Мэтью Эллиотт - Шерлок Холмс пускается в погоню (сборник)

– Нет, – ответил Лестрейд. – Мне нужно будет вернуться в Лондон к своим делам. Я просто сопровождал сюда мистера Холмса.

– А вы довольно проницательны, мистер Пинкертон, – произнес Холмс, расписываясь в регистрационном журнале.

– Только когда дело касается моего ремесла, мистер Холмс. Я держу эту таверну слишком долго, чтобы упустить из виду что-то подобное.

– Но когда он сядет за карты, не услышит и того, как королевская гвардия промаршировала посреди комнаты, – донесся женский голос откуда-то из кухни.

Круглый живот мистера Пинкертона заколыхался от смеха.

– Верней и не скажешь, дорогая. Господа, моя супруга, миссис Пинкертон.

– Ваши комнаты готовы, господа, – объявила трактирщица, крепкая женщина с круглым румяным лицом, светлыми глазами и доброй улыбкой, чья несколько неряшливая одежда и грязный фартук свидетельствовали, что бесконечные дела не дают ей заняться собой. – Могу подать пастуший пирог [10]и эль. Будете обедать тут или у себя?

– Можно и здесь, спасибо. – Холмс будто прочитал мои мысли.

Мистер Пинкертон, разогнав парочку нетрезвых работников с ферм и стряхнув со стола сор, усадил нас в уютном местечке у очага.

А миссис Пинкертон подала обещанный ужин и осведомилась, не нужно ли нам чего-нибудь еще.

– Еда выглядит великолепно, спасибо. А так… Не укажете ли вы нам мистера Холлиса? – попросил Холмс, оглядывая толпу.

– Холлиса еще не было сегодня, мистер Холмс, – ответил Пинкертон, качая головой. – Хотя, думаю, он появится в течение часа.

– Отлично, – оживился мой друг. – Будьте так любезны, познакомьте нас, пожалуйста, как только он придет.

Трактирщик кивнул, беспокойно улыбнулся и уже было собрался уйти, но вдруг остановился и робко произнес:

– Думаю, лучше позволить ему спокойно выпить пару пинт, прежде чем задавать вопросы. Иначе он может и нагрубить.

– Что ж, тогда запишите его выпивку на мой счет.

Пастуший пирог был так же хорош на вкус, как и на вид, а вот эль местного производства я нашел чуточку слабоватым. После ужина мы с Холмсом заняли пару удобных кресел у огня и закурили в тишине, ожидая прихода Холлиса. Должен признаться, я время от времени задремывал и чуть не подскочил от неожиданности, когда Холмс ткнул меня под ребра.

– Что такое?

Холмс кивнул на дверь:

– Думаю, это наш лесоруб.

Я кое-как разлепил веки и, взглянув на вход, увидел массивную темную фигуру, полностью загородившую дверной проем. Мне пришлось дважды моргнуть, чтобы убедиться, что это не галлюцинация. Холлис был настоящим великаном: около семи футов ростом, руки толщиной со ствол дерева, грудные мышцы выпирают, словно нос корабля. А его угольно-черным кудрям и бороде позавидовал бы сам Эдвард Тич [11].

Из-под его мощной руки показалась крошечная девчушка с золотистыми кудрями и пронзительно голубыми глазками, составлявшая со своим косматым родителем почти комический контраст. Великан помог малышке раздеться, и та вопросительно взглянула на него. Своей огромной лапищей отец ласково потрепал ее по голове. Получив одобрительный кивок, девочка улыбнулась и вприпрыжку взбежала по лестнице, как я полагаю, в комнаты Пинкертонов, к своим юным друзьям и их заботливой матери.

Холлис повесил одежду, свою и дочери, возле нашей. Рядом он пристроил громаднейший из всех когда-либо виденных мной топоров. Рассматривая орудие его труда, я невольно представил, как оно отсекает головы двух ничего не подозревающих тюремных охранников.

– Ну-ну, Уотсон! – покачал головой Холмс. – Нельзя видеть в человеке убийцу, не имея на руках фактов.

– В общем, да, но оцените размеры этого… Господи, Холмс! Вы снова прочитали мои мысли!

– Всего лишь оттого, что и сам об этом подумал, друг мой. И тем не менее мы должны помнить: способность или возможность еще не означают вины. Это типичная ошибка сыщика-новичка. И, боюсь, ей особенно подвержены представители сил правопорядка.

– Такие грубые промахи совершают и наши репортеры. Они готовы навесить обвинения в уайтчепелской бойне на всякого, кто имеет несчастье быть хирургом по имени Джек [12].

Холмс глубоко затянулся и выпустил в сторону очага несколько колец дыма.

– К сожалению, вы правы, Уотсон. И, сдается мне, ничего не изменится еще как минимум сотню лет.

Я усмехнулся и заказал себе бренди. Мистер Пинкертон в это время как раз подносил лесорубу его первую пинту и, судя по жестам, уведомил Холлиса, кто взялся оплатить его счет. Тот недоверчиво глянул в нашу сторону, но сдержанно улыбнулся и приподнял стакан. Мы ответили тем же и позволили лесорубу в одиночестве согреваться выпивкой, прогоняя промозглую стужу из костей. Когда был выпит третий стакан от щедрот Холмса, мой друг подал знак мистеру Пинкертону представить нас Холлису. Пинкертон перемолвился с лесорубом парой слов, а затем махнул нам рукой.

– Билл, – сказал он Холлису, – это мистер Шерлок Холмс. Он и его помощник здесь по просьбе Скотленд-Ярда – расследуют дело об убийстве тюремных охранников.

Холлис попытался приподнять свою тушу со скамьи. Удалось ему это только наполовину, после чего он с тяжелым глухим стуком опустился обратно.

– Прошу меня извинить, джентльмены. Ваша щедрость, похоже, сыграла со мной злую шутку. Я немного перебрал.

– Не стоит беспокоиться, мистер Холлис, – заверил Холмс. – У нас к вам всего несколько вопросов, если не возражаете.

– Ну что ж, присаживайтесь. Попробую удовлетворить ваше любопытство. Хотя я уже выложил все констеблю про то дело.

– Расскажите, пожалуйста, еще раз о том, что вам известно, – настоял я.

Холлис сделал большой глоток эля и поднял глаза к потолку, будто восстанавливая события в голове.

– Так это на Хеллоуин случилось. Мы с малюткой Агнес шли полем в трактир: я – чтобы выпить, а она, значит, играть да учить буквы у миссис Пинкертон.

– Учить буквы? Так вот зачем вы повели ее сюда в ночь? – спросил я.

– За тем самым. Ее мать, святая женщина, померла, дав ей жизнь. Не оставлю же я малютку в хижине совсем одну, ведь так? Кроме того, денег на нормальную школу у меня нет, а миссис Пинкертон учит своих детей буквам да цифрам. Вот я и решил испросить позволения для Агнес бывать на ее уроках. Миссис Пинкертон сказала, что была бы рада. Я и беру дочку сюда каждый раз, как продам то, что нарубил за день.

Холмс понимающе кивнул:

– Расскажите о той ночи, мистер Холлис.

– Как я уже сказал, мы с Агнес шли через поле. Я тянул сани с дровами для Пинкертонов, а Агни и Кромвель, укрытые шкурами, сидели поверх дров.

– Простите, а кто такой Кромвель? – перебил Холмс.

– Мой мастиф, мистер Холмс. Взял его еще щенком, нынче мой оплот и подмога. Отгоняет волков, пока я рублю лес. По правде сказать, он теперь скорее конь, нежели пес.