Фергюс Хьюм - Загадка золотого кинжала (сборник)

Мона с трудом, но взяла себя в руки и почти спокойно ответила:

– Может быть.

Миссис Флеммиш все смотрела в оранжевые и красные глубины камина.

– На ее месте, была б я богатая молодка, я бы уж знала, что делать, – вот те крест, знала бы.

Мона заинтересованно сдвинула брови – неожиданно было бы получить ключ к выходу из сложной ситуации от этой тетки, но…

– И что бы вы сделали?

– Замуж бы вышла за местного, вот что! Мой муженек был умница, как все эти валлийцы, и работал у адвоката в конторе. Он мне часто говорил: нельзя жену англичанина привлечь за преступление, совершенное за границей.

Мона сморгнула. Такая идея ей в голову не приходила – а если бы такое и случилось, она бы никогда не пошла на это. Даже самый безумный ученый не станет повторять эксперимент, который чуть было не стоил ему жизни.

– Денежки-то у нее всяко есть… – Кочерга ловко скользила между поленьев, охотясь за переливающимся разными цветами угольком. – Купит себе мужа, потом разведется, ее по-любому никто и после развода тронуть не посмеет.

Мона стояла и задумчиво кусала свои алые губы; только когда миссис Флеммиш обернулась, она кивнула самой себе и резко ожила.

– Я пойду, – сказала она. – Ключ возьму с собой.

Бледно-желтый туман окутывал улицы, на которых даже сейчас было полно людей, – шел Адвент [5], как легко было понять по праздничным витринам. Пятна золотого света, прорывавшегося сквозь туман, отмечали большие магазины, а вдоль тротуара выстроились киоски, странно выглядевшие в неверном, дрожащем свете керосиновых фонарей.

Она сглотнула, вспоминая иные недели Адвента, которые прежде были в ее жизни, и ускорила шаг. Вдали, над сереющей пустотой реки, проступила мрачная громада моста.

До Вест-Энда она добиралась на такси, вышла в самом темном углу Трафальгарской площади и отправилась пешком к Нортумберленд-авеню. Она успела миновать сияющее огнями крыльцо Гранд-отеля и скрыться в тумане, когда молодой человек, поджидавший там машину, осознал, кого он видел, и в изумлении вскрикнул.

Она услышала голос, оглянулась и, с ужасом узнав Филиппа Делла Гарда, побежала – быстро, не глядя, сквозь густой туман; пересекла оживленную трассу и нырнула в улицу Грейвен.

Филипп Делла Гарда!

Он ненавидел Лондон в любое время года. Привести его сюда в декабре могло только одно, в страхе думала Мона. Они поймают ее и утащат в Италию, чтобы навсегда заточить в тюрьму. Об итальянских тюрьмах ходили жуткие слухи – как известно, убийц там заживо хоронят в подземных камерах, куда не достигает ни свет солнца, ни человеческий голос, с ними запрещено говорить даже охранникам и священникам, и так, во тьме и молчании, они медленно сходят с ума…

Кажется, она кричала; страх только усилился оттого, что она оказалась в плотной, непроходимой мгле, ныне казавшейся символом грядущей участи.

Замужество ее спасет!

И безумная паника с безумной надеждой вкупе погнали ее вниз по Стрэнду. Она вглядывалась в лица мужчин, которые появлялись из тумана и в нем исчезали, не подозревая о ее великой задаче. Кто-то искоса подмигивал, кто-то, напротив, встречал ее изучающий взгляд холодно и сурово, а она пыталась решить свою судьбу в считаные мгновения, пока мужчина был еще на свету.

А потом ее накрыло вдохновение, и она ринулась вниз, на набережную. Там уже собирались бездомные – смутные, как тени, оборванные существа, так укутанные в лохмотья, что за людей их было сложно принять.

– У меня к вам дело. – Сердце ее отчаянно билось, когда она присела на самим Провидением уготованное пустое место близ мужчины, чье лицо только что рассмотрела в свете трамвайных огней.

Решение пришло мгновенно. В лице этого бродяги было что-то благородное, что-то выбивающееся из общей картины. Он не ответил, но подвинулся ближе.

Рядом с ними забормотал во сне нищий. У Моны сбилось дыхание.

– Не знаю, с чего начать… Я в беде. Скажу правду: я сделала кое-что в Италии, и теперь меня ищет полиция…

Продолжать она не могла физически.

– Полиция ищет, э? – В голосе бродяги мелькнуло странное удивление. – Сочувствую. Я и сам нынче в розыске.

Она невольно шарахнулась. Тот заметил и засмеялся. Мона взяла себя в руки: надо было идти до конца, каким бы горьким он ни был.

– У вас есть английское гражданство? – Минутное замешательство, кивок. – Вы женаты? – Мужчина помотал головой. – Если я вам дам денег, много-много денег, вы на мне женитесь? Срочно, прямо сейчас?

Он обернулся и уставился на нее в недоумении.

– Зачем?!

– Если… если я стану женой британского гражданина, они не смогут меня арестовать. Мне нужно только ваше имя, и я заплачу – чем угодно, сколько угодно!

Голос у нее совсем охрип от страха и волнения.

– Понял. Значит, хотите натурализоваться через замужество… Так?

Она кивнула.

– Это можно сделать быстро?

– Пожалуй, да. – Тот поскреб подбородок. – Завтра четверг, значит, если сделать оглашение, брак можно заключить в субботу. Вы где живете?

Она сказала.

– Годится: Баттерси мне почитай что родной. Если я… А-а, в любом случае встретимся в палате регистрации браков в субботу. Как вас зовут?

Она ответила, он задал еще несколько уточняющих вопросов. Умолк довольно надолго – кажется, что-то обдумывая. Мимо прошел, освещая путь фонарем, полицейский; бродяга наклонил голову, пряча лицо.

– И еще кое-что, – с мужеством отчаяния добавила Мона. – От вас мне нужно только гражданство. Как только все закончится – сразу разводимся, ясно?

– Угу, – кивнул тот и поднялся. – Пройдемся, – сказал он. – Провожу вас до Вестминстерского моста. Не удивляйтесь, если я вдруг перейду дорогу: будет очень неловко кое с кем встретиться, будучи в вашем обществе.

Она не возражала, и они пошли вдоль парапета. Стоило им поравняться с Иглой Клеопатры [6], как бродяга вдруг ухватил Мону за руку и оттащил в сторону. Туман развеялся, и стало видно, что вдоль тротуара идет высокий незнакомец, внимательно вглядываясь в лица спящих. Мону и ее спутника он не замечал – но сам был замечен.

– Если бы не вы, мисс, свел бы я с тем господином старые счеты… – пробурчал бродяга.

Они дошли до конца набережной, и Мона отправилась домой, не смея ни о чем думать.

Пятница стала для нее днем адских мук. Мона осознавала, что вручает свою судьбу в руки человеку, который, по собственному признанию, бежит от правосудия, и все же… и все же одна мысль страстно билась в ней: она должна, должна, должна рискнуть, иначе никак!

Утренние газеты сообщили новые подробности по делу Делла Гарда. В частности, там было интервью с Филиппом, который примерно половину полосы мелким шрифтом повествовал, как именно он увидел и опознал беглянку. Там же было сообщение, давшее Моне понять, с кем именно она собралась сочетаться браком. Касалось оно, вполне ожидаемо, Джона Кеддлера: