Кэрол Дуглас - Черная часовня

– За исключением загадочной фразы о евреях, которая повторилась здесь, во Франции, – напомнила Элизабет.

– Да. Можно лишь гадать, почему. Особенно, когда понимаешь, что лондонское написание слова «евреи» выглядит как «Juwes», то есть французское существительное женского рода и множественного числа, так что предложение в действительности гласит: «Еврейки – это люди…» Что ж, Нелл, знаю, что ты зарисовала метки, найденные нынче ночью. Мистер Холмс попросил твои записи, прежде чем ушел искать жандармов, чтобы поднять тревогу в музее Гревен. Полагаю, тебе удалось сделать копии, когда он велел вырвать листы и отдать ему?

– Нет…

На лице подруги не осталось никаких эмоций, кроме ужаса.

– …но я начала копировать их более аккуратным почерком, когда мы, как мне показалось, долгие часы торчали в фойе с колоннами по приказу мистера Холмса. Не могла же я терять время, разглядывая папский кортеж! Поэтому, когда этот господин появился перед нами и в своей высокомерной манере потребовал мои записи, я отдала ему… первую версию.

– О Нелл! – Ирен подскочила ко мне и схватила за локти, словно в ликовании собиралась пуститься со мной в пляс. – Превосходно! Мне пришлось прикусить язык, чтобы не выдать беспокойства, когда ты по его команде вырвала страницы из своей записной книжки. И все же я знала, что ты найдешь способ утаить от мистера Холмса то, что ему так хотелось получить.

– Ну, я дала ему сокращенную версию. Я ведь не работаю на него, ты же знаешь.

– Как и я. Давай посмотрим на те каракули со стен пещеры. Это могут быть тайные знаки, оставленные сборищем нищих, которые посещали то же место, или же они относятся непосредственно к последнему убийству.

Я направилась в свою комнату за блокнотом, который бросила на стол, достав из кармана жакета.

Пока меня не было, Ирен зажгла лампу, чтобы как можно лучше рассмотреть мои нехитрые наброски.

Я хмуро уставилась на символы:

– Эта «P» с пересекающей ее вертикально «X» по какой-то причине напоминает мне посох пастыря. Почему в комнате с написанным на стенах кровью странным предложением о евреях находится знак пастыря?

Ирен резко подняла голову, словно вздрогнув не от внезапной мысли, а от натяжения невидимого поводка:

– А почему бы и не знак пастыря?

Элизабет приподнялась и посмотрела на символ:

– Папский кортеж в музее Гревен… Я видела вышивку именно этого символа на церемониальной одежде. Помню, что подумала, насколько папская корона – она называется тиара, верно? – напоминает головной убор Верхнего и Нижнего Египта в древние времена и что это, – она постучала по рисунку, – показалось мне почти иероглифом.

– Говорите, это религиозный символ? – Меня терзали сомнения. – Как мог религиозный символ оказаться в пещере, залитой кровью, – вероятном месте убийства? Трудно поверить, даже если речь о папистском символе.

Ирен, не обращая внимания на мою обычную англиканскую неприязнь ко всему католическому, нависла надо мной:

– Пастырь – это такая же ветхозаветная фигура, как и новозаветная, его можно рассматривать как еврейский и как христианский символ, хотя эта «X» напоминает крест, а значит, ближе к христианству, чем к иудаизму, если, конечно, это не просто буква. Я видела такое раньше… Знаю! Возле склепа в катакомбах, где была найдена бедная девушка. Знак был очень бледным. Я приняла его за какую-то древнюю метку, но парижские катакомбы не такие уж и древние, за исключением, возможно, тех, что находятся под собором Парижской Богоматери.

– Надо показать эти рисунки священнику, – сказала Элизабет.

И тут раздался стук в дверь, достаточно резкий, как от удара трости. Или полицейской дубинки.

Обменявшись с нами испуганными взглядами, Ирен сделала шаг вперед и распахнула дверь.

За ней оказался Шерлок Холмс с тростью в руках, уже занесенной для того, чтобы постучать снова. Во фраке и цилиндре он выглядел самым настоящим щеголем, не хватало разве что гвоздики в петлице, но, к счастью, сыщик не додумался до подобного легкомысленного украшения.

Он выглядел удивленным: то ли тем, как быстро мы откликнулись на его стук, то ли ослепительным халатом Ирен (шедевр от Ворта походил скорее на бальное платье).

– Уже полдень миновал. – От неожиданности сыщик констатировал очевидный факт, о чем, судя по выражению лица, тут же пожалел.

– Блестящее дедуктивное заключение, – согласилась Ирен. – Не могу с вами поспорить. Однако ни одна из нас не носит часов, и мы были слишком заняты, чтобы сверяться с хронометром на каминной полке.

– Я хочу сказать: вы поздно поднялись.

– А также мы поздно отправились спать, если вы изволите вспомнить события прошлой ночи.

– Прошу простить меня за несвоевременный визит. Я так увлекся делом, что забыл о привычках, свойственных дамам.

– Наши «привычки», – ответила Ирен, разводя широкими рукавами, – как вы и сами видите, вполне домашние. На самом деле, мы обсуждали детали «дела», как вы его называете.

Сыщик сделал шаг назад.

– Я спущусь обратно в холл и вернусь попозже.

– На это нет времени. – Ирен оставила свой шутливый тон. – Заходите. Возможно, вы сможете ответить на некоторые наши вопросы, а мы сможем ответить на ваши.

– У меня только один вопрос, сударыня, – сказал сыщик. Английское вежливое обращение, произнесенное его едким тоном, звучало куда более требовательно и менее уважительно, чем французское «мадам». – Мне необходимо знать личность вашего сообщника, который снабжает вас информацией по этому делу!

– Сообщник?! – выпалила Элизабет. – Разве что только мы с Нелл.

Его холодные серые глаза скользнули по нам, как будто мы были невидимыми.

– Я имею в виду вашего тайного сообщника. – Он продолжал обращаться только к Ирен. – Сначала я заподозрил вашего мужа, но в соответствии со сведениями, которые мне удалось наспех собрать, он благополучно устроился в Праге, вернее, был там всего несколько дней назад. К сожалению, он покинул город настолько недавно, что просто не мог оказаться в Париже так быстро, разве что у него есть пара крыльев.

Ирен быстро шагнула в холл мимо сыщика и огляделась.

– Такие вопросы не обсуждают в коридоре. Заходите, мистер Холмс, и допрашивайте нас сколько угодно, но только внутри.

Он замялся, словно переступая порог нашего номера, пересекал Цезарев Рубикон, между тем сыщик не был похож на человека, которому приходится часто колебаться. Видимо, ему не каждый день доводилось общаться с дамами в халатах.