Гилберт Честертон - Загадочная книга (сборник)

Вилфред Боэн смотрел на него немигающими округлившимися от ужаса глазами, словно в гипнотическом трансе, но отец Браун, наоборот, немного склонил голову набок и прислушивался очень внимательно. Доктор продолжал выразительное шипение:

– Почему эти идиоты всегда считают, что любовника женщины может ненавидеть только ее муж? В девяти случаях из десяти любовника ненавидит сама жена. Кто знает, может быть, он чем-то ее ужасно оскорбил или предал… Смотрите!

Коротким быстрым жестом он указал на рыжеволосую женщину на скамейке. Та наконец подняла голову. Слезы уже начали высыхать на ее красивом лице, но блестящие глаза неотрывно смотрели на труп. Взгляд ее был бессмысленным, почти до идиотизма.

Преподобный Вилфред Боэн безвольно повел рукой, будто давал понять, что не желает ничего слышать, но отец Браун, смахнув с рукава несколько хлопьев пепла, которые выдуло из горна, своим обычным безучастным голосом произнес:

– Вы говорите, как обычный врач, – сказал он. – Ваши суждения о психологии достаточно интересны, но в том, что касается физики, они напрочь лишены смысла. Я согласен с вами, что женщина ненавидит любовника намного сильнее, чем обманутый муж. И я согласен, что женщина всегда потянется к маленькому молотку, а не станет хватать большой. Но в данном случае трудность заключается в том, что то, о чем вы говорите, невозможно физически. Ни одна женщина в мире не смогла бы вот так разбить человеческой череп. – Немного помолчав, он задумчиво добавил: – Никто не обратил внимания, что у мужчины на голове был железный шлем, он тоже от удара разлетелся вдребезги, будто сделанный из стекла. Но посмотрите на эту женщину. Посмотрите на ее руки.

Снова наступило тяжелое молчание. С некоторой обидой в голосе доктор произнес:

– Может, конечно, я и ошибаюсь, ко всему можно придраться, и все же я остаюсь при своем мнении. Только идиот воспользовался бы маленьким молотком, если можно было взять большой.

И тут худые дрожащие руки Вилфреда Боэна взметнулись вверх и вцепились в жидкие желтые волосы. В следующий миг они безвольно упали и викарий закричал:

– Вот это слово! Наконец-то вы его произнесли! – Потом, совладав с возбуждением, он пояснил: – Вы сказали: «Только идиот воспользовался бы маленьким молотком, если можно было взять большой».

– Да, – подтвердил доктор. – И что?

– И то! – воскликнул викарий. – Это и был идиот. – Теперь уж не осталось никого, кто не смотрел бы на него во все глаза. Взволнованно он продолжил: – Я – священник, – воскликнул он, и голос его задрожал почти по-женски. – А священник не должен проливать кровь. Я… я хочу сказать, что он не должен никого отправлять на виселицу. И я благодарю Бога, что наконец-то понял, кто убийца… Потому что убийцу этого не повесят.

– Потому что вы не назовете его имени? – поинтересовался доктор.

– Его не повесят, даже если я назову его имя, – произнес Вилфред с какой-то дикой и в то же время счастливой улыбкой. – Когда сегодня утром я вошел в церковь, я застал там молящегося безумца… Это был несчастный Джо, больной от рождения. Одному Господу известно, о чем он там молился, но у сумасшедших ведь все с ног на голову. Я бы не удивился, если бы и с молитвами так же было: сначала помолился, а потом убил человека. Когда я последний раз видел несчастного Джо, он был рядом с братом, и тот над ним насмехался.

– Вон оно что! – воскликнул доктор. – Понятно. Но как вы объясните…

Преподобного Вилфреда прямо-таки распирало от собственной догадливости.

– Разве вы не видите, разве вы не видите, – запальчиво вскричал он, – что это единственная версия, которая объясняет обе странности, дает ответы на обе загадки! Маленький молоток и сильный удар. Кузнец мог ударить сильно, но взял бы большой молоток. Жена его взяла бы маленький молоток, но не могла ударить так сильно. А сумасшедший мог сделать и то, и другое. Маленький молоток он взял, потому что… Ну, он же сумасшедший и мог вообще взять что угодно! А что касается силы удара, разве вы, доктор, никогда не слышали, что во время припадка сила у безумца может удесятериться?

Доктор набрал полную грудь воздуха и выдохнул:

– Честное слово, а ведь вы, кажется, правы!

Отец Браун смотрел на говорящего так долго и пристально, будто хотел внушить ему мысль обратить внимание на его большие и серые воловьи глаза. Когда наступила тишина, он с подчеркнутым уважением сказал:

– Мистер Боэн, ваша теория – единственная из всех пока что предложенных, которая в целом звучит убедительно. Поэтому, я думаю, вы заслуживаете того, чтобы знать: она не верна, я в этом уверен. – И с этими словами странный человечек отошел в сторону и снова принялся рассматривать молоток.

– Делает вид, что уже все понял, – раздражительно шепнул доктор Вилфреду. – Эти паписты хитры, как черти.

– Нет! Нет! – слабым голосом, как будто из последних сил выкрикнул Боэн. – Это сумасшедший убил. Сумасшедший.

Двое священников и доктор несколько отделились от более официальной группы, в которую входили инспектор и его арестованный, но теперь, когда их собственная группа распалась, они услышали, о чем ведут разговор их соседи. Невысокий католик молча поднял глаза, а потом снова опустил взгляд, когда услышал громкий голос кузнеца:

– Надеюсь, я убедил вас, мистер инспектор. Хоть я, как вы говорите, и сильный человек, но не мог я из Гринфорда сюда молоток добросить. Нету у моего молотка крыльев, чтобы он мог полмили пролететь над кустами да полями.

Инспектор дружелюбно усмехнулся и сказал:

– Да, похоже, вы и впрямь не имеете к этому никакого отношения, хотя совпадение, конечно, скажу я вам! Мне остается только просить вас, чтобы вы помогли нам найти человека такого же большого и сильного, как вы. Черт возьми, да мы были бы вам благодарны, если бы вы даже хотя бы помогли нам задержать этого мужчину! Вы ведь вряд ли догадываетесь, кто он, верно?

– Может, и догадываюсь, – ответил бледный кузнец, – только это не мужчина. – Потом, заметив, как беспокойный взор собеседника устремился в сторону его жены на скамейке, он обнял ее огромной ручищей за плечи и добавил: – И не женщина.

– Как же прикажете вас понимать? – с шутливой интонацией поинтересовался инспектор. – Не хотите же вы сказать, что молотками пользуются коровы, верно?

– Я думаю, не из плоти была та рука, что сжимала этот молоток, – произнес кузнец глухим голосом. – Если уж говорить о том, как он умер, я думаю, умер он в одиночестве.

Вилфред неожиданно подался вперед и впился в него горящими глазами.

– Неужто вы, Барнс, – раздался высокий голос сапожника, – хотите сказать, что молоток сам по себе подскочил и опустился на его голову?

– Можете на меня смотреть, джентльмены, можете улыбаться, – загремел Симеон, – и вы, священники, каждое воскресенье рассказывающие нам, как Господь покарал Сеннахирима [7] Четвертая Книга Царств 19:35–39. . А я считаю, что тот, кто входит незримым в каждый дом, защитил честь моего и поразил осквернителя на пороге его. В ударе том сила была та же, что сотрясает землю.