Агата Кристи - Шестеро против Скотленд-Ярда (сборник)

Таков взгляд на положение вещей и у самой Миртл. Она на практике убедилась, насколько легко все было осуществить. С моей точки зрения, даже слишком легко. И ощущение мнимой неуязвимости перед лицом закона, которое Миртл почувствовала, сильно помешает ей выкрутиться, если будет предпринято новое, более тщательное расследование, увеличит вероятность, что она выдаст себя.

Миртл уже сделала ряд ошибок, чреватых самыми серьезными последствиями. Она, например, слишком легко приняла на веру тот факт, что ее прислуга, Кейт, ничего не подозревала об истинной обстановке в том доме. Подобно своему покойному мужу, она, по всей видимости, тоже считала Кейт несколько заторможенной и туповатой. Многие люди придерживаются подобного мнения о своих слугах, но, уверяю вас, как правило, наемные домашние работники далеко не так глупы, как думают их хозяева. Любая горничная знает о тех, у кого она служит, намного больше, чем кажется возможным самим членам этой семьи.

Зато это прекрасно известно полицейским, и следователь наверняка предоставит Кейт шанс высказаться, поощрит ее, чтобы получить как можно больше подробностей о жизни Миртл и ее супруга. Он даст Кейт возможность изложить события так, как они ей виделись. Она, конечно, наговорит много того, что не имеет прямого отношения к делу, но можно ручаться, что с ее слов полиция получит весьма точное описание взаимоотношений столь странной супружеской пары. И меня бы очень удивило, если бы не вскрылись такие, к примеру, интересные факты.

За два дня до смерти Эдди Туффана, пока он заперся в ванной, Миртл точно так же заперлась на чердаке. Исчезла принадлежавшая Миртл драгоценная серебряная ложка эпохи Георга IV, и Кейт ее бесследная пропажа могла броситься в глаза. За несколько дней до трагедии Эдди делал много записей, что было ему совершенно несвойственно. Причем он старался, чтобы его не слишком часто заставали за подобным занятием. Миртл знала о неожиданной творческой активности мужа, и она крайне интересовалась содержанием записок. За мгновение до большого взрыва Кейт услышала негромкий хлопок. Миртл признала, что сама ясно расслышала его, и находившаяся рядом с ней Кейт тоже могла уловить этот звук.

Одних лишь этих фактов оказалось бы достаточно, чтобы дать полицейским пищу для размышлений. Тем более что уже очень скоро сыщикам стало бы известно о завещании Эдди, о ранчо, как и о намерении Миртл в недалеком будущем отправиться в Америку. Затем, следуя принятым правилам, Кейт и Миртл могли допросить по отдельности, причем едва ли Миртл поделилась бы с инспектором фактами о своем долгом пребывании в одиночестве на чердаке, исчезновении серебряной чайной ложки, существовании рукописи Эдди или звуке «негромкого хлопка», донесшегося перед взрывом. По отдельности все эти мелочи могли бы не вызывать подозрений, но, учитываемые вместе, они нуждаются в определенных объяснениях, а молчание же Миртл станет выглядеть красноречивым подтверждением их важности.

Между тем Кейт, которая наверняка укажет на вышеназванные обстоятельства, что само по себе может придать следствию новый импульс, не обязательно ограничится только такими показаниями. Она, кроме того, способна сообщить полиции о том, что ключ от ящика письменного стола Миртл подходил к замку крышки бюро Эдди – она вполне могла даже подсмотреть, как хозяйка вскрыла бюро и читала записки. Миртл некоторое время провела в ванной незадолго до взрыва и затем вела себя самым странным образом, уводя Кейт в спешке из дома за минуты до гибели Эдди.

Миртл, если помните, пребывала в твердой уверенности, что Кейт не заметила ничего необычного, иначе, глубоко веря «в предзнаменования, в предчувствия и прочее», она бы непременно высказалась по этому поводу. И это мнение справедливо, если поведение Миртл вызвало у Кейт нечто вроде дурного предчувствия. Но только она могла ничего не сказать о своих догадках хозяйке, но поделиться ими с полицией.

Существует и другой возможный вариант. Во многих случаях, когда муж и жена ладят между собой как кошка с собакой, прислуга имеет тенденцию становиться на сторону одного из супругов. Если Кейт питала к Эдди дружеские чувства, а тот всерьез обдумывал, как вывести ее из дома перед запланированным взрывом, это указывает на то, что между ними не было никакого антагонизма. Все показания Кейт в полиции давались бы под влиянием этих чувств. Если вдуматься, она могла дойти даже до прямого обвинения хозяйки в убийстве.

Бросается в глаза еще одно. Могла ли Миртл сжечь рукопись Эдди в печи так, чтобы Кейт не заметила этого? А если обратила внимание, то не умолчала бы при беседе с полицейскими.

И здесь мы подходим к весьма интересному аспекту дела. Как мы с вами решили, Кейт обязательно сообщила бы сыщикам о записках Эдди. Но уже скоро полицейские поняли бы, что сама Миртл ничего им добровольно не расскажет о них. Тогда почему же ей не задали по этому поводу прямого вопроса? Если бы записи еще не были уничтожены, в них могли содержаться крайне важные улики.

Я выскажу предположение. Миртл не стали задавать вопросов только потому, что она уже находилась под подозрением у полицейских и те предпочитали не выдавать своих намерений. На нашем языке это называется «дать возможность преступнику самому сплести для себя веревку».

В данном случае детективы оставили бы офицера наблюдать за домом после своего ухода оттуда. Стоило Миртл спуститься в кухню, чтобы сжечь рукопись, наблюдатель заметил бы ее. Или по крайней мере увидел, как в кухонной печи развели огонь. Какой стала бы реакция Миртл, если бы констебль в такой момент внезапно позвонил или постучал в дверь? У него был бы заранее заготовлен предлог для нежданного визита – он мог что-то забыть в доме, или его послали задать хозяйке важный вопрос, о котором прежде забыли. Например, про рукопись, которую Миртл пришлось бы в спешке сунуть куда-нибудь, чтобы пойти открыть дверь. А она не могла с этим мешкать, чтобы не навлечь на себя подозрений. Как не посмела бы бросить рукопись в печку, уничтожая документ практически на глазах у представителя власти.

Вообразите, какая проблема встала бы перед женщиной, только что написавшей: «Я совершила идеальное убийство».

Предположим, вопрос полицейского действительно касался бы рукописи, что весьма вероятно. Именно его я бы избрал для продолжения допроса. У Миртл могло хватить смелости и самообладания, чтобы показать ее и заявить: «Да, я обнаружила это после гибели мужа, но пожелала скрыть. Когда вы прочитаете написанное им, то поймете причину. Мне не хотелось, чтобы всему миру стало известно, какая я дура и за какого плохого человека по ошибке вышла замуж».