Кэтрин Чантер - Тайна имения Велл

– Я довела его до этого. До того как мы переехали сюда, Марк был другим, он был… – я запнулась.

– Педофилом?

Мне пришлось выйти из сада. У калитки я обернулась и сказала Мальчишке:

– У меня даже в мыслях не было, что он может быть педофилом!

– Не было?

Короткая фраза заняла свое место в зале суда под открытым небом.

Мальчишка увязался за мной из сада, схватил за руку, забрал письмо и сунул его подальше от посторонних глаз себе в карман. Мы дошли до переднего входа в дом. Никого поблизости видно не было. Наш юридический спор мы продолжили у задней двери.

– Рут! Я должен с тобой не согласиться. Он именно такой. А еще… Нет, позволь мне закончить… С кем еще мог бы пойти Люсьен? Он мог избавиться от зеленого свитера, мокрой одежды и талисмана с розой, когда ездил покупать газету. Ты сама мне сказала, что прежде он никогда за газетами не ездил.

– Перестань.

Я собиралась, зайдя в дом, захлопнуть дверь перед его логикой, но Мальчишка мне помешал, выставив вперед ногу.

– Почему?

– Не знаю почему, просто я хочу, чтобы ты замолчал.

Конечно, я и сама временами подозревала Марка, но, слушая доводы, высказываемые вслух Мальчишкой, понимая всю их основательность… Нет, это совсем другое. Я протянула руку, желая забрать у него письмо мужа, но парень мне этого не позволил.

– Я не утверждаю, что это обязательно он, но если я прав, то довести тебя вновь до безумия, обвинив в убийстве, – то, что нужно, если хочешь спрятать концы в воду. Судя по всему, никто не собирается обвинять в чем-то сестер. – Повернувшись спиной к амбару, Мальчишка протянул мне письмо. – Я никогда его не видел, но ты, Рут, вечно его защищаешь. Мужчины этого не заслуживают. По природе своей мы ужасные ревнивцы.

День я провела в постели, обдумывая немыслимые обвинения Мальчишки, перечитывая письмо снова и снова, чтобы обнаружить скрытый подтекст. Когда мне платили как учителю, чтобы я анализировала чужие тексты, я в этом преуспела, но теперь, учитывая, что награда будет немножко другой, я чувствовала, что сердце не лежит у меня к этому делу. Я любила Марка. Очень долго я считала его очень хорошим человеком, даже если другие придерживались иного мнения. Марк не был из тех, кто способен ударить человека, хотя случались исключения. Он ударил меня. Начнем с этого. У него алиби, но люди часто манипулируют информацией, когда дело касается компьютеров, и их редко изобличают. Марку это было хорошо известно. Я его любила. Почему я не могла по-другому? Ответ прост: если это он, если обвинения в порнографии соответствовали истине, я жила и любила извращенца. Следовательно, я сама не могла не запачкаться, столько лет живя вместе с ним. Психологически мне было бы легче, если бы убийцей был кто угодно, лишь бы не Марк. Как ни странно, но я бы предпочла, чтобы виновной оказалась я, а не он.

Снаружи раздался звук ударов. Выглянув из окна, я увидела, что Мальчишка внял моему совету и теперь ремонтирует курятник. Будем разводить кур. Согнувшись в три погибели, парень прибивал проволоку к раме. Он поднял воротник, защищаясь от суховея. Вокруг него располагалось все то, о чем только может мечтать фермер . Мужчины этого не заслуживают.

Пятнадцатое августа. Ровно год назад в этот день я готовила торт. Я решила в память о том дне и сегодня испечь торт. Я взяла с нижней полки кухонного шкафчика для посуды большую желтую миску. Не исключено, что после освобождения я смогу написать книгу «Поваренная книга домашней арестантки». Первым делом, напишу я, надо удостовериться, что у вас на кухне достаточно небольшой по объему посуды. Кастрюли должны быть рассчитаны на одного человека, миски – на пол-литра. Формы для запекания, рассчитанные на одну куриную ногу. Впрочем, не лишним будет запастись одной большой миской желтого цвета на случай, если решишь испечь торт на шестилетие мальчика. Имея кое-какое предвидение, я запаслась всем необходимым заранее.

Просмотрев список покупок, Аноним поинтересовался:

– Намечается какое-то торжество?

Впрочем, он недостаточно пытлив. По службе ему не продвинуться. Аноним идет по жизни, зная достаточно, но не больше необходимого. Возможно, вполне здоровое отношение к жизни. Что бы он ни думал насчет моей затеи, Аноним достал все, что смог. Поесть он любит. Пожалуй, он единственный человек в Великобритании, которому удалось прибавить в весе за период засухи. Мука дорогая, но достать ее просто. Раздобыть сахар, если вы довольствуетесь неочищенным, тоже не составляет труда. Куры вполне довольны тем, что могут найти, роясь в пыли. Мы явно превращаемся в нацию, чей рацион основывается на яйцах, которые несут куры, находящие себе корм на свободе. Я попыталась сама сбить масло из молока Анны-Лизы.

Продукты были разложены на столе. Все это напомнило мне уроки кулинарии в школе. Мы мыли руки, кстати говоря, не особенно тщательно, и надевали жесткие передники из клеенчатого материала. Мы читали рецепт, написанный на белой доске. Диана Рейд на кулинарии сидела рядом со мной. Мы потеряли друг друга из виду прежде, чем я переехала в Велл. Мне интересно было знать, читала ли Диана обо мне в газетах, рассказывала ли она сотрудникам в офисе, что когда-то мы вместе сидели на уроках кулинарии. И теперь ее коллеги думают: я работаю с женщиной, которая училась в школе вместе с той странной особой, которая возомнила себя избранной и утопила собственного внука в озере. Они будут ощущать тот легкий нервный трепет, который испытывают люди, оказываясь рядом с безумием.

Ложкой я отделила немного масла от большого куска, затем отскребла его и бросила на дно миски. Весов у меня не было, и сахар я отмерила столовой ложкой. Сахар надо брать ложками без горки, а муку – с горкой. Мама говорила, что в каждой такой ложке – двадцать пять граммов. Нет, на самом деле мама говорила об унциях, это я уже сама за нее додумала. Я больше не слышу голоса матери. Это хорошо. Хотя у нас хватало разногласий в жизни, мне бы не хотелось, чтобы она видела, как ее дочь печет торт для мертвеца.

Взбивать сахар и сливочное масло – трудное дело. Когда-то я накачала мускулы, держа овец во время стрижки и перевозя в тачке камни, которые шли на ремонт ограды фруктового сада. Но былая сила давно уже пропала. Мне пришлось растопить масло на «Рейберне». Так показалось гораздо легче. Я часто перекладывала ложку из руки в руку, чтобы мышцы не так болели. Взбив крем, я разбила яйца и вылила их в миску. Затем слегка помешала содержимое венчиком и осторожно принялась выливать их в смесь сахара и масла. Сначала все выглядело вполне прилично. Смесь показалась мне воздушной и вязкой, напоминавшей корнуэльский крем, который пожилые леди когда-то подавали на церковные праздники вместе с пшеничными лепешками и вареньем, над которым кружили осы. Сегодня я была полна воспоминаний. Но потом Рут слишком поторопилась с яйцами, и в тесте образовались липкие комки, которые никак не хотели размешиваться. Мука спасла дело, но у меня не было дрожжей. Теперь мне казалось, что тесто получится безжизненное и безвоздушное, словно сухое печенье. За секунду торт, который я готовила, из объекта любви превратился в предмет ненависти. Я едва удержалась от того, чтобы запустить миской в стену, желая выплеснуть на нее эту смесь выживания и горя.