Рекс Стаут - Где Цезарь кровью истекал (сборник)

Она дотронулась до моей щеки. Сперва я решил, что она царапнет, но прикосновение оказалось нежным. Когда же я почувствовал, что ее пальцы начинают ласкать мое лицо, то отшатнулся:

– Не надо! Я боюсь щекотки.

Она расхохоталась:

– Я хотела удостовериться, что это ваше лицо. Вы будете завтра обедать со мной?

– Да.

– В самом деле? – В ее голосе звучало удивление.

– Конечно. Точнее, вы можете пообедать со мной. Вы мне представляетесь довольно занятной особой. Почему бы не потратить на вас немного времени? Как на игрушку, которую можно выкинуть, когда натешишься. Ни для чего иного женщины мне не нужны. Все мои помыслы сосредоточены на карьере. Моя мечта – стать полисменом.

– Боже! Значит, мы должны быть благодарны, что вы уделяете нам хоть какое-то внимание? Давайте посидим немного в машине.

– Она заперта, а ключа у меня нет. К тому же я могу заснуть, а это мне не полагается – я охраняю быка. Поэтому вам лучше уйти. Я обещал держать ухо востро.

– Чушь!

Она обогнула крыло машины, задев меня, и села на боковую подножку.

– Идите сюда и дайте мне сигарету. Клайд Осгуд потерял голову и поэтому свалял дурака. Что может случиться с быком, если здесь всего двое ворот и одни находятся возле дома, а вторые охраняете вы? К тому же сейчас вы ничем не можете способствовать своей карьере. Идите же сюда и поиграйте с одной из ваших игрушек.

Я посветил в направлении ворот, выключил фонарик и подсел к ней.

– Не так близко, – произнесла она совершенно другим тоном. – Я боюсь щекотки.

– Во всем этом был, конечно, элемент неожиданности, – признал я, доставая сигареты. – Однако должен предупредить, что такие выходки меня раздражают. Ничего нового для меня вы не придумаете. К тому же вы немного не рассчитали. Подобная игра в кошки-мышки оправдана только тогда, когда вы уверены, что рыбка уже клюнула, а вам еще далеко…

Я прервал свои рассуждения, потому что она вскочила и зашагала прочь.

– Обед отменяется, – крикнул я ей вдогонку, – а что-то другое вы вряд ли сможете предложить.

Она вернулась, вновь уселась на подножку в футе от меня и провела кончиками пальцев по моему рукаву.

– Дайте мне сигарету, Эскамильо.

Я чиркнул спичкой, и она прикурила.

– Спасибо. Ну что ж, давайте знакомиться? Расскажите мне о себе.

– Что именно?

– Ну… расскажите о своей первой женщине.

– С удовольствием. Я плыл вверх по Амазонке на каноэ. Я был один, так как всю провизию шутки ради скормил крокодилам, а нанятые мной туземцы сбежали в джунгли. В течение двух месяцев я питался только рыбой, но однажды огромный тарпон оборвал мою снасть, и я остался без пропитания. Я умирал от голода, но упорно двигался вверх по реке, пока на пятый день не наткнулся на маленький островок. На берегу его стояла женщина восьми футов ростом. Это была амазонка. Я причалил к берегу, она подхватила меня на руки и отнесла в свою хижину, уверяя, что мне недостает только женской ласки. Ничего съедобного на острове не оказалось. Поэтому я избрал единственный выход и к заходу солнца уже варил амазонку в огромном котле, куда она обычно выжимала масло из лимонов. Она оказалась потрясающе вкусной. Насколько я помню, это и была моя первая женщина. Конечно, с тех пор…

Лили прервала меня и попросила рассказать о чем-нибудь другом. Мы выкурили еще по сигарете, и, возможно, мое дежурство так и закончилось бы, если бы вдруг с пастбища не донесся звук глухого удара, едва слышный из-за стрекота сверчков и кузнечиков. Это меня не очень обеспокоило, но я вспомнил, что ближайшие ко мне ворота не единственные, и решил выяснить, в чем дело. Лили запротестовала, уверяя, что это нелепо, но все-таки пошла со мной.

Она уцепилась за мою руку, – по ее словам, чтобы не упасть. Я забыл о зарослях шиповника, и Лили запуталась в них, так что мне пришлось извлекать ее оттуда. Завернув за угол, мы очутились в огороде, рядом с домом. Я сказал, что теперь она может уйти, но она заявила, что ей нравится мое общество. Цезаря я так и не обнаружил. Видимо, он предпочитал другой конец пастбища.

Мы приблизились ко вторым воротам, но быка по-прежнему нигде не было видно. Я остановился, прислушиваясь, и до меня донесся какой-то шорох, словно что-то волокли по земле. Я поспешил вперед, время от времени посвечивая на пастбище. Лили чуть приотстала. Признаться, шорох встревожил меня, поэтому я почувствовал огромное облегчение, когда увидел быка ярдах в десяти от забора. Потом мне показалось, что он стоит на голове. Во всяком случае, так это выглядело при тусклом свете фонарика.

Я припустил трусцой. Когда я остановился в очередной раз и включил фонарик, то увидел, что бык катает что-то рогами по земле. И вдруг я разглядел такое, что мои пальцы, державшие фонарик, онемели. Позади я услышал испуганный возглас Лили, а затем ее хриплый шепот:

– Это… это… Господи, да отгоните же быка!

Мне подумалось, что жертва, может быть, еще жива и надо действовать быстро и решительно. Я переложил фонарик в левую руку, достал пистолет и начал медленно приближаться к быку. Опасаясь, что он кинется на свет, я вытянул в сторону руку с фонариком и светил быку прямо в морду. Бык не тронулся с места. Когда я находился в десяти футах от него, он поднял голову и заморгал. Я несколько раз выстрелил в воздух. Бык взбрыкнул и ускакал прочь, сотрясая землю.

Я мигом подбежал к тому, что лежало на земле, и посветил фонариком. Одного взгляда было достаточно. Черта с два он жив, подумал я и принялся освещать пастбище, высматривая быка, но тут же понял, что это глупо, и вернулся к забору. Лили была на грани истерики. Она забросала меня вопросами.

– Это Клайд Осгуд, – ответил я. – Мертвый. Убирайтесь отсюда или замолчите, а то… – Я услышал крики со стороны дома и что есть мочи завопил: – Сюда! Сюда!

Показались огоньки фонариков. Через минуту на месте происшествия было уже четверо: Пратт, Джимми, Кэролайн и Макмиллан. Мне не пришлось ничего объяснять. Фонари были у каждого, а остальное лежало перед глазами. Кэролайн, взглянув, отвернулась и больше не оборачивалась. Пратт привалился к забору, не в силах отвести взгляд. Джимми влез было на забор, но тут же спрыгнул назад.

– Вынесите его оттуда, – сдавленным голосом произнес Пратт. – Надо вынести его… Где Берт? Куда подевался этот чертов Берт?

Макмиллан спросил:

– В кого вы стреляли? В Цезаря? Где он?

– Не знаю, – ответил я.

Появился Берт с сильным электрическим фонарем. Из темноты вынырнул Дейв с дробовиком в руках. Возвратившийся откуда-то Макмиллан сказал, что бык на другом конце пастбища и что его нужно привязать, но куда-то пропала веревка. Не видел ли ее кто-нибудь? Мы ответили, что не видели. Дейв вызвался принести веревку, и Макмиллан привязал быка. Я вдруг услышал свое имя и с изумлением увидел Вульфа.