Мэтью Эллиотт - Шерлок Холмс пускается в погоню (сборник)

– Я сказала ему, что мистер Холмс не в состоянии принимать посетителей, доктор Уотсон! – воскликнула она.

Холмс поднялся и хриплым сухим голосом произнес:

– Все в порядке, миссис Хадсон. Я уже давно хотел поговорить с инспектором.

Миссис Хадсон в последний раз вытянула Лестрейда зонтом по спине, развернулась и в крайнем раздражении покинула комнату. Как только дверь закрылась за ней, Лестрейд попытался восстановить чувство собственного достоинства.

– Я всего лишь выполню свой долг, если подам на нее в суд за нанесение побоев офицеру полиции ее величества! – вскричал он, указывая на дверь.

– Боюсь, вы проиграете это дело, инспектор. Я буду самым ярым ее защитником, – прохрипел Холмс и тут же схватился за больное горло.

Я помог ему сесть. Лестрейд опустился в кресло у камина, бормоча что-то о долге, справедливости и уважении.

Вспомнив о деле, инспектор вытащил записную книжку и карандаш из жилетного кармана.

– Начнем, мистер Холмс, если вы готовы дать официальные показания по делу Уормвуд-Скрабса.

Холмс взбил подушку и подложил ее под голову.

– Конечно, инспектор, но я должен настоять на том, что буду излагать факты в том порядке, который сочту уместным. И прошу меня не перебивать и не переспрашивать.

– Как пожелаете, – согласился Лестрейд, нетерпеливо взмахнув рукой.

Холмс прочистил горло и произнес хриплым голосом:

– Я начну с того дня, когда мы прибыли на место первого преступления. Как вы помните, тело Дженкинса лежало в открытом заснеженном поле, и вокруг не было никаких следов, кроме его собственных. Это несоответствие поначалу и заинтересовало меня. Обследуя местность, я попытался установить, с какой стороны произошло нападение. Я взял за основу свой главный принцип: отбросьте всё невозможное, и оставшееся, каким бы невероятным оно ни казалось, и будет истиной.

Исключив возможность нападения с севера, юга, востока или запада, я принялся рассматривать два оставшихся направления. Верх и низ. Низ можно было сразу отбросить, поэтому оставался один вариант: нападение сверху. Вы помните, что я лег в след, оставленный телом в снегу. Пока лежал, я подумал о воздушном шаре. Отложив на время эту догадку, я обошел все место преступления и обнаружил крошечные капли крови, которые удалялись в северо-восточном направлении. И там, где встретил свою смерть Болдуин, я нашел похожие капли, опять-таки цепочкой уходящие на северо-восток. К сожалению, в обоих случаях на некотором отдалении следы исчезали.

В трактире тем же вечером я вернулся в своих размышлениях к возможности нападения с шара, наполненного горячим воздухом. Имея в виду, что такие шары производят достаточно много шума и к тому же светятся, я поинтересовался у Холлиса и малышки Агнес, не наблюдали ли они чего-то необычного той ночью. Получив отрицательный ответ – не считая сказочных голосов малышки Агнес, – я вынужден был исключить версию воздушного шара. И все же упоминание Агнес о духах, пролетевших над ее головой, и погоня Кромвеля за «ночной птицей» не позволяли мне окончательно скинуть со счетов возможность нападения с воздуха.

А когда я посетил сумасшедший дом, стало понятно, что те два убийства являются не основными, а всего лишь побочными преступлениями.

– Не основными? Что же это было тогда? – усомнился Лестрейд.

– Расплата, инспектор. Заметание следов, если угодно, – парировал Холмс.

– Каково же тогда «основное» преступление? – спросил Лестрейд.

– Побег из тюрьмы, инспектор, – кратко ответил Холмс.

На этом месте рассказа мой друг поднялся, подошел к камину и набил трубку табаком из персидской туфли. Закурив ее и выпустив несколько колец дыма, он начал расхаживать взад и вперед перед очагом.

– Мне стало понятно, – продолжил он, – что Данфорт Скиннер каким-то образом очутился внутри тюремных стен. Однако как подобный трюк удалось провернуть под носом у охранников, для меня оставалось загадкой. Тут явно не обошлось без пособничества надзирателей. Тогда я вспомнил о двух мертвых тюремщиках, Дженкинсе и Болдуине. Согласно показаниям мистера Тига, оба отчаянно нуждались в деньгах, которые неожиданно получили, не потрудившись придумать убедительное объяснение своему внезапному богатству. По моему мнению, будучи людьми беспринципными, они согласились помочь Алфею Скиннеру бежать. Окончательно склонить надзирателей к предательству, несомненно, помогли заверения Алфея, что камера его не останется пустой, поскольку узнику найдется замена. Нет пустующей камеры – не было побега. Довольные Дженкинс и Болдуин приняли взятку и сполна заплатили за попрание долга, потому что либо стали бесполезными для преступного синдиката, либо задолжали ему.

Таинственное появление Данфорта Скиннера в тюрьме и обезглавливание двух охранников имело между собой одну общую черту. Мистер Тиг слышал в ночь на Хеллоуин в небе над собой то, что посчитал «воплем банши». Малютке Агнес послышались «голоса фей» и «хлопанье крыльев», а пес Кромвель погнался за невидимой «птицей». К тому же оглушенного Данфорта Скиннера никак нельзя было незаметно пронести через главные ворота тюрьмы или перетащить через стену, равно как и Алфей не мог незаметно ускользнуть из Скрабса. Все эти детали приковывали мое внимание к небу и позволили сделать предположение, что убийства и побег из тюрьмы каким-то образом связаны.

Итак, нам известно следующее: убийства произошли в Скрабсе. Возможность нападения с севера, юга, востока, запада и снизу я сразу отверг и остановился на небе. А вместе с тем заключил, что Алфей Скиннер не иначе как «вознесся в небеса», а его брата спустили оттуда. Когда же я услышал, что молодому Пинкертону и его приятелям, упившимся элем, в ночь на Хеллоуин в небе над Скрабсом привиделся «слон», я уверился в причастности к обоим случаям некоего аэростата, обретавшего, однако, подъемную силу не от горячего воздуха.

– Не может быть! Как преступникам удалось подняться в небо на шаре, не используя горячий воздух? – заспорил Лестрейд.

Холмс терпеливо продолжил:

– В день нашего визита в тюрьму мы осмотрели трупы жертв и по счастливой случайности обнаружили записку в ботинке Дженкинса. Она стала первой весомой уликой в деле. Там упоминался Рэмзи из Университетского колледжа, которого мы навестили следующим же утром.

Делая заметки в своем блокноте, Лестрейд сказал:

– В таком случае я вынужден буду допросить этого Рэмзи.

– Не стоит, инспектор. Рэмзи ни в чем не виноват. Он вообще не причастен к делу, – уверил его Холмс.

Лестрейд протестующе поднял палец:

– Но если профессор Рэмзи не был в сговоре с преступниками, почему в записке сказано, что он «отлично справится с задачей»?