Фергюс Хьюм - Загадка золотого кинжала (сборник)

– Мы могли бы выслать вам деньги из Парижа, – наконец протянул Раффлс. – Но как мы, в свою очередь, можем знать, что вы пришлете нам именно те украшения, о которых шла речь?

Ювелир замер на своем стуле с пылающим взглядом – репутация его фирмы говорила сама за себя.

– Боюсь, ваше имя мне знакомо не более, чем мое – вам, – заметил Раффлс со смешком. – Однако вот вам! Я нашел выход. Упакуйте их сюда!

Он высыпал сигареты из алюминиевого портсигара [29], пока мы с ювелиром хлопали глазами в изумлении.

– Кладите сюда, – повторил Раффлс. – Все три вещицы, что мы выбрали. Упаковку можете оставить себе, просто проложите их ватой. Затем мы пошлем за веревкой и сургучом, запечатаем прямо здесь, и тогда вы сможете забрать их с собой. В течение трех дней должен прийти перевод, мы отправим вам деньги, а вы перешлете нам коробку, и не вздумайте ее вскрыть! И нечего смотреть так уныло, мистер ювелир; вы ведь нам совсем не доверяете, а вот нам вам – приходится. Позови официанта, Эзра, спроси, есть ли у них здесь бечева и воск.

Все нашлось, и все прошло без сучка без задоринки. Ювелиру, конечно, лишние предосторожности пришлись не по душе, но товар все равно оставался с ним – и проданный, и непроданный, – так что возразить здесь было нечего. Своими руками он упаковал колье, кольцо и звезду в вату, и в портсигаре осталось еще столько места, что Раффлс под самый занавес чуть было не доложил туда еще и бриллиантовую брошку в виде пчелы за пятьдесят один фунт десять шиллингов. Однако он сдержался, чем крайне опечалил ювелира. Наконец портсигар был перевязан бечевой и запечатан, по забавной случайности бриллиантом того самого кольца, что было продано ранее.

– Надеюсь, у вас в лавке не припасено еще одно кольцо, точная копия моего. – пошутил Раффлс, вручая коробок ювелиру; тот немедленно спрятал его в саквояж. – А сейчас, мистер Робинсон, оцените мою любезность по достоинству – я не предложил вам ни глотка, пока дело не было сделано. Теперь же отведайте «Шато Марго», сэр, и я уверен, вы оцените его карат на восемнадцать, не меньше.

Обратно мы взяли кэб, и я рискнул задать пару вопросов, но Раффлс осадил меня резко и громко, чтобы кэбмен ничего не услышал. Я даже немного обиделся. Мне все еще было неясно, в чем суть сделки Раффлса с этим человеком с Риджент-стрит, и, разумеется, я горел любопытством. Но пришлось прикусить язык до самого возвращения в квартиру – осторожного, через черный ход. Только тогда Раффлс положил руки мне на плечи и расплылся в знакомой улыбке.

– Эх ты, Кролик! Неужто не мог потерпеть до дома?

– А ты почему не предупредил? – возразил я в том же тоне.

– Потому что твоя физиономия, друг мой, не умеет хранить секреты, и только полное неведение тебя выручает! Ты был растерян так же, как и этот старый пройдоха, – а вот если бы знал все заранее, так хорошо бы не получилось.

– Так в чем же дело, скажи наконец?

– В этом, – сказал Раффлс и выложил на каминную полку портсигар. Он не был ни перевязан, ни запечатан, и стоило поддеть его ногтем, как крышка подалась, а под ней, заботливо разложенное ювелиром на вате, лежало все это – кольцо за девяносто пять фунтов, колье за двести и моя звезда за сотню!

– Коробков было два! – воскликнул я.

– Именно, мой сообразительный Кролик. Один был заранее упакован и взвешен, и лежал у меня в кармане. Не знаю, заметил ли ты, как я взвешивал в руке все три украшения? Я знаю наверняка, что подмены не заметил никто, потому что я исполнил ее под самый конец, уже когда колебался над брошью. Ты был тогда совсем растерян, а продавец – ослеплен удачей. Это не составило абсолютно никакого труда; гораздо сложнее было отправить вчера Теобальда в Саутгемптон под каким-то предлогом, а после его ухода проскользнуть на Риджент-стрит собственной персоной при свете дня. Но это того стоило, определенно, и риск был оправдан. Милая коробочка, правда? Жаль, что сигареты оказались паршивые, но важно было, чтобы сорт был известный. «Салливанс» выдали бы меня завтра с головой.

– Но коробок ведь откроют не завтра?

– Разумеется, нет. А теперь, Кролик, настало время распорядиться капиталом.

– Я готов на все!

Мой голос звучал искренне, но Раффлсу требовалось более веское подтверждение. Я ощутил его пронизывающий взгляд, пробирающий до костей, но даже этого, казалось, было недостаточно, потому что Раффлс взял меня за руку и сжал с пылом, которого я за ним прежде не замечал.

– Я знаю, Кролик, я никогда в тебе не сомневался. Только на сей раз запомни – теперь моя очередь платить по счетам!

А уж как он платил и что из этого вышло, вы узнаете в следующий раз.

Золотая комната Британского музея известна, пожалуй, разве что американским туристам и прочим иностранцам; истинный же лондонец в моем лице впервые услышал о ней от Раффлса, который как-то раз предложил туда заглянуть.

– Чем старше я становлюсь, Кролик, тем реже заглядываюсь на эти камешки, которые зовутся драгоценными. Не припомню, чтобы они когда-либо окупались хотя бы в половину своей рыночной стоимости в фунтах. Помнишь первый сейф, который мы вскрыли вместе? Ты тогда даже глаза открыть боялся. Содержимое тянуло на тысячу фунтов, а по факту нам досталось не более пары сотен. Та же история с ардагскими изумрудами, не говоря уже о колье леди Мелроуз, а последнее наше дело совсем меня доконало! Сотня фунтов за товар, достойный четырехсот, и еще тридцать пять ушли на саму операцию, потому что кольцо, купленное мной за наличные, принесло мне всего десятку. В жизни больше никогда не притронусь к бриллиантам! Даже будь это сам Кохинор; со знаменитыми камнями всегда уйма мороки, а если их резать, ценность падает в арифметической ретрогрессии. Кроме того, это снова придется обращаться к скупщикам краденого, а я сыт этим народом по горло. Вот ты болтаешь об издателях и редакторах – а ведь известный нам обоим Барабба не был ни грабителем, ни издателем. Он был самым настоящим барыгой, прожженным, закаленным, с мощнейшей подпольной сетью под каблуком. А нам хотелось бы чего-то вроде официально зарегистрированного сообщества воров, и чтобы возглавлял его какой-нибудь старый мошенник-филантроп, взявший на себя всю коммерческую сторону дела.

Возмущался Раффлс тихо, себе под нос – рискну предположить, что не столько из боязни спугнуть мое решение вернуться в дело, сколько потому, что в это время мы прогуливались по крыше глухой ночью, наконец покинув нашу прожаренную июньским солнцем квартиру. Над головой сияли звезды, внизу переливался огнями Лондон, а Раффлс держал в зубах старую добрую «Салливанс». Я тайно заказал пачку высшего сорта, вчера вечером посылка наконец прибыла и уже успела оказать свое благотворное влияние – Раффлс сделался значительно разговорчивее. Правда, изредка он меня поддевал, но я мог позволить себе не обращать внимания на упреки, особенно необоснованные.