Мишель Бюсси - Пока ты не спишь

– Мало кто был в курсе, но у нас с Фонтенами был общий врач, доктор Саркисян. Он по-прежнему живет в Потиньи, можете сами у него спросить. Каждую пятницу, после обеда, мы играем в петанк. Он, как говорится, из «наших». Иначе не остался бы здесь…

Дед судорожно сглотнул. Все прояснилось. Почти все. Йозеф и Марта так и сидели, держась за руки, единые в своем горе, и он решил, что пора заканчивать:

– Когда вы в последний раз видели сына и невестку?

Кто ответит на вопрос? Йозеф? Заговорила Марта:

– Все зависит от того, какое значение вы вкладываете в слово «видели», инспектор. Сирил и Илона приезжали раз или два… перед налетом. Ненадолго. Кофе, ужин. Даже на партию в белот или прогулку у них не было времени, но мы не обижались. Все лучше чем ничего.

– Расскажите поподробней, – попросил лейтенант.

– После коллежа Сирил болтался без дела. Шахта закрылась. Он начал приторговывать травкой, ворованными автомагнитолами, угонял машины, шарил по закрытым на зиму домам… Мой сын и Илона не были ангелами, но они за это заплатили. Двумя годами тюрьмы. Когда вышли, поженились и стали нормальными людьми. Честное слово, инспектор! Сняли квартиру в Гавре, в квартале де Неж. Он пошел работать докером, и ему это нравилось. А через четыре года уехали.

– В Гвиану?

– Да. «Майерск» [91]открыл дополнительную линию в большом морском порту Ремир-Монжоли [92]. Платили там лучше, чем в Гавре, намного лучше, но пришлось подписать долгосрочный контракт на работу в заморских территориях.

– Они сразу решились?

– Без колебаний… Уехали вдвоем в июне 2009-го, шесть лет назад. С тех пор мы видели Сирила в общей сложности несколько недель – до тех пор, пока…

Марта снова беззвучно заплакала, отвернулась и устремила взгляд на ржавую калитку в глубине сада, словно она была символом раз и навсегда сломавшейся жизни. Ребенок с муравьями тоже казался призраком, тенью реального человека.

Йозеф продолжил рассказ жены:

– Через пять лет, когда Сирил вернулся в Гавр, работы в доках для него не нашлось. Персонал сократили вполовину. Один человек мог разгрузить пятнадцать тысяч контейнеров, сидя за компьютером. Нет нужды объяснять, что случилось дальше, инспектор. Безработица, биржа труда, безденежье. Сирил снова сошелся с Алексисом.

Марта промокнула глаза вышитым платочком.

– У них появились новые обязанности, – сказал Йозеф. – Когда они уезжали во Французскую Гвиану, никто об этом не думал…

– О чем именно? – решил уточнить Дед, хотя ответ был ему известен.

Над мальчиком пролетела бабочка, но он даже не проследил за ней взглядом.

Ответила Марта:

– Мы не думали, что Сирил и Илона привезут нам внука!

Дед взял долгую паузу, чтобы восстановить в памяти ключевые моменты дела, которые не давали ему покоя прошлой ночью в комиссариате.

Интуиция!

Он снова посмотрел через стекло веранды на ребенка.

Мы не думали, что Сирил и Илона привезут нам внука!

Из отчета следовало, что сотрудники следственного отдела криминальной полиции Кана посетили Йозефа и Марту Люковик 20 января 2015 года, чтобы допросить ребенка Сирила и Илоны Люковик. Все было сделано по закону. Бабушка и дедушка получили опеку над осиротевшим внуком и дали согласие на его разговор с полицейскими. Те показали мальчику фотографии всех возможных подозреваемых, в том числе Алексиса Зерды. Беседа длилась час, но результата не дала.

Ребенок показался сыщикам крайне неконтактным, апатичным, чуть ли не умственно отсталым. Ничего удивительного: он только что потерял родителей. Они порекомендовали провести психологическое обследование, поговорили с опекунами, но расследованию это ничем не помогло. Отчет о допросе ребенка был сформулирован в десяти строках и фигурировал в деле, содержащем сотни страниц свидетельств и экспертиз. Никто, кроме Деда, не обратил на него внимания.

Теперь он решил прояснить каждую деталь:

– Сколько лет было вашему внуку, когда вы увидели его в первый раз?

Голос Марты дрогнул, выдавая волнение, так же было, когда она рассказывала об Энджи.

– Чуть меньше двух лет. Он родился во Французской Гвиане, видел только эту страну, рос в экваториальном климате. Я сразу заметила, что ребенок все время мерзнет у нас в Нормандии, и говорила Сирилу, чтобы теплее его одевал, но сын никогда меня не слушал. Мой внук был веселым ребенком – куда более развитым, чем его ровесники. Он уже тогда хорошо говорил и болтал не закрывая рта, особенно об огромном амазонском лесе, обезьянах и змеях, а чаще всего – о ракете «Ариан», взлетающей с Куру. Вернувшись во Францию, он многое стал забывать и путать. – Женщина кивком указала на растения под верандой: – Ему нравилось сдвигать горшки и устраивать джунгли. Он ставил стакан на стакан – строил ракету, гудел, изображая звук, который она издает при взлете, а еще качался на створке ворот, как маленькая обезьянка, и очень громко кричал.

– Думаю, он не расставался со своей плюшевой игрушкой?

В глазах Марты снова блеснули слезы.

– Гути? Да он из рук его не выпускал! Родители купили эту крысу ему в подарок – там, за океаном. Могли бы выбрать ягуара, броненосца, ленивца, пуму, попугая, но взяли агути. В память о детстве на улице Грызунов. Ведь агути – грызун.

Дед сумел сложить пазл, только приехав в Потиньи: отъезд на пять лет в Гвиану, упомянутый в досье Сирила и Илоны; плюшевая игрушка по имени Гути; фотоальбом с обезьянами, попугаями и тропическими деревьями, о котором говорила ему по телефону Марианна; снимок ивовой колыбели под пологом… Все это смешалось в мозгу мальчика с более поздними воспоминаниями о базе НАТО, джунглях и ракетах…

– Золотой ребенок! – воскликнула Марта, вставая. – Мечтатель, выдумщик. Мы видели его раз или два в месяц. Он родился под высоким небом, а не под землей, как здешние обитатели, и мог бы вырасти счастливым человеком. У него был шанс до тех пор, пока…

– Пока что, мадам Люковик?

Старая женщина прижалась к холодному стеклу веранды, и оно запотело от ее дыхания.

– Пока у него на глазах не застрелили родителей! У вас есть дети, инспектор? Можно ли придумать план более чудовищный, чем взять на ограбление ребенка двух с половиной лет, надеясь с его помощью скрыться от полиции? Мой сын и невестка сделали это! Как малыш сумел бы это пережить? Алексис нас не пощадил, рассказал, что раненый Сирил оперся рукой о стекло «опеля», встретился взглядом с сыном, побежал дальше и получил три пули в спину. Как ребенку забыть подобную травму? Его жизнь тоже загублена. – Она обернулась и снова взяла руку мужа в свою. – Для него все пропало – как для Йозефа, который всю жизнь рыл туннель и не заработал ничего, кроме силикоза. Как для Сирила, польстившегося на то, что блестит. Три поколения пропащих.