Чертовски смелый ход, детектив, – заметил Фрейзер.

– Чего не придумаешь от отчаянья!

– Работа под прикрытием чрезвычайно ограничивает свободу действий. Сомневаюсь, что Рейд могла как-то исправить положение. Скорее всего, о задании знали лишь несколько человек.

– Что, если Бриджит просто убежала? Надо поговорить с этим подсадным парнем: он выглядит ее добрым приятелем.

– Работаю над этим, – извиняющимся тоном пробормотал Фрейзер.

– А что делать с Сэмом?

– Что обычно делают с человеком, подозреваемым в преступлении? Задерживают. – Фрейзер пожал плечами.

– А Викерза отпускаем?

– Давайте дождемся заключения криминалистов насчет лодки. Погода снова меняется, так что они спешат закончить осмотр, пока не пошел дождь. Выясните, на какой машине ездит Сэм, а я постараюсь узнать, на чем гоняет тот парень. – Фрейзер на миг умолк. – Наверное, можно не предупреждать, и все-таки: если начнут приставать журналисты, не говорите ни слова. Об этой записи знают только те, кто сейчас сидит в этой комнате. Пусть так и будет.

– Выключи, – не выдержав, попросил Эдриан. Видео все еще продолжалось: теперь Бриджит сидела у стены и плакала, а Сэм ее утешал. Тревожная фамильярность сцены приковывала внимание и страшно нервировала.

В возрасте четырнадцати лет

Папа очень расстроен. Никогда не видел его в таком тяжелом состоянии. Даже не думал, что это возможно. Мама уже несколько дней в больнице; когда выйдет, неизвестно. На прошлой неделе я вернулся из школы и нашел ее в кухне, на полу. Сказали, что случился инсульт. Лицо выглядело странным; еще более странным, чем обычно: распухшим и в то же время застывшим. Как будто мама долго сидела перед огнем и начала плавиться, но ее успели вовремя оттащить.

Каждый день ездим в больницу, а пока я в школе, папа ездит один. Школа совсем меня не интересует, готов вообще туда не ходить. Не чувствую, что чему-то учусь, и никто из учителей не проявляет ко мне ни капли уважения. Один вообще разговаривает так, как будто я последний подонок. Не знаю, в чем его хренова проблема, но однажды он за это ответит.

Мне нравится одна девочка. Ее зовут Клэр Гастингс. Одна из тех, кто пользуется успехом, но самая скромная среди них. Не бегает с подвернутой на поясе юбкой, как полная дура. Иногда, когда никто не видит, Клэр со мной разговаривает. По-моему, я тоже ей нравлюсь, но она никогда не выдаст себя подругам. Еще не совсем проникла в узкий круг избранных, а если вдруг кто-то увидит ее со мной, все сорвется. Мне нравится наша тайная дружба, но в то же время бесит, что Клэр ее стыдится. Другие одноклассницы на меня даже не смотрят. Я – невидимка. Не состою в команде по регби, не отношусь к числу тех светловолосых голубоглазых парней, которые бегают за девчонками, готовые в любой момент взорваться. А те дразнят их своими кофточками на размер меньше, чем нужно. Пуговицы на груди едва выдерживают натяжение. Уродины.

По пятницам папа берет меня в клуб. Теперь я стал высоким и чувствую себя увереннее, а поначалу стеснялся. В тринадцать лет здорово вырос и сейчас уже почти добрался до шести футов. Девушки ко мне привыкли, а мне они нравятся больше, чем девочки в школе. Суетятся вокруг и, как правило, слушаются. В школе я никто, а в клубе – важная персона. Не паршивый иностранец, которого все считают второсортным гражданином. Да, я родился в этой стране, но что толку?

Наконец врачи назначили день, когда отпустят маму домой. Папа держится немножко лучше, стал почти таким же, как прежде. Обычное его состояние не обещает ничего хорошего, но, по крайней мере, можно предвидеть поведение, а не мириться с внезапными вспышками бешенства. Знаю, он чувствует себя виновным в мамином инсульте; должно быть, думает, что это из-за побоев. Но в последнее время даже не бил ее так часто и сильно – по сравнению с тем, что было раньше. Если бы причиной болезни действительно стали побои, то все случилось бы давным-давно.

Удивительно, что папа любит маму. Ни о какой верности даже думать не приходится. Собственными глазами видел его с кучей разных женщин. Раньше не знал, что он с ними делает, но теперь, когда сам этим занимаюсь, все понимаю. Секс – странная штука. Что-то вроде игры. На некоторое время притворяешься, что любишь кого-то, а потом, когда все заканчивается, снова становишься чужим и равнодушным. Девушки, с которыми я встречался до сих пор, во время секса становились совсем другими людьми. Девушки из клуба, конечно. Думаю, все девочки в школе хотят показать, что уже делали это, но точно знаю, что врут. Считают себя драгоценным призом для парней. Честно говоря, не понимаю, из-за чего весь шум. Девочки из школы совсем не похожи на папиных девушек. Те почти все подсели на «дерьмо», как папа его называет. Говорит, что это помогает держать их под контролем.

Папа считает, что надо подготовиться к маминому возвращению: даже привез домой несколько своих наркоманок. Очень неприятно. Мне не нравится, что они трогают мамины вещи. Папа заставил их все мыть и убирать, хотя они вряд ли умеют наводить порядок. Потом, когда они ушли, сказал, что надо сделать маме сюрприз. Мы сели в машину, но мне хотелось остаться и заново вымыть весь дом после шлюх.