Анна Грин - Дело Ливенворта (сборник)

– Очень. На лошади было бы дольше, чем на своих двух.

– Что ж, – сказал я, – для нас это даже лучше. Миссис Белден многое хочет рассказать и…

– Не хочет, чтобы ее прерывали. Я понял.

Я кивнул, и он направился к двери.

– Вы телеграфировали мистеру Грайсу? – спросил я.

– Да, сэр, – ответил он, остановившись.

– Думаете, он приедет?

– Да, сэр, даже если ему придется брести сюда пешком.

– Когда вы его ждете?

– Вы будете его ждать уже в три часа. А я буду среди гор печально созерцать свое измученное войско.

И не спеша надев шляпу, он вышел из дома и пошел по улице с видом человека, у которого впереди свободный день и он не знает, чем себя занять.

Миссис Белден, получив возможность поведать свою историю, тут же принялась за дело, и вот ее рассказ.

В следующем июле исполнится год, как я впервые увидела Мэри Ливенворт. В то время я жила скучнейшей, однообразной жизнью. Любила прекрасное, ненавидела отвратительное. Меня тянуло ко всему романтическому и незаурядному, но стесненные обстоятельства и одиночество вдовства обрекли меня проводить дни за бесконечным скучным шитьем. И уже начало казаться, что тень безотрадной старости начинает наползать на меня, как однажды утром, когда у меня было особенно тоскливо на душе, Мэри Ливенворт переступила порог моего дома и одной улыбкой изменила всю мою жизнь.

Вам это может показаться преувеличением, особенно если я скажу, что она зашла ко мне по делу, – кто-то сказал ей, что я неплохо управляюсь с иголкой, – но если бы вы видели ее в тот день, когда она появилась у меня, если бы обратили внимание на взгляд, с которым она подошла ко мне, и улыбку, с которой ушла, вы бы простили глупость романтической старой женщине, которая в этой милой юной леди увидела прекрасную принцессу. Скажу честно, меня ослепили ее красота и обаяние. И когда спустя несколько дней она снова зашла и, сев рядом со мной, стала говорить, как устала от слухов и гостиничной суеты, как радуется возможности сбежать, чтобы спрятаться у того, с кем можно побыть ребенком, которым она и была в душе, я испытала, наверное, самое большое счастье в своей жизни. Ее желание я встретила со всем теплом, которое вызывало ее поведение, и вскоре она уже сидела и жадно слушала рассказ о моей прошлой жизни, который я преподнесла в виде забавной аллегории.

На следующий день она снова оказалась рядом со мной на том же месте, и на следующий все повторилось. Она всегда слушала, глядя на меня жадным, смеющимся взглядом, ее беспокойные руки хватали все, к чему прикасались, а все, что хватали, ломали.

Но на четвертый день она не пришла, как и на пятый, и на шестой. Я снова почувствовала, как та тень наползает на меня, но однажды, когда сумерки заката начали сгущаться в ночную тьму, она прошмыгнула в дверь, незаметно подошла и закрыла мне глаза ладошками с таким звонким смехом, что я вздрогнула от неожиданности.

– Вы меня не понимаете, – сказала она, сбрасывая плащ и являя себя во всем великолепии роскошного вечернего наряда, – я и сама себя не понимаю. Это, наверное, глупо, но я почувствовала, что должна сбежать и рассказать кому-то об этом. Сегодня мне в глаза заглянула одна пара глаз, и впервые в жизни я чувствую себя женщиной и королевой. – В ее взгляде стыдливость боролась с гордостью. Она снова накинула плащ и, рассмеявшись, промолвила: – Вас посетила фея? Лучик солнечного света на короткий миг проник в вашу темницу вместе со смехом Мэри, ее белоснежными шелками и сверкающими бриллиантами? Скажите! – Она погладила меня по щеке и улыбнулась так ласково, что даже сейчас, после всех ужасов, когда я вспоминаю об этом, мне на глаза наворачиваются слезы.

– Значит, за вами пришел принц? – шепнула я, намекая на сказку, которую рассказывала ей в прошлый раз. В этой сказке девушка всю жизнь жила в нищете, дожидаясь благородного рыцаря, который должен был забрать ее из лачуги во дворец, и умерла в ту самую минуту, когда единственный любивший ее мужчина, честный крестьянин, которого девушка из гордости отвергла, пришел к ней с богатством, которое он день за днем копил для нее.

После этих слов она вспыхнула и шагнула к двери.

– Не знаю. Я не боюсь. Я… Я не думаю о таком. Принца не так-то просто заполучить, – пробормотала она.

– Как, вы уходите? – воскликнула я. – Одна? Позвольте проводить вас.

Но она покачала прекрасной головой.

– Нет, нет, это испортит всю романтичность. Я пришла к вам, как фея, и уйду, как фея.

И вспыхнув, как лунный лучик, она выскользнула в ночь и уплыла прочь по улице.

Когда она появилась в следующий раз, я заметила в ней лихорадочное возбуждение, которое убедило меня, даже сильнее, чем показное добродушие, проявленное во время нашего прошлого разговора, что ее сердце тронуто вниманием поклонника. Она и сама намекнула на это, когда, дослушав мою сказку до обычного счастливого конца с поцелуями и свадьбой, промолвила грустным голосом: «А я никогда не выйду замуж», и прибавила такой долгий вздох, что я решилась спросить, возможно, потому, что знала, что у нее нет матери:

– Почему же? Что может заставить эти алые губки говорить, будто их хозяйка никогда не выйдет замуж?

Она бросила на меня быстрый взгляд и опустила глаза. Я испугалась, что обидела ее, и притихла, но тут она ответила ровным, тихим голосом:

– Я сказала, что никогда не выйду замуж, потому что единственный мужчина, который мне нравится, не может стать моим мужем.

Все, что есть романтического у меня в душе, тут же пробудилось.

– Почему? Что вы имеете в виду? Расскажите!

– Рассказывать нечего, – сказала она. – Просто я оказалась настолько слабой, что… – Она была гордой девушкой, поэтому не захотела говорить «полюбила». – Увлеклась одним человеком, но дядя ни за что не разрешит мне выйти за него.

И она встала, как будто собираясь уходить, но я усадила ее обратно.

– За кого ваш дядя не позволит вам выйти? – спросила я. – Почему? Потому что он беден?

– Нет, дядя любит деньги, но не настолько. Да и мистер Клеверинг совсем не беден. В его родной стране у него прекрасный дом…

– Родной стране? – прервала я ее. – Он не американец?

– Нет, – ответила она. – Он англичанин.

Я заметила, что она произнесла это необычным тоном, но решив, что ее раздражает какое-нибудь нехорошее воспоминание, продолжила расспрашивать:

– Тогда какие тут могут быть сложности? Он не… – Я хотела сказать «ненадежен», но воздержалась.

– Он англичанин. – Эти слова она произнесла таким же горьким тоном, как раньше. – И этим все сказано. Дядя никогда не позволит мне выйти за англичанина.