Марк Бернёлл - Ритм-секция

– Что не так?

– Не прикасайся ко мне! – прошипела она.

Проктор на миг утратил дар речи.

– Стефани, что, черт возьми, происходит?

– А на что ты надеялся? – Изменился даже ее голос – вместо того чтобы взлететь до истерического визга, превратился в сдавленное рычание. – Что мне станет легче, если я позволю тебе трахать меня всю ночь? – Она буквально выплевывала каждое слово. – Ты на это надеялся? Я – со слезами на лице, а – ты с ухмылкой?

– О чем ты говоришь? Это всего лишь поцелуй. Я не хотел…

Он сделал шаг вперед, Стефани отступила назад и вскоре оказалась прижата к раковине. Ее локоть задел бокал. Тот упал на пол и разбился вдребезги, но она так и не отвела от Проктора глаз. Холодная вода брызгала с тарелок ей на руки. Внезапно она нащупала лежавший на разделочной доске нож и, схватив его, замахнулась на Проктора. Тот мгновенно застыл на месте.

– Еще один шаг, и я убью тебя. Бог свидетель, я это сделаю.

Он поднял руки:

– Успокойся, Стефани. Просто успокойся…

– Я говорю серьезно.

– Послушай… Извини, если я тебя обидел.

– Ты просишь у меня прощения?

– Да. Наверное, я неправильно прочитал сигналы. Я не хотел…

– Сигналы?

– Мне показалось, что между нами… что-то происходит.

– Что же именно? – Стефани буквально кипела яростью. – Ты что, видишь неоновую вывеску над моей головой? Ты можешь трахнуть меня, если хочешь . Какие еще чертовы сигналы?

Проктор был окончательно сбит с толку.

– Стефани, прошу тебя…

Ее всю трясло. Лицо ее сначала покраснело, затем стало бледным, как мел. Кит никогда еще не видел таких черных или таких сверкающих глаз. Стефани понизила голос до похожего на змеиное шипение шепота:

– Только попробуй еще раз прикоснуться ко мне!..

Проктор медленно протянул к ней правую руку.

– Дай мне нож, – тихо сказал он.

Взмах был настолько стремительным, что оба они даже не разглядели лезвия.

Ошеломленный Проктор посмотрел на свою ладонь – порез протянулся от запястья до основания указательного пальца. Пару секунд это была лишь тонкая красная линия. В следующее мгновение появилась кровь. Ее ручейки потекли по его ладони и пальцам, зазмеились вокруг запястья, затем вокруг предплечья, намочили рукав рубашки, забрызгали плитки кухонного пола.

В чувство его привел лишь стук захлопнувшейся входной двери. Стефани ушла. Ему же требовалась медицинская помощь.

В два часа ночи самые оживленные и многолюдные места в Лондоне – это ночные клубы, полицейские участки и отделения «Скорой помощи» городских больниц. Спустившись со второго этажа клиники Святой Марии в Паддингтоне, где ему наложили швы и перевязали руку, Проктор вышел на Саут-Уорф-роуд. Ночь была на редкость морозная. Он повертел головой в надежде увидеть такси, хотя Белл-стрит была совсем рядом. Справа от себя Кит узнал огромную изогнутую крышу вокзала Паддингтон. В многоэтажном здании по ту сторону вокзала горела лишь горстка огней; оно вырисовывалось на фоне ночного неба лишь благодаря слепящему свету уличных фонарей.

Проктор повернул налево. Он так и не заметил стоящую в тени больницы Стефани. Она же больше не видела его живым.

Я открываю дверь в квартиру Проктора моим ключом – его ключом, – и у меня перехватывает дыхание.

Я провела ночь на улице. Мне не привыкать. Город знаком мне, как собственная кровать. Как и многие бездомные в Лондоне, где я только не спала: и в дверных проемах магазинов, и рядом с вентиляционными шахтами метрополитена. Я незаметно пробиралась в служебные помещения отелей и проводила несколько часов в тепле. Иногда лучшим местом для отдыха становился железнодорожный вокзал или автовокзал. Но сегодня я не искала себе место для сна. Я искала ответы. Поэтому брела по улицам наугад, лишь смутно осознавая, куда иду, не замечая вокруг себя ничего такого, что было для меня необычно.

Я давно научилась быть осторожной. Когда работаешь по ночам в неблагополучных районах города, в тебе быстро развивается шестое чувство опасности. Я как будто вижу, что там, позади меня. Я чувствую угрозу, чую ее душок в загрязненном воздухе. Но это лишь при условии, если я не принимала наркотики или не пила пиво. В таких случаях я беспомощна и уязвима, как прошлой ночью. Мой механизм защиты не сработал.

Я не могу поверить в то, что сделала. Если честно, пока не рассвело, я вообще ничего толком не осознавала. Произошедшее казалось мне сном. Но утро имеет обыкновение приносить с собой ясность во всех ее болезненных обличьях. Я не понимаю, почему так отреагировала. Я знала, что Проктор прикоснется ко мне и поцелует меня. Мне самой хотелось того же. Момент уже телеграфировал о себе. У меня достаточно времени, чтобы убить его, прежде чем он наступит, но я предпочла этого не делать. Я знала, что Проктор будет полон нежности и понимания. Когда он положил руку на мое бедро и поцеловал в губы, я поняла: это именно то, чего я ждала. Нет, это было даже лучше, чем я надеялась. А потом меня как будто перемкнуло. Так же, как с тем, моим последним клиентом, хотя трудно даже представить более непохожие ситуации.

Около семи часов утра я забрела в какое-то бистро выпить чашку кофе. Мне стоило неимоверных усилий побороть желание закурить сигарету. Примерно час я мучилась, размышляя над тем, что мне делать дальше, – и внезапно нашла решение. Это был трусливый выбор: тайком пробраться обратно на Белл-стрит, собрать вещи и дать деру. Лишь бы Проктора не было дома, молила я небеса, – это облегчило бы мою задачу. Затем я могла бы оставить свои ключи рядом с короткой запиской – мол, прости, ухожу. Еще месяц назад его отсутствие стало бы приглашением очистить квартиру от ценных вещей. Но не сейчас. Я в долгу перед Проктором. Он – единственный за последние два года, кто проявил ко мне доброту. И чем я отплатила ему за это? Порезала его ножом…

Я отказываюсь поверить, в какого безжалостного, хладнокровного монстра превратилась.

В коридоре девственно-чистой квартиры Проктора повсюду были разбросаны бумаги. Это было первое, что увидела Стефани. Жалость к себе и стыд мгновенно испарились. По рукам пробежали мурашки, в горле пересохло. Широко распахнув дверь, она на мгновение застыла на месте, прислушиваясь, не раздастся ли какой-нибудь шорох. Ничего. Тогда Стефани вошла внутрь и бесшумно закрыла за собой дверь.

Дорожка из бумаг, которыми был усеян пол, вела направо, в рабочий кабинет Проктора. Из короткого коридора ей были видны валявшиеся на полу пустые ящики стола, опрокинутый на бок вертящийся стул, светящийся экран компьютера. Она посмотрела налево. В кухне все шкафчики открыты, все полки и выдвижные ящики обысканы. Холодильник был пуст. Его дверца распахнута настежь, продукты разбросаны по всему полу. Чистые столовые приборы свалены в мойку.