Эмили Локхарт - Мы были лжецами

Emily Lockhart

We were Liars

Печатается с разрешения литературных агентств Elizabeth Kaplan Literary Agency и The Van Lear Agency

Copyright © 2014 by E. Lockhart Map and family tree art

© 2014 by Abigal Daker

© А. Харченко, перевод на русский язык

© ООО «Издательство АСТ», 2017

Прошло два с половиной года после публикации книги «Виновата ложь» в Соединенных Штатах. Это мой девятый роман для молодежной аудитории и первый из тех, что не назовешь комедией.

Мои редактор и литературный агент горячо поддерживали книгу, но меня все-таки беспокоило, что кому-то она покажется чересчур драматичной и претенциозной. Быть может, читатель придет в бешенство, столкнувшись с неожиданным поворотом сюжета. Или возненавидит мою героиню-наследницу, подсевшую на опиаты. К тому же многим наверняка надоели сказки. Я опасалась, что критики возмутятся: кем себя возомнила эта Локхарт?

Но по мне, лучше пробовать и ошибаться, чем не пытаться вовсе. Нет смысла сочинять беллетристику, если боишься подставить себя под удар. Пусть мой читатель злится, зато не зевает от скуки. Я предпочитаю высказать свою правду, рискуя быть осмеянной или отвергнутой, а не следовать проторенной дорожкой. Издатель всецело поддержал меня. Моей мощной опорой стали профессионализм редактора, замечательная работа оформителей, а еще изобретательность маркетинговой команды. Так книга «Мы были Лжецами» вышла в свет и стала моим первым бестселлером.

Сбылись почти все мои страхи. Если книга кому-то не нравилась, то не нравилась категорически. Некоторые читатели действительно в сердцах швыряли ее в дальний угол. Я знаю, потому что они сами признавались мне в этом через Twitter . Но и поток читательской любви был неиссякаем. Я встречала людей, которые по шесть раз перечитывали книгу, а кого-то она вдохновила на занятия живописью и сочинение стихов. Я встречала людей с исписанными ладонями, людей с открытым сердцем, и они говорили, что узнают свои семьи в привилегированном семействе Синклеров, внешне как будто совсем на них не похожем.

Любовь прекрасна. И гораздо приятнее, чем злость и презрение. Но, даже если бы все возненавидели эту историю или вообще не стали ее читать, я бы все равно не пожалела о том, что рискнула. Мне хотелось написать эту книгу, и, как недавно заметила моя подруга и умная писательница, если ты нравишься всем – возможно, ты просто неискренна.

Настоящее издание включает в себя некоторые новые эпизоды из жизни Гата и Кади, которые я написала в конце 2016 года. Как видите, мои герои остаются со мной. Я решила поделиться и секретами работы над романом, тем самым позволяя читателю заглянуть за кулисы моего творчества. Спасибо вам за то, что читаете мою книгу, вымещаете на ней свою злость, а потом, возможно, перечитываете; за то, что творите сами и проливаете слезы; за то, что сражаетесь с монстрами и ведьмами, которые преследуют вас в темноте; за выдержку и терпение.

Целую и обнимаю, Э. Локхарт

Добро пожаловать в чудесную семью Синклеров.

Здесь нет уголовников.

Нет наркоманов.

Нет неудачников.

Все Синклеры – спортивные, высокие и красивые. Мы – старинное богатое семейство демократов. Наши улыбки – широкие, подбородки – квадратные, а подачи в теннисе – агрессивные.

Не важно, если развод разрывает в клочья наши сердца, так что им едва хватает сил биться. Не важно, если деньги из трастового фонда заканчиваются и неоплаченные счета лежат горой на кухонной столешнице. Не имеет значения, что наши прикроватные тумбочки заставлены пузырьками с таблетками. И даже если один из нас безумно, отчаянно влюбился. Так сильно, что это требует столь же отчаянных мер. Все это не имеет никакого значения.

Мы – Синклеры!

Мы ни в чем не нуждаемся!

Мы всегда правы!

Живем, по крайней мере летом, на собственном острове у побережья штата Массачусетс.

Наверное, это все, что вам нужно знать.

Мое полное имя – Каденс Синклер Истман.

Я живу в Берлингтоне, штат Вермонт, с мамой и тремя собаками.

Мне почти восемнадцать.

Я владею только читательским билетом в библиотеку. Вот, собственно, и все. Хотя правда и то, что живу я в большом доме, полном дорогих, но бесполезных вещей.

Когда-то я была блондинкой, но теперь мои волосы черны.

Когда-то я была сильной, но теперь – слабая.

Когда-то я была хорошенькой, но теперь выгляжу больной.

Правда и то, что после несчастного случая я страдаю невыносимой головной болью.

И еще я не выношу глупцов.

Мне нравятся слова с двойным значением. Переносить ужасные мигрени. Не переносить глупцов. Слово вроде бы означает то же самое, да не совсем.

Переносить. Можно сказать «терпеть», но и это не вполне точное определение.

Мой рассказ начинается с событий, которые случились незадолго до несчастного случая. В июне – мне как раз исполнилось пятнадцать – отец сбежал с какой-то женщиной, которую он любил больше нас.

Папа был заурядным профессором военной истории. Я его обожала. Он носил твидовые пиджаки. Был худым. Пил чай с молоком. Обожал настольные игры и часто мне поддавался, любил лодки и учил меня плавать на каяках, а еще ему нравились велосипеды, книги и музеи творчества.

Папа никогда не любил собак, и то, что он позволял нашим золотистым ретриверам спать на диванах и каждое утро выгуливал их, совершая пятикилометровый моцион, было знаком истинной преданности моей матери. Папа не любил и бабушку с дедушкой, но из-за преданности мне и мамочке он проводил каждое лето в доме Уиндемир на острове Бичвуд, сочиняя статьи о давно отгремевших войнах и встречая родственников во время каждой трапезы натянутой улыбкой.

В том июне лета номер пятнадцать отец объявил, что уходит, и через два дня покинул нас. Он сказал маме, что он – не Синклер и не в силах больше притворяться. А также улыбаться, лгать и быть частью этой прекрасной семьи, живущей в прекрасных домах.

Не может. Не хочет. Не станет.

Он уже вызвал грузовики для перевозки мебели и снял дом.

Отец сложил последний чемодан на заднее сиденье «Мерседеса» (мамочку он оставлял с одним лишь «Саабом») и завел мотор.

В этот момент я почувствовала такую боль, будто папа достал пистолет и выстрелил мне в грудь. Я стояла на газоне и упала как подкошенная. Рана в груди была огромной, и мое сердце, вывалившись из грудной клетки, упало на клумбу. Кровь ритмично хлестала из открытой раны, затем потекла из глаз, из ушей, изо рта. У нее был привкус соли и несчастья. Ярко-красный знак того позорного факта, что я нелюбима. Я лежала, и моя кровь заливала траву перед домом, кирпичную дорожку и ступеньки крыльца. Мое сердце форелью билось среди пионов.