Жаклин Уинспир - Незавершенная месть. Среди безумия

Это моя последняя запись. Других не будет, потому что не будет и меня. Оплакивать меня некому. Но я уйду не один и, может быть – может быть! – кто-то извлечет из этого урок. Я знаю предел своих возможностей, знаю, на что способен. Будь моя воля, я забрал бы с собой премьер-министра или его своекорыстных коллег, членов правительства. Однако это не в моих силах, поэтому я возьму с собой кого сумею, и тогда эти идиоты в Вестминстере узнают, что такое быть невидимкой. Я – один из забытых, брошенных на произвол судьбы.

Человек провел на странице зигзагообразную линию, закрыл тетрадь в кожаном переплете, перевязал шнурком и сунул в карман своего ветхого пальто.

Мейси вгляделась через стекло в полутемную комнату. Человек подкрутил фитиль в масляной лампе, вновь подошел к буфету, достал банку, наполненную то ли вязкой жидкостью, то ли порошком – Мейси напрягла зрение, но все равно не рассмотрела, – взял в руки пробирку и спички. Мейси понимала, что не вправе выпустить его за дверь, позволить ему снова отнять жизни. Она отошла от окна, шагнула к двери и постучала.

– Кто там? Кого принесло на ночь глядя?

– Мистер Оливер?

– Здесь таких нет!

Мейси закусила губу и предприняла новую попытку:

– Сэр, думаю, вы знаете, кто я. Меня зовут Мейси Доббс. Вы упомянули мое имя в письме, в том, что прислали на Рождество.

За дверью воцарилась тишина.

– Сэр?

– Чего вам надо?

Мейси кашлянула.

– Поговорить, если вы не против.

– О чем?

– Для начала… – Мейси ненадолго задумалась, – об Иэне Дженнингсе. Вы знали его, как и мистер Краучер. Они были вашими друзьями, не так ли?

– Были? – Глаза человека превратились в узкие щелочки.

Мейси поняла свою ошибку: она отозвалась о Краучере в прошедшем времени. Она видела, как человек ударил Краучера, и человек об этом догадался. Звякнула цепочка, щелкнул ключ в замке, лязгнул засов. Дверь распахнулась.

Мейси сохранила непроницаемое выражение, увидев перед собой лицо, обезображенное шрамом. Багровый рубец тянулся от самого лба через глаз до подбородка. Спина у человека была ссутулена, как у горбуна, одна нога вывернута в сторону. Правое плечо торчало выше левого, руки с крупными кулаками висели плетьми. Мейси поняла, что прежде человек был довольно высок, не менее шести футов ростом, и оставалось лишь предполагать, что могло так изменить его фигуру. При всем том Мейси определенно с ним уже встречалась.

– Я видела вас раньше, на Шарлотт-стрит. Я…

Неожиданно человек выбросил руку со скрюченными пальцами и за воротник втащил Мейси внутрь.

– Сэр, я пришла вам помочь…

– Слишком поздно, черт побери!

Мейси удивилась его силе. В неровных отблесках гаснущей лампы она поборола желание украдкой посмотреть на распростертое тело больничного привратника, при жизни сурового и неразговорчивого. Глядя в равнодушные глаза убийцы, Мейси сознавала, что взывать к чувствам бесполезно и что поступки его более не подчиняются рассудку.

– Сэр, кажется, я понимаю, почему вы забрали жизнь у двоих людей, убили тех птиц и животных. Тяжкий груз, который…

– Увольте меня от вашей риторики!

Они стояли друг напротив друга, и Мейси ломала голову, какими словами и действиями умиротворить того, для кого привычные способы общения ничего не значат. Человек взирал на нее, дико вращая глазами; изо рта у него капала слюна.

– Вы совершили убийство и намерены сделать это повторно, только сейчас собираетесь лишить жизни гораздо больше неповинных жертв!

– Неповинных? Не повинных в чем? В том, что они слепы и глухи к бедам других, когда невооруженным глазом видно, в каких ужасных условиях приходится жить обездоленным? Это чудовищно, мисс Мейси Доббс! О какой невинности вы говорите?!

Мейси собралась с мыслями, стараясь выиграть время в надежде, что полиция прочесывает улицу за улицей, дом за домом. Они уже давно должны были наткнуться на ее машину.

– Я видела вас. Встретила на улице и подала, сколько смогла.

Человек кивнул:

– Да, и Иэну тоже хотели подать.

– Значит, вы за мной следили.

– Да, я вас запомнил. Правда, я не знал вашего имени, пока какой-то малый не начал орать во все горло: «Мейси Доббс! Мисс Мейси Доббс!» А теперь и вы работаете на них, так? Вы – часть адской машины. Вы и вам подобные даже не представляете, каково в нашей шкуре, каково находиться в полном одиночестве, мучиться сознанием, что ты… ни для кого не существуешь.

– Тогда откуда же вы знали Дженнингса и Краучера?

Человек покосился на труп.

– Ах да, Краучер… Бедный воробышек.

Мейси нахмурилась, недоумевая. Ей казалось, будто она ступает по тонкому льду, каждую секунду готовому подломиться, и мир в мгновение ока перевернется с ног на голову. И все же она не смотрела в сторону Краучера, хотя в воздухе уже витал запах смерти, и тепло по капле уходило из тела, превращая его в недвижный холодный труп.

– Мы с Иэном где-то познакомились, уже забыл где. Не помню, может, через Краучера. – Голос человека звучал рассеянно, точно на него вдруг навалилась тяжкая усталость. – Я знал его много лет… Он старался помочь мне, хотя сам нуждался в помощи. – Человек уставился на лампу, огонек которой почти померк, и вздохнул: – Его обманули. Те, кто назначает пенсии бывшим солдатам. Вызвали Иэна на комиссию, поставили перед тремя умниками, которые заявили, что он вполне способен работать. Мол, голова на месте, передвигаться может, и так далее. – Человек, вращая глазами, опять попытался сфокусировать взгляд на Мейси. – Но, разумеется, бедняга Иэн не сумел найти работу. Куда ему, калеке, если здоровые не могут устроиться, верно, мисс Доббс?

Мейси кивнула, радуясь возможности умиротворить его.

– Времена сейчас трудные.

– Ну а Краучер…

– Что – Краучер?

– Такие, как он, вечно спасают других. Не знаю, что им двигало, но он заметил меня, уж не помню, где и когда, меня и Иэна, хотя мы сидели с протянутой рукой в разных местах. С тех пор он постоянно нам помогал. – Человек помотал головой из стороны в сторону, словно стараясь сделать размытое изображение четким. – А, вспомнил! Краучер привел Иэна ко мне, чтобы мы подружились. Он почему-то считал, что прежде, давным-давно, мы уже знали друг друга.

– Иэн Дженнингс был вашим товарищем?

Человек пожал плечами:

– Отчего он не подождал? Следовало подождать. Вот тут у него было не все в порядке. – Он постучал себя по голове. – Я сказал Дженнингсу, что у меня есть план, что мне тоже надоело ждать и скоро я поставлю эту страну на колени. Но он заблудился в лабиринте собственного разума. Бедный мальчик. – Человек снова пожал плечами. – И почему я всегда называл его мальчиком? Не знаю даже, был ли он младше меня.