Мэтью Эллиотт - Шерлок Холмс пускается в погоню (сборник)

Как только мы подъехали ко входу, из врезанной в ворота массивной двери вышли двое мужчин. Первого Куин представил как полковника Джеймса Кэлхуна, начальника тюрьмы. Куин мог и не упоминать его звания. И без того было понятно, что перед нами боевой офицер. Во всей его позе, манере разговаривать и носить мундир чувствовалась военная выправка, а его усы выглядели не менее холеными, чем мои собственные. Вторым человеком оказался мистер Стивенс, помощник.

Полковник Кэлхун был очень любезен, и все же я заметил, что наше общество его смущает. Вскоре причина смущения стала ясной. Ко входу подъехал фургон с надписью «Молл-хаусская лечебница для душевнобольных» на борту. Ворота тюрьмы открылись, и показались четверо охранников, волочивших бурно сопротивлявшегося полураздетого мужчину.

Трудно было разобрать речь безумца, почти все слова тонули в бессвязных выкриках и стенаниях. Но когда охранники тащили его мимо нас, я смог кое-что расслышать:

– Вы не понимаете! Я не он! Это все он сделал со мной!

Вопли помешанного произвели на нас с Холмсом самое неприятное впечатление. Заметив это, начальник извинился, сказав, что последние события ввергли тюрьму в пучину волнений и беспорядков.

– Дела недавних дней пошатнули твердость духа у всех, кто здесь работает. Надеюсь, мистер Холмс, вы поймете, в каком затруднительном положении я оказался.

– Безусловно, полковник. И все же такого рода состояния не слишком далеки от нормы, не правда ли? – предположил Холмс, указывая на удаляющийся фургон.

Кэлхун потер подбородок, глядя вслед больничной карете.

– Здесь, в Уормвуд-Скрабсе, заключенные пользуются условиями, которые превосходят все, что могут предложить другие исправительные учреждения Англии. И все же время от времени отдельные арестанты заявляют, что заточение ощутимо пошатнуло их душевное здоровье. Однако, как ни странно, обычно мы наблюдаем, что, если человек и склонен сломаться, это, как правило, происходит с ним в первые месяцы пребывания здесь.

Холмс указал на фургон, удалявшийся по Дю-Кейн-роуд:

– Как я понял из ваших слов, такого не скажешь об этом бедняге.

– Этот преступник, Алфей Скиннер, один из известнейших взломщиков сейфов в Англии. Его посадили в Уормвуд-Скрабс почти три года назад. А пару дней тому назад он ни с того, ни с сего стал вести себя как помешанный, что повлекло за собой необходимость отправить его в Молл-хаус для психиатрической экспертизы.

Холмс смерил начальника тюрьмы подозрительным взглядом:

– Три года, говорите? Вы в этом уверены, полковник?

Кэлхуна, похоже, оскорбил этот вопрос. Он выпятил грудь и вызывающе посмотрел на Холмса:

– Я прекрасно осведомлен, мистер Холмс, что вы не слишком высокого мнения о Скотленд-Ярде, но могу вас уверить: мои методы управления тюрьмой не заслуживают нареканий, и если я сказал, что заключенный Скиннер пробыл здесь три года, значит, так оно и есть!

– Прошу прощения, полковник, – ответил Холмс. – Я не желал никого обидеть или поставить под сомнение ваши профессиональные навыки.

– Хотелось бы надеяться, мистер Холмс, – фыркнул полковник.

Целебный бальзам из лести и раскаяния слегка успокоил уязвленное самолюбие тюремщика.

– Стивенс сопроводит вас к надзирателю, который дежурил в ночи убийств. Удачного дня.

Начальник тюрьмы повернулся и, не дожидаясь ответа, скрылся за дверью, оставив нас в неловком молчании.

К счастью, Стивенс заговорил первым:

– Ну что ж, мистер Холмс, начнем, пожалуй.

Мы проследовали за помощником Кэлхуна через огромные двери к сердцу тюрьмы.

Миновав караульное помещение при входе, мы попали в великолепный сад, разбитый во внутреннем дворике между четырех длинных четырехэтажных тюремных корпусов. Между воротами и двором стояла почти законченная часовня в романском стиле. Предвидя мой вопрос, Стивенс указал на постройку:

– Давненько вы тут не были, а, доктор?

– И в самом деле. Кажется, она уже совсем готова.

Он махнул рукой, обращая наше внимание на заднюю сторону сооружения:

– На самом деле нам остается достроить с боков переходы, чтобы заключенные могли посещать воскресные богослужения, не сталкиваясь с местными жителями.

Стивенс стал объяснять, что жители местного прихода взялись финансировать строительство взамен на отказ от исполнения смертных приговоров в Уормвуд-Скрабсе.

– Впечатляет, – равнодушно произнес Холмс.

– И, я уверен, это послужит еще одним шагом к исправлению заблудших душ, – добавил я, желая сгладить впечатление от его сухости.

Через небольшой садик мы попали в то, что было, очевидно, своего рода казармами тюремщиков. Нас сопроводили в приемную, перегороженную по всей длине высокой стойкой. Сидевший за ней крупный охранник вытянулся по струнке, завидев Стивенса.

– Вольно, Бёрт, – проговорил тот и, указав на нас с Холмсом, добавил: – Эти господа, мистер Холмс и доктор Уотсон, прибыли из Лондона, чтобы расследовать убийство Дженкинса и Болдуина. Господа, это наш новый надзиратель, Джон Бёрт.

Мы кивнули в знак приветствия, и Стивенс повернулся обратно к стойке.

– Что, Тиг уже здесь, Бёрт? – спросил он.

– Да, сэр. Ожидает в кабинете, как вы и просили, – отрапортовал Бёрт, отпирая решетку слева от стойки. – Но он сейчас не в самом приятном расположении духа.

– Хорошо, Бёрт. Продолжайте нести службу, – распорядился Стивенс и повел нас через проход в короткий коридор.

Мы вступили в комнату в конце коридора. Посередине за небольшим столиком сидел надзиратель. Он подскочил, как только мы вошли.

– Вольно, – приказал Стивенс, представил меня и Холмса этому высокому хорошо сложенному мужчине, после чего, извинившись, покинул комнату и закрыл за собой дверь.

Холмс сел напротив тюремщика:

– Заранее благодарю за помощь, сэр. Я постараюсь не отнять у вас слишком много времени.

Тиг отклонился в кресле:

– Поздновато вы, не так ли?

Холмс и бровью не повел, обратив все свое внимание на надзирателя.

– Мистер Тиг, как давно вы были знакомы с вашим коллегой Дженкинсом?

– Я скажу вам то, что уже говорил Бёрту. У меня нет ничего общего с этим делом! – Он почти кричал.

– Насколько мне известно, никто вас ни в чем не обвиняет. Если вы просто ответите на пару вопросов, уверен, все будет в порядке, – сказал Холмс своим самым умиротворяющим тоном. – Так как долго вы знали охранника Дженкинса?

– Я был знаком с ним достаточно давно, – ответил Тиг с некоторым озлоблением.

– Достаточно для чего, мистер Тиг?

– Достаточно, чтобы знать, что он был шулер, изрядно напивался и имел привычку избивать здешних арестантов.

– Говорите, он был профессиональным карточным мошенником?