Линда Лафферти - Невеста смерти

– Добро пожаловать, Маркета! Чем обязан твоим вечерним визитом? – поинтересовался он.

У девушки же вдруг не нашлось нужных слов для ответа. А знала ли она вообще, зачем пришла сюда? Из-за матери, которой не терпелось сделать ее любовницей Габсбурга? Или ей самой так хотелось сказать ему, что она через два дня уезжает в Прагу? А может, она пришла извиниться за случившееся утром? Или потому, что ей так хорошо запомнился вкус его поцелуев?

– Я… я принесла вам пирожков, – произнесла она наконец. – Моя мама испекла днем…

Ее пациент снова рассмеялся.

– Пирожков? Ах, эти деревенские пирожки, такие свеженькие, такие сладенькие! Как и кое-кто еще в Чески-Крумлове. Разве я не говорил, что сегодня утром ощутил вкус сахара на твоих губках?

– Ш-ш-ш! – Маркета с опаской оглянулась на дверь.

– О, не беспокойся, твоему секрету ничто не угрожает! Они услышат тебя, только если закричишь. Подойди поближе, тогда мы сможем перешептываться.

Девушка села на стул, но на некотором удалении от принца.

– Ну же, сядь ближе! – принялся уговаривать ее тот. – Как ты собираешься кормить меня пирожками на таком удалении? Посмотри, я связан и не смогу тебя обидеть!

Гостья пододвинула стул поближе, царапнув при этом ножками по полу, и сама вздрогнула от раздавшегося скрежета. Запах вина в дыхании Юлия сделался сильнее. Он, должно быть, много пил.

– Вот так. А теперь будь хорошей девочкой и покорми меня пирожком. – Глаза его блеснули отсветом свечи. Сейчас они были того же цвета, что и Влтава в облачный день, темно-зелеными и грозными, но при этом загадочными и прекрасными.

Маркета достала из корзинки пирожок и подалась вперед, но в последний момент остановилась.

– Не хочу, чтобы вы подавились. – Она отломила кусочек пирожка и поднесла его к губам дона Юлия. Тот вдруг щелкнул зубами, и она в ужасе отпрянула назад.

Больной же громко рассмеялся.

– Все еще не доверяешь мне, мой ангел? Давай попробуй еще раз. Клянусь, я буду вести себя примерно!

Приняв кусочек сладкого пирожка, сын короля покатал его во рту и облизал испачканные сахаром и мукой губы. Со стороны могло показаться, что он впал в транс, но вблизи было видно движение его рта и слышно мягкое причмокивание.

– Моя мама хорошо готовит, – сообщила, запинаясь, Маркета. – Дядя Радек говорит, что она лучшая во всем городе.

– Мне наплевать, как готовит твоя мать. – Юлий наконец открыл глаза.

Два глубоких озерца мерцали перед девушкой тревожно и призывно. Более красивого мужчины ей никогда еще не встречалось.

– Мне нет никакого дела до всех прочих женщин, кроме тебя, – добавил королевский бастард.

Девушка поймала себя на том, что не может отвести от него глаз. Она моргнула и отвернулась.

– Почему вы говорите, что я – та женщина из вашей книги? Вы же видите, что я – живая, настоящая, из плоти и крови. Обыкновенная богемская банщица.

– Да, банщица. Ты и в книге тоже банщица… Обыкновенная? Ну уж нет! Ты – ангел, посланный мне во спасение.

– Нет, мой господин, во мне нет ничего магического, – сказала дочь цирюльника, разглядывая алый коврик под ногами. – Я – бедная девушка из Чески-Крумлова. Слишком многого вы от меня хотите – чтобы я была каким-то фантастическим существом, чтобы лечила вас и защищала… Ничего такого я не могу.

– Это ты думаешь, что не можешь, но знаешь ли ты о том, что знаю я? Ты всегда была со мною, с самого детства, хотя, может быть, и не знаешь об этом. Есть вещи, знать которые нам не дано. Ты спрашивала, верю ли я в Бога, и я ответил, что не верю. Но я верю в духовный мир, существующий за гранью нашего понимания. И я верю: то, что ты называешь «совпадениями», – это сигналы из другого мира.

У юной целительницы вдруг закружилась голова – да так, что ей пришлось схватиться за край стола. Маркета не привыкла к таким разговорам, а дон Юлий вещал почти как священник о невидимом мире, которого нельзя коснуться, который нельзя увидеть…

– А вы не допускаете, что это фантазии больного разума? – спросила она.

Сын короля ответил не сразу. Взгляд его ушел куда-то вверх.

– Фантазии? – повторил он наконец. – Если хочешь, называй их мечтами. Но все дело в совпадениях, и вот за них нам и надо держаться. Ты – банщица. И в детстве меня утешала как раз книжная банщица. И вот теперь ты здесь, и только ты одна можешь утешить меня. Это послание из другого, духовного мира. Эти послания – события, происходящие под видом тайны. Мы, смертные, можем лишь дивиться. «Что это? Какое странное совпадение – банщица в загадочной книге и банщица в Чески-Крумлове. Простая гримаса судьбы, не более чем случайность» , – смеемся мы. Мы – глупцы! Нет, мы – трусы, не желающие принять существование Иного мира. В мирской суете мы оставляем без внимания божественные послания, не замечаем идущих оттуда вестей и беспокоимся о том, получим ли к обеду вареную репу.

В глазах молодого человека пылала страсть. Над верхней губой у него выступили капельки пота.

– Я же поставил целью замечать эти послания, – продолжал дон Юлий. – Ты – моя спасительница, единственная на земле, кто в силах мне помочь.

Маркета подошла к нему осторожно, едва смея дышать. Она с трудом следовала логике его рассуждений, но он говорил о Боге и смысле жизни. А девушка думала о собственной судьбе – как будет жить с пивоваром, как он отнимет у нее девственность, дыша ей в лицо своей кислятиной и шаря по ее телу короткими, тупыми пальцами… Здесь же Габсбург говорил с нею о возвышенном.

– Вы действительно верите, что я – посланница небес? – прошептала она. – Что я не просто банщица из Чески-Крумлова?

– Иди ко мне, мой ангел.

Маркета утонула в глазах Джулио. Она подалась вперед, и их губы встретились. Все, что было с ней утром – все телесные ощущения и эмоции, – вернулось, нахлынуло, подхватило ее, и в следующее мгновение она уже держала аристократическое лицо больного в своих руках. Лицо такое прекрасное, такое точеное… словно оно вышло из-под резца искусного скульптора.

Юлий устремился к ней, натягивая путы.

– Освободи меня, Маркета, – прошептал он влажными губами. – Ты ведь принесла с собою тот острый нож, чтобы разрезать веревки?

Девушка кивнула и отстранилась.

– Я так и знал, что принесешь. Знал, что ты меня любишь. – Глаза королевского сына сияли. – Никогда в тебе не сомневался.

Маркета сунула руку в кармашек передника, вынула ланцет и быстро перерезала путы у него на руках. И уже в следующее мгновение эти руки грубо схватили ее и перенесли к нему на колени. Ее лицо, горло, грудь – все прижалось, вдавилось в него с такой силой, что она едва не задохнулась.

– Режь остальное. Режь все! – прошептал молодой человек ей в ухо, горячо и требовательно.