Джон Ле Карре - Шпион, пришедший с холода

В этот момент Лимас понял, что Фидлер стремится не оставить оппоненту ни шанса: его обращение к трибуналу, судьям и зрителям должно было звучать политически безупречно. Несомненно, Фидлер понимал все опасности, которые могли содержаться в ответной речи защиты, что неизбежно в таких случаях, и заранее прикрывал свою спину от коварного удара. Его риторические реплики будут занесены в протокол, и потребуется немалое мужество, чтобы бросить им вызов.

Теперь Фидлер открыл папку, лежавшую перед ним на столе.

– В конце 1956 года Мундт был направлен в Лондон в качестве сотрудника представительства сталелитейной промышленности ГДР. Его особым секретным заданием стало противодействие подрывной деятельности обосновавшихся там эмигрантских группировок. В процессе исполнения задания он не только подвергался немалой опасности – это следует признать, – но и добился немалых успехов.

Внимание Лимаса вновь привлекли три фигуры за центральным столом. По левую руку от президента трибунала сидел моложавый, чуть смуглый мужчина. У него были вялые непослушные волосы и серое, с впалыми щеками лицо аскета. Его тонкие пальцы непрестанно и нервно перебирали углы стопки документов, лежавших перед ним. Лимасу показалось, что это сторонник Мундта, хотя ему было бы трудно объяснить, почему у него возникло такое впечатление. По другую сторону расположился мужчина постарше, уже лысеющий, с открытым и добродушным лицом. Лимасу оно показалось несколько глуповатым. Как ему сейчас представлялось, судьба Мундта будет решаться в первую очередь молодым человеком, собиравшимся высказаться в его пользу, и председательствующей, которая поддержит обвинение. Что же до второго мужчины, то, столкнувшись с расхождением во мнениях, он будет все же склонен встать на сторону президента.

Фидлер продолжал свою речь:

– Именно в конце той командировки в Лондон произошла вербовка. Как я только что упомянул, Мундт подвергался там значительной опасности. Выполняя свою миссию, он совершил противоправные действия, и британская тайная полиция выдала ордер на его арест. Мундт, не обладавший дипломатическим иммунитетом (как вы знаете, Великобритания и прочие члены НАТО не признают суверенитета нашей страны), вынужден был скрываться. В портах установили наблюдение, его фотографии и словесные портреты были распространены по всем Британским островам. И тем не менее после двух дней, проведенных в укрытии, товарищ Мундт взял такси до лондонского аэропорта и вылетел в Берлин. «Блестяще!» – скажете вы и будете правы. В то время когда вся британская полиция разыскивала его, шоссе, железные дороги, морские пассажирские терминалы и аэропорты были надежно перекрыты, товарищ Мундт самолетом покидает Лондон. Воистину блестяще, ничего не скажешь! Или вам, вероятно, может показаться, товарищи, поскольку вы имеете теперь возможность взглянуть на все под иным углом зрения, что побег Мундта из Англии был несколько чересчур блистательной операцией, осуществленной с несколько странной легкостью, и что без попустительства со стороны британских властей такое было бы совершенно невозможно!

Снова среди зрителей пробежал легкий ропот, на этот раз прозвучавший более спонтанным.

– Правда же заключается вот в чем: Мундт был все-таки арестован британцами, и после краткого допроса, имевшего важное значение, они предложили ему классическую альтернативу. Предпочтет ли он провести долгие годы в империалистической темнице, поставив крест на своей незаурядной карьере, или же сможет вопреки всем ожиданиям совершить исполненный драматизма прорыв на родину, где ему удастся в полной мере реализовать свой многообещающий потенциал? Разумеется, британцы поставили ему условие, что в обмен на свободу он начнет снабжать их информацией, за которую будет получать крупное денежное вознаграждение. Таким образом, применив простейшую тактику кнута и пряника, им удалось завербовать Мундта.

С той поры в интересах британцев было, чтобы восхождение Мундта по карьерной лестнице ускорилось. Мы не располагаем доказательствами, что успехи Мундта в ликвидации некоторых малозначимых западных шпионов в нашей стране были достигнуты благодаря содействию его новых империалистических хозяев, готовых пожертвовать некоторыми своими мелкими информаторами, которым всегда легко подыскать замену, чтобы содействовать росту престижа Мундта. Мы не можем доказать этого, но имеющиеся улики указывают, что такой вариант не исключен и может быть принят как гипотеза.

Именно с 1960 года, когда товарищ Мундт был назначен главой департамента контрразведки Абтайлунга, мы стали получать обрывки информации из разных стран мира, указывавшие на то, что в наших рядах завелся высокопоставленный вражеский лазутчик. Вам известно, что Карл Римек оказался шпионом. После его ликвидации мы посчитали, что зло удалось полностью искоренить. Но слухи продолжали упорно циркулировать.

В конце 1960 года один из наших бывших сотрудников вышел на связь с английским гражданином в Ливане, известным своими тесными контактами с британской разведкой. Он предложил ему, как вскоре нами было установлено, полную информацию о двух отделах Абтайлунга, на которые он прежде работал. Но после передачи сведений об этом в Лондон предложение оказалось отвергнуто. Вывод напрашивался только один: британцы уже располагали теми сведениями, которые им были предложены, в полном объеме и сведениями, актуальными на тот момент.

Начиная с середины шестидесятых годов мы стали терять своих агентов за рубежом с устрашающей регулярностью. Зачастую их разоблачали в течение всего нескольких недель после заброски в страну. Иногда враги пытались заставить наших бывших людей работать против нас, но крайне редко. Складывалось впечатление, что они не слишком нуждаются в подобных услугах.

А затем – в начале 1961 года, если память мне не изменяет, – нам удивительно повезло. В ходе операции, детали которой я не склонен здесь раскрывать, мы добыли описание всей информации об Абтайлунге, которой располагали британские спецслужбы. Она была полной, точной и на удивление свежей. Я, разумеется, сообщил об этом Мундту как своему начальнику. Он заявил мне, что не удивлен: им якобы как раз в то время проводились определенные мероприятия в данном направлении, и он попросил меня не вмешиваться, чтобы не помешать их осуществлению. И должен признаться, как раз в тот момент у меня впервые возникло подозрение, казавшееся чем-то из области фантастики, что Мундт мог сам стоять за передачей данных. На такую возможность у меня уже имелись и некоторые другие указания…

Едва ли мне стоит объяснять вам, что глава нашей контрразведки был бы всегда последним, на кого могло пасть подозрение в шпионаже. Сама по себе такая мысль кажется настолько немыслимой, настолько неправдоподобной, что очень немногие допустили бы ее, не говоря уже о том, чтобы высказать вслух! И я сам должен принять на себя часть вины, потому что слишком долго и упрямо отказывал себе в праве сделать столь дерзкое умозаключение. Что было с моей стороны большой ошибкой.