Мэтью Эллиотт - Шерлок Холмс пускается в погоню (сборник)

– Отчего же. Они вполне приличные, – быстро ответил Холмс. – Я просто хочу побольше разузнать о здешней местности.

– Боюсь, не смогу вам помочь, мистер Холмс. Поговорите с нашими постояльцами, и вы услышите, что мы с женой недавно сюда приехали и надолго не останемся.

– Неужели?

– Без сомнения. Вы слышали об Охотнике?

– На его совести убийство внука старого Эмброуза Скаллиона, верно? – спросил я как можно более небрежно.

Смоллвуд бросил на меня сердитый взгляд, и на короткое мгновение мне даже показалось, что он собирается меня ударить.

– Меня не удивляет, – сказал он, – что газеты посчитали нужным написать только о смерти состоятельного молодого человека, но Охотник забрал еще одну жизнь два дня назад. Моего собственного брата Джеймса, который приехал к нам в гости из Ли.

– Из Кента?

– Из Ланкашира, сэр. Мы недавно обосновались в этой местности, а Джимми решил навестить нас и взглянуть, как мы поживаем. На следующее утро спозаранок он пошел прогуляться в лес и не вернулся. Я обратился к местному полицейскому Бобу Мерримену. Мы нашли тело Джимми на рассвете следующего дня… Он был моим единственным родственником, как и молодой Гидеон у мистера Скаллиона, но, по-моему, никому нет до этого дела.

– Выражаю вам искреннее соболезнование в связи с вашей потерей, мистер Смоллвуд. Простите, но ваш брат был недавно убит, а вы продолжаете управлять заведением?

Смоллвуд наклонил голову. Его черты были неразличимы в темноте.

– Мы с женой новые люди в здешних краях, доктор, и не знаем никого, кто бы мог этим заниматься, пока мы скорбим. Мистер и миссис Бриландер, у которых мы купили гостиницу, удалились на покой в Котсволдс. А закрывать заведение никак нельзя. Дела наши пошли скверно, с тех пор как начались эти убийства.

Я оглядел комнату и обнаружил, что мы здесь едва ли не единственные посетители. Всего один пожилой мужчина цедил пинту эля в пыльном углу.

Меня охватило глубокое смущение. Выходит, напрасно я посчитал наших хозяев угрюмыми и недоброжелательными. У них был веский повод оставаться в подавленном настроении.

Когда Смоллвуд вернулся за барную стойку, я поделился с другом своим удивлением: почему адвокат Кэдволладер не посчитал нужным ознакомить нас с истинным положением дел?

– Думаю, это даже к лучшему, – отозвался Холмс, – что мы увидим нашего клиента, прежде чем его поверенный раскусит подвох и вернется в Норборо.

Хотя Орландо-парк лишь недавно лишился молодого хозяина, сад был запущен и пришел в ужасное состояние. Пока мы шли по аллее, нам пришлось перебираться через давно сваленный да так и брошенный ствол бука. В подобных дебрях Охотнику не составляло труда выбрать подходящее место для засады и убежища.

Камердинер Сибёри, обнаруживший тело молодого хозяина и все еще этим глубоко удрученный, проводил нас к Эмброузу Скаллиону. Снаружи было светло и не слишком прохладно, но мы обнаружили старого короля горнорудной промышленности в кресле у ярко горящего огня. У его ног лежал, свернувшись, большой волкодав, как я понял, тот самый преданный Финбарр. Чрезвычайная изможденность нашего клиента и землистый цвет его дряблой кожи свидетельствовали об огромной боли, которой обернулась для него потеря всех родных. Казалось, он не заметил, что Сибёри объявил о нашем приходе, и на мгновение мы неловко застыли, прежде чем он наконец заговорил:

– Я посещаю воскресную службу уж и не помню сколько лет, но я неверующий человек. Я не могу принять за истину утверждение, будто все мы – как это говорит Гертруда? – «проходим сквозь природу в вечность» [27]. Я боюсь смерти, джентльмены, боюсь, как в детстве. Но теперь я и жду ее. Я устал от жизни, которая украла у меня всех членов моей семьи и оставила в одиночестве, как будто в забвении.

– Всех, мистер Скаллион? – спросил я недоверчиво.

– Отец Гидеона, мой сын, погиб во время катастрофы на шахте в Норборо в тысяча восемьсот семьдесят шестом. Гидеон тогда был еще ребенком. Он потерял свою мать – славное, хрупкое создание – через несколько коротких месяцев. Мой брат Эвелин умер от сердечного приступа вскоре после того, как они с женой переехали в Америку. У Эвелина всегда был несколько эксцентричный склад ума, он воображал, что будущее за Соединенными Штатами, что со временем они станут центром цивилизованного мира. Я знаю, уже там у него родились близнецы – Эвелин, названный в честь отца, и Джон, получивший имя деда.

Но мне не довелось их увидеть: они погибли вместе с матерью при крушении поезда в Алабаме через несколько лет после кончины моего брата. Не знаю, кого я больше жалею: бедную женщину и ее мальчиков, которые умерли такими молодыми, или себя, оставшегося в живых, чтобы нести бремя скорби. Я неверующий человек, как уже говорил, но я не пропускаю ни дня, чтобы не помолиться об этих мальчиках. Даже в моем возрасте горько сознавать, что слишком часто наши молитвы остаются без ответа…

Какое-то время Эмброуз Скаллион продолжал в том же духе, описывая злоключения, постигшие различные ветви его фамильного древа, пока нам обоим не стало ясно, что он говорит сам с собой, забыв о нашем присутствии.

И до чего же прискорбно видеть некогда сильного и властного человека, которого страдания духа и плоти превратили в развалину, поглощенную лишь своими сбивчивыми мыслями! Увы, как врач, я наблюдаю такое чаще, чем желал бы.

Побывав за годы общения с Шерлоком Холмсом во многих провинциальных полицейских участках, я не слишком удивился, обнаружив, что в Митеринге он чуть больше обычного коттеджа, который превратили в официальное здание, устроив камеру в задней комнате. Местный сержант, однако, превзошел мои ожидания. Молодой и худощавый Боб Мерримен всей своей наружностью и повадками походил на сыщиков столичного Скотленд-Ярда. Он выглядел на удивление ухоженным во всем, начиная с одежды и заканчивая аккуратно подстриженными рыжеватыми усами. Я почувствовал, что его стальной взгляд приводит меня в некоторое замешательство.

– Мистер Холмс, доктор Уотсон, – приветствовал он нас и опустился на шаткий стул за обшарпанным столом. – Мистер Кэдволладер сообщил мне, что Эмброуз Скаллион попросил вас заняться этим делом. Я удивлен, что не вижу с вами Олдоса.

– Я и не мечтал, что смогу отвлечь этого джентльмена от его обычных дел, которые остаются, без сомнения, весьма неотложными, – решительно ответил Холмс.

– Без сомнения, – медленно повторил Мерримен. – Я окажу вам любезность и буду откровенен, мистер Холмс. Я чрезвычайно амбициозный человек. До конца года я намереваюсь стать инспектором. Поимка Охотника будет пером на моей шляпе, и я планирую схватить его, прежде чем объявятся деятели из Скотленд-Ярда и присвоят себе все лавры, а это наверняка произойдет через день или около того. Я приму вашу помощь, джентльмены, пока буду считать, что это в моих интересах. Однако, если я почувствую, что вы становитесь мне помехой… – Он оставил фразу незаконченной.