Рекс Стаут - Черные орхидеи (сборник)

Райдер выдвинул ящик стола, положил туда гранату и задвинул ящик обратно. Генерал Файф подошел к стулу, развернул его к себе и сел на него задом наперед, положив руки на спинку. Ходили слухи, что он взял эту манеру после того, как увидел фотографию Эйзенхауэра, сидящего на стуле как раз таким образом. Я не имел ничего против подобной привычки генерала: как-никак он был единственным профессиональным военным из всех присутствующих. Полковник Райдер раньше был адвокатом в Кливленде. Полковник Тинкхэм возглавлял службу безопасности какого-то нью-йоркского банка. Кстати, выглядел Тинкхэм так, словно его мать-природа клепала в спешке и на скорую руку, исключительно ради того, чтобы налепить куда-нибудь подвернувшиеся под руку крошечные коричневые усики: все части его тела были совершенно непропорциональны, будто бы их взяли от разных людей. Что касается лейтенанта Лоусона, то он всего лишь две недели назад прибыл из Вашингтона и пока еще оставался личностью загадочной. Впрочем, по поводу происхождения Кеннета Лоусона все было яснее ясного. Его отец, Лоусон-старший, был промышленным магнатом и владельцем корпорации «Истерн продактс». Он прославился тем, что в трудный час сослужил отчизне службу, сократив свое собственное жалованье на сто тысяч долларов. Про Лоусона-младшего я знал лишь одно: на второй день службы у нас он попытался пригласить сержанта Дороти Брюс на свидание, но та дала ему от ворот поворот.

В кабинете остался единственный, не занятый никем стул – рядом со шкафом. На стуле лежал маленький чемоданчик из свиной кожи. Стараясь поднимать шума не больше, чем полагалось в данных обстоятельствах мне, носившему чин майора, я составил чемоданчик на пол и сел.

– Что вам удалось выяснить? – тем временем наседал на Райдера генерал Файф. – Где народ? Где пресса? Почему нет фотографов?

Лейтенант Лоусон начал было склабиться, но, увидев, как на него смотрит полковник Райдер, тут же придал лицу непроницаемое выражение. Полковник Тинкхэм отгладил кончиком указательного пальца усы: сперва – правый ус, потом левый. Именно этот жест он всегда использовал для того, чтобы продемонстрировать свою невозмутимость.

– Пока нам ничего не удалось выяснить, сэр, – ответил Райдер. – Мы еще толком не взялись за дело. Мистер Вульф приехал буквально только что. Остальные ваши вопросы…

– Адресованы не вам, – отрезал Файф, демонстративно разглядывая Джона Белла Шэтака. – Вы ведь вроде как слуга народа? Ну и где же народ? Где микрофоны? Где кинокамеры? Как избиратели обо все узнают?

Но Шэтак нимало не смутился. Более того, он попытался пойти в контратаку и укоризненно произнес:

– Послушайте, не надо думать, что мы зря едим свой хлеб. Мы, точно так же как и вы, по мере сил пытаемся исполнять свой долг. Иногда мне кажется, что было бы неплохо взять вооруженные силы под наш контроль, скажем, на месяц…

– Боже всемогущий, только этого еще не хватало!

– …а генералам с адмиралами дать на тот же месяц покомандовать в Капитолии. Вне всякого сомнения, и вы, и мы многому научимся. Уверяю вас, генерал, я прекрасно понимаю, что это дело строго конфиденциальное. Я даже не упомянул о нем членам нашего комитета в Конгрессе. Я счел своим долгом обратиться за советом к вам.

Судя по взгляду Файфа, речь Шэтака ни на йоту не смягчила генерала.

– Вы получили письмо, – сказал он.

– Именно так, – кивнул политик. – Анонимное, без подписи. Отпечатанное на машинке. Возможно, это работа сумасшедшего. Скорее всего, именно так, однако я решил, что было бы неразумно игнорировать его.

– Вы позволите взглянуть на это письмо?

– Оно у меня, – вмешался полковник Райдер.

Он извлек из-под пресс-папье на столе бумагу и, сделав несколько шагов по кабинету, протянул ее своему начальнику. Однако генерал был занят – шарил по карманам – и потому даже не посмотрел на листок.

– Я оставил очки наверху у себя в кабинете. Читайте, что там.

Райдер подчинился:

– Любезный сэр!

Я обращаюсь к Вам в силу того, что, по моему разумению, именно вашему следственному комитету предоставлены полномочия расследовать дела подобного рода. Как Вам известно, в чрезвычайной обстановке, вызванной войной, армии доверяют секреты различных производственных процессов. Вполне вероятно, что подобная практика в данных обстоятельствах вполне оправданна, однако кое-кто прибегает к ней также и для достижения преступных целей. Часть секретов, которые на данный момент не запатентованы и не находятся под защитой авторских прав, передаются тем, кто собирается их использовать в конкурентной борьбе после окончания войны. Законные владельцы лишаются собственности стоимостью в десятки миллионов долларов.

Доказательства происходящему будет сложно отыскать, поскольку злоумышленники введут в систему производства украденные новшества только после войны. Подробностей я Вам не сообщаю, однако честное и тщательное расследование непременно выведет преступников на чистую воду. Посоветую Вам только отправную точку: смерть капитана Альберта Кросса, служившего в военной разведке. Согласно официальной версии, позавчера он случайно выпал или же намеренно выбросился с двенадцатого этажа отеля «Баском» в Нью-Йорке. Но действительно ли это так? Установите, что капитан Кросс расследовал и что именно ему удалось выяснить? С этого и начните.

В кабинете повисла тишина. Гробовая.

– Толково написано. Складно, – прочистив горло, заметил полковник Тинкхэм тоном учителя, который хвалит школяра за хорошее сочинение.

– Позвольте взглянуть, – попросил Вульф.

Райдер передал ему листок, а я встал, пересек кабинет и, подойдя к боссу, заглянул ему через плечо. Тинкхэм и Лоусон последовали моему примеру. Вульф любезно держал письмо так, чтобы нам всем было видно. Оно было отпечатано на самом обычном листке качественной дорогой бумаги. Автор разместил текст аккуратно посередине, набрав его с одинарными пробелами. Ни ошибок, ни помарок. В силу многолетней привычки подмечать детали я обратил внимание на две особенности печатной машинки: буква «с» располагалась чуть ниже уровня строки, а буква «о» была немного смещена влево (например, в слове «этого» она слегка налезала на букву «т»). Когда Тинкхэм и Лоусон отошли в сторонку, я все еще всматривался в текст. Наконец Вульф отдал мне письмо, чтобы я вернул его Райдеру.

– Тоже мне гражданин, – фыркнул Лоусон, опустившись на стул. – Мог бы все выложить как на духу, а вместо этого ограничился одними намеками.

– То есть дело можно закрывать и расходиться. Я правильно понял, лейтенант? – с сарказмом в голосе поинтересовался Файф.

– Сэр?

– Я спрашиваю: ваш вердикт окончательный или вы все-таки дозволите нам продолжить?