Мэтью Эллиотт - Шерлок Холмс пускается в погоню (сборник)

Чэнь не поднялся, чтобы приветствовать нас, и не выразил никакого удивления, когда Холмс представил одного из своих спутников как инспектора Скотленд-Ярда.

– Я пришел сообщить, профессор, – сказал Холмс, – что нам не потребуется ваша помощь в деле Моулсворта. Инспектор Лестрейд уже произвел арест.

Профессор насмешливо приподнял бровь.

– Неужели? – произнес он ироничным тоном. – Приятно слышать. И кого же арестовал сей достойный джентльмен?

– Служанку доктора Моулсворта, – объяснил Лестрейд. – Я сразу ее узнал. Кэтрин Эллис из Хаунсдича. Мы искали ее с тех пор, как она убила своего мужа четыре года назад.

– У нас не было времени выяснить, как пересеклись ваши пути, профессор. Мне бы доставило истинное удовольствие услышать эту историю из ваших собственных уст.

– Не понимаю, о чем вы толкуете, мистер Холмс.

– Прекрасно понимаете, профессор. Кэтрин Эллис давно служила вам.

– Я только могу ответить, что не знаю такой.

При этих его словах меня буквально передернуло от отвращения к невозмутимому негодяю, как и Холмса во время его предыдущего визита.

– Она говорит другое, – возразил мой спутник. – Утверждает, что это вы убедили ее поступить на место служанки в дом Моулсворта три года назад.

– Ложь.

– По ее словам, месяц назад вы передали ей пузырек с ядом и велели добавлять понемногу в еду хозяину. Недостаточно, чтобы его убить, но вполне довольно, чтобы он слег.

– Ложь.

– Позже она должна была добавлять по нескольку капель в воду, которой он умывался каждый день. Яд не поглощался вместе с пищей, как все полагали, он впитывался через конъюнктивные мембраны. Один из пациентов доктора Уотсона страдает конъюнктивитом. Доктор рекомендовал ему закапывать в глаза капли, чтобы устранить проблему. Когда я вспомнил это, моя собственная проблема начала разрешаться. Я был уверен, что при нашей первой встрече вы дразнили меня, подсказывая ответ. И вот я вспомнил ваши слова: «Глаза важны для вас».

– Мой английский оставляет желать лучшего.

– Простите, но я так не думаю. Вы точно рассчитали, профессор, как добиться того, чтобы Моулсворт хворал до назначенной вами даты и в конце концов умер в день смерти вашего отца, получив смертельную дозу яда. Вам хотелось, чтобы, умирая, он точно знал, кто был его палачом, но понимал, что доказать вину убийцы не удастся. Когда я предложил миссис Эллис выпить за здоровье хозяина немного той воды, которую она принесла в его комнату для утреннего омовения, она стала очень сговорчивой и тут же сдала вас, профессор. Призналась, что вы платили ей пятьдесят соверенов в год за то, чтобы она играла роль служанки Моулсворта и завоевывала его доверие, пока не придет время привести в исполнение задуманный вами чудовищный план.

Чэнь устало усмехнулся:

– Снова ложь.

– Я видел деньги.

– Она получила их не от меня.

– Я раздобыл снадобье, которым травили моего клиента. Как только пузырек попал в мои руки, я, не теряя времени, отвез его известному химику, сэру Кармайклу Пертви, который подверг жидкость анализу и установил, что это легендарное снадобье ядовитой птицы чжэнь, которое получают, вымачивая в рисовом вине перья хохлатого орла-змееяда. Загадочное зелье, по правде говоря. Однако вынужден вас огорчить: доктор Энгус Моулсворт теперь неплохо себя чувствует.

Китаец стойко перенес поражение. Ни один мускул не дрогнул на его застывшем, ничего не выражающем лице. Не знай я всей подоплеки дела, мог бы поклясться, что он невиновен в приписываемых ему злодеяниях.

– Вы нашли пузырек с ядом? – спросил он.

– Нашел.

– И отыскали на нем отпечатки моих пальцев?

– Нет.

Казалось, Чэнь обдумывает эту информацию.

– Тогда, уж извините, у вас нет доказательств, которые можно предъявить досточтимому британскому суду. Только слова убийцы, личности лживой и не заслуживающей доверия.

– Вы слишком торопитесь, профессор. Да, меня постигла неудача, когда я искал ваши отпечатки на флаконе с ядом, однако я обнаружил их на золотом соверене, который изъят у вашей сообщницы.

Челюсть Чэнь Та-кая отвисла. Он собирался ответить, но шок не лучшим образом сказался на его голосовых связках.

– Полагаете, профессор, что досточтимый британский суд сможет найти другое объяснение вашим отпечаткам на тех монетах?

Наконец китаец заговорил, но голос его был не громче шепота:

– Полагаю… сделать это будет трудно.

Однако финал оказался не столь гладким, как предполагал Шерлок Холмс. Когда карета, в которую Лестрейд усадил Чэня, смирного как ягненок, прибыла в Скотленд-Ярд, внутри нее обнаружили только пару разомкнутых наручников и обмякшее тело инспектора полиции, пребывавшего без сознания. Лестрейд смог припомнить лишь, как Чэнь достал из широкого рукава своего одеяния маленький пузырек, и ничего более до тех самых пор, как спустя час очнулся от наркотического сна.

Холмс придерживался мнения, что преступник вернулся в Китай, но тем не менее Энгус Моулсворт поспешил укрыться в надежном месте, как только получил известие о побеге врага, и я ничего не слышал о своем давнем знакомце в последующие годы. К сожалению, далеко не так дело обстояло с Чэнь Та-каем, который снова напомнил нам о себе в ходе расследования случая, который я назвал делом благородного взломщика.

– Надо отдать должное чрезвычайному терпению профессора, – заметил Холмс, услышав о неудаче Лестрейда. – По опыту знаю, что преступления из мести редко откладываются надолго. Но если бы доктор Моулсворт заболел сразу после того, как Кэтрин Эллис поступила к нему на службу, ее бы сразу заподозрили. Вот почему Чэнь выжидал несколько лет, прежде чем приступить к исполнению своего плана.

– Его план, несомненно, увенчался бы успехом, если бы не ваше чрезвычайное умение наблюдать и делать выводы, Холмс, – добавил я.

– Нет, Уотсон, я не могу засчитать себе эту маленькую победу. Не сомневаюсь, что вы, сами того не сознавая, догадывались, каким путем яд поступает в организм. Это и заставило вас вспомнить о глазных каплях, которые вы прописали своему пациенту. Только благодаря упоминанию о них я смог связать воедино все звенья причудливой цепочки событий.

Я улыбнулся про себя. Несколько недель я размышлял, что мне делать с моей медицинской практикой, и наконец принял решение. Кажется, я падок на лесть, как записная красавица.

– Спасибо, Холмс, – сказал я. – Не думаю, что смог бы справиться без вашей помощи.

С наступлением нового века я все реже и реже видел своего друга Шерлока Холмса. Мой второй брак отдалил нас друг от друга, мы мало общались, и любимым средством общения Холмса оставались телеграммы. Установка телефона в нашей старой квартире на Бейкер-стрит стала скорее испытанием и не способствовала укреплению уз дружбы. Нередко случалось, что, разбуженный звонком посреди ночи, после утомительного рабочего дня, я снимал трубку и слышал, как Холмс произносит: «Уотсон, срочно приезжайте. Вы мне нужны» – и тут же обрывает разговор. Подобные эпизоды наводили меня на мысль, что детектив-консультант, несмотря на уходящие годы все еще страдающий амбициями, а не одним только ревматизмом, нуждается во мне, чтобы собрать все составляющие, без которых жизнь кажется ему неполной.