Рекс Стаут - Дверь к смерти (сборник)

Мы все посмотрели на Лидса. Он поднял руку ладонью вверх.

– Ну, – начал он, не то оправдываясь, не то протестуя, – я же не профессиональный детектив. Я спросил его прямо в лоб, а он просто расхохотался. Ты же не хотела, чтобы кто-нибудь об этом узнал, поэтому я даже не пытался наводить справки. Я сделал все, что было в моих силах, Сара, сама знаешь.

– Мне кажется, – заметил Вульф, – что мистер Лидс поступил вполне разумно – не мудрствуя лукаво взял и спросил самого мистера Рэкхема. А вам такое в голову не приходило?

– Конечно приходило. Еще давно. И муж ответил, что сделанное им вложение капитала превосходно окупается.

– Может, так оно и есть. Почему бы и нет, в самом деле?

– О нет, только не у моего мужа. – В голосе не было и тени сомнения. – Уж я-то знаю, как он обращается с деньгами. Ему ни за что на свете не сделать удачного вложения. И еще: он стал реже бывать дома. Теперь я уже не всегда знаю, где он находится. Не хочу сказать, что он пропадает неделями или даже сутками, нет. Иногда надолго отлучается днем, а порой вечером… И еще у него несколько раз случались встречи, которые он не согласился отложить, как я ни просила…

Вульф хрюкнул, и она напустилась на него:

– Я знаю! По-вашему, я уверена, что купила мужа с потрохами, что он – моя собственность! Ничего подобного! Я хочу только быть как все жены, как обычная жена. Не красивая и не безобразная, не богатая и не бедная – просто жена! А разве жена не имеет права знать, откуда берутся деньги у ее мужа? Разве она не должна знать? Будь вы женаты, неужели вы не хотели бы, чтобы она знала?

Вульф поморщился:

– Позвольте вам сказать, мадам, чего я не хочу. Я не хочу приниматься за это дело. Мне кажется, что вы сознательно водите меня за нос. Вы подозреваете, что муж обманывает вас либо в супружеской жизни, либо в финансовых вопросах, и хотите, чтобы я уличил его. – Он повернулся ко мне: – Арчи, тебе придется изменить формулировку. Отныне, когда будут просить о встрече, не ограничивайся сообщением, что мы не беремся за дела о супружеской неверности и не занимаемся слежкой за мужем или женой. Уточняй, что мы ни за какие коврижки не возьмемся изобличать мужа или жену, под каким бы соусом это ни преподносили. Могу я спросить, что́ вы делаете, миссис Рэкхем?

Раскрыв сумочку из коричневой кожи, она извлекла оттуда чековую книжку и изящную золотую ручку. Затем положила чековую книжку на сумочку и принялась писать. Вопрос Вульфа так и висел в воздухе, пока она не кончила водить пером, а потом вырвала чек, сунула книжечку и ручку в сумочку и защелкнула ее. Затем посмотрела на Вульфа.

– Я вовсе не хочу, чтобы вы изобличали моего мужа, мистер Вульф. – Она держала чек кончиками пальцев, словно боясь обжечься. – Богом клянусь, что не хочу! Но я должна знать. Я безобразная, закомплексованная неврастеничка, а вы такой крупный, красивый и отважный, и вам сопутствует успех… Когда я осознала, что мне нужна помощь, а мой кузен не в состоянии мне помочь и обратиться мне некуда, то все тщательно взвесила. Я тайком навела о вас справки, так чтобы никто про это не прознал или, во всяком случае, не догадался, зачем мне это понадобилось. Конечно, если муж замыслил против меня что-то дурное, я с ним порву. Но я вовсе не хочу, чтобы вы пытались вывести его на чистую воду. Я хочу лишь знать правду. Вы величайший сыщик в мире и честный человек. Я хочу заплатить вам только за то, чтобы вы выяснили, где и как мой муж зарабатывает деньги, и всё. Вы не вправе отказать мне в этом. Просто не вправе.

Она встала с кресла, подошла и положила чек на стол.

– Здесь указана сумма в десять тысяч долларов, но я вовсе не считаю, что этого достаточно. Сколько вы скажете, столько я и заплачу. Но не вздумайте говорить, что я прошу вас изобличить его! Боже мой – изобличить его?

Я ей даже немного посочувствовал, хотя она относилась к той породе людей, которые искренне убеждены, что богачам все дозволено, стоит лишь потрясти мошной. Простые служащие, вроде частного детектива например, таких обычно на дух не переносят. В здравом смысле этим богатеям, конечно, не откажешь, но вот одного они никак не способны уразуметь: из всякого правила есть исключения.

Данный случай, впрочем, к исключениям не относился. И я надеялся, что Вульф тоже это поймет. Он понял. Его банковский счет еще не оправился от кошмарного потрясения, случившегося пятнадцатого марта [1], каких-то три недели назад. Не то бы он, конечно, заупрямился. Вульф нагнулся вперед, чтобы взглянуть на чек, перехватил мой взгляд, прочитал мои мысли, тяжело вздохнул и сказал:

– Блокнот, Арчи. Проклятье.

На следующее утро, в субботу, я сидел в кабинете и печатал итоговый отчет о деле, рассказывать о котором, извините, не стану, чтя строжайший запрет упоминать о нем даже в миле от газетчика или микрофона. Мы уже ввязались в дело миссис Рэкхем, благо я депонировал ее чек днем в пятницу, но пока еще ничего не предприняли, даже не позвонили ни по одному из телефонов, что она нам оставила.

Вульф решил, что прежде всего мы должны познакомиться с ее мужем. А поскольку у моего босса есть железное правило никогда не отлучаться из дому по делам и не нашлось приличного предлога, чтобы зазвать Барри Рэкхема к нам, завязать знакомство было поручено мне. И я уже придумал, как это устроить.

Миссис Рэкхем настаивала на том, что ее муж не должен даже заподозрить, что за ним ведут слежку. Да и вообще, пусть это остается тайной для всех. Тем самым она, конечно, усложнила мою задачу.

Она также решительно отвергла идею пригласить меня на уик-энд в Уэстчестер, в ее загородный дом, где ожидалась небольшая компания, под тем предлогом, что кто-то может опознать Арчи Гудвина, подручного Ниро Вульфа.

И тогда Кэлвин Лидс внес предложение, которое было принято. Он владел клочком земли на краю владений миссис Рэкхем. Там, в Хиллсайдской псарне, Лидс разводил породистых собак. Месяц назад кто-то отравил одну псину ценной породы. Вот мы и решили, что в субботу днем я отправлюсь туда под собственным именем – как детектив Арчи Гудвин, который расследует отравление собаки. А потом кузина пригласит Лидса в свое имение Берчвейл на ужин, и Лидс прихватит меня с собой.

Итак, ясным субботним утром я сидел в кабинете (Вульф, как обычно, с девяти до одиннадцати торчал наверху, в оранжерее), заканчивая печатать отчет без особых помех, за исключением пары телефонных звонков, с которыми я справился сам, и одного, из-за которого пришлось побеспокоить Вульфа.

В ресторан «Муммиани» на Фултон-стрит привезли восемь фунтов свежей колбасы от Билла Дарста из Хэкеттстауна, и половину готовы были уступить Вульфу. Поскольку Вульф почитает Дарста за лучшего колбасника к западу от Шербура, он потребовал, чтобы колбасу немедленно доставили с посыльным, только ни в коем случае не в сухом льду.