Карло Гольдони - Слуга двух господ. Хитрая вдова. Трактирщица (сборник)

Беатриче. Ваша суровость мешает мне сделать вас счастливой.

Клариче. Вы можете сделать меня только несчастной.

Беатриче. Ошибаетесь! Чтобы убедить вас, я буду говорить откровенно. Если вы не хотите меня, то и мне вы ни к чему. Если вы обещали свою руку другому, то и мое сердце тоже отдано.

Клариче. Вот теперь вы начинаете мне нравиться.

Беатриче. Разве я не говорил вам, что у меня есть способ вас утешить?

Клариче. Ах, я боюсь, что вы надо мной издеваетесь.

Беатриче. Нет, синьора, я не притворяюсь. Я говорю положа руку на сердце; и если вы, вопреки тому, что только что сказали, сохраните тайну, я вам доверю нечто, от чего ваше сердце успокоится сразу.

Клариче. Клянусь, что не раскрою рта.

Беатриче. Я не Федериго Распони, а Беатриче, его сестра.

Клариче. О! Что вы такое говорите! Вы – женщина?

Беатриче. Да, женщина. Сами посудите – могла ли я стремиться к браку с вами?

Клариче. А ваш брат? Что с ним?

Беатриче. Увы! Он действительно погиб от удара шпаги. Виновником его смерти считают моего возлюбленного, которого я теперь, в переодетом виде, разыскиваю. Во имя святых законов дружбы и любви умоляю: не выдавайте меня! Сознаю, что неосторожно с моей стороны доверить вам такую тайну, но делаю это по многим причинам: во-первых, мне тяжело было видеть ваше страдание, во-вторых, вы мне показались девушкой, способной хранить тайну; наконец, ваш Сильвио грозил мне, а я не хочу, чтобы из-за вас он впутал меня в какую-нибудь историю.

Клариче. А вы позволите сказать об этом Сильвио?

Беатриче. Нет, напротив, я вам это строго запрещаю!

Клариче. Хорошо, не скажу…

Беатриче. Смотрите же, я полагаюсь на вас.

Клариче. Клянусь вам еще раз, что буду молчать.

Беатриче. Теперь не станете больше коситься на меня?

Клариче. Напротив, буду вам другом; и если могу вам чем-либо помочь, располагайте мною.

Беатриче. Я тоже клянусь вам в вечной дружбе. Дайте руку.

Клариче. Да, но…

Беатриче. Вы боитесь, что я не женщина? Я предъявлю вам неоспоримые доказательства.

Клариче. Уверяю вас, мне все еще кажется, что я во сне.

Беатриче. Действительно, случай незаурядный.

Клариче. Совершенно невероятный.

Беатриче. Ну, мне пора идти. Пожмем друг другу руки в знак доброй дружбы и верности.

Клариче. Вот моя рука. Верю, что вы меня не обманываете.

Те же и Панталоне.

Панталоне. Вот и прекрасно! Ну, я рад бесконечно. (К Клариче.) Дочь моя, какая быстрая перемена!

Беатриче. Разве я не говорил вам, синьор Панталоне, что сумею ее уговорить.

Панталоне. Молодец! В две минуты вы сделали больше, чем я бы успел в два года.

Клариче (в сторону). Теперь я уже совсем как в лесу.

Панталоне (к Клариче). Стало быть, с браком задержки не будет?

Клариче. Зачем так торопиться?

Панталоне. А как же иначе? Тут уже стали втихомолку пожимать ручки, а я не буду торопиться? Ну уж нет, я не желаю неприятных сюрпризов в доме. Завтра же все сладим.

Беатриче. Синьор Панталоне, сперва нам с вами необходимо подвести счета, проверить отчетность.

Панталоне. Все будет сделано; на все дела достаточно и двух часов. Завтра же наденем колечки!

Клариче. Но, синьор отец…

Панталоне. Дочь моя, я сейчас иду переговорить с синьором Сильвио.

Клариче. Ради бога, не раздражайте его!

Панталоне. Что такое? Уж не отдать ли вас ему?

Клариче. Я не говорю этого, но…

Панталоне. «Но» или не «но», а дело кончено! Ваш слуга, синьор! (Хочет уйти.)

Беатриче (к Панталоне). Послушайте…

Панталоне (уходя). Вы – муж и жена…

Клариче (к Панталоне). Уж лучше…

Панталоне. Вечерком поговорим. (Уходит.)

Клариче и Беатриче.

Клариче. Ах, синьора Беатриче, из огня да в полымя!

Беатриче. Потерпите. Возможно все. Невозможен только наш брак.

Клариче. А если Сильвио заподозрит меня в неверности?

Беатриче. Обман продлится недолго.

Клариче. Нельзя ли открыть ему правду?

Беатриче. Я еще не освободила вас от клятвы.

Клариче. Что же мне делать?

Беатриче. Потерпеть немного.

Клариче. Боюсь, что это терпение мне обойдется дорого.

Беатриче. Не бойтесь. После страхов и огорчений слаще будут радости любви. (Уходит.)

Клариче. Не могу я мечтать о радостях любви, когда вижу вокруг одни огорчения. Ах, что правда, то правда: в жизни только и есть, что страдания да надежды, а радостей очень мало. (Уходит.)

Внутренний дворик в доме Панталоне.

Сильвио и доктор.

Сильвио. Прошу вас, синьор отец, оставьте меня в покое!

Доктор. Нет, ты погоди, ответь мне толком.

Сильвио. Я вне себя!

Доктор. Зачем пришел ты во двор к синьору Панталоне?

Сильвио. Затем, чтобы заставить его сдержать данное слово или ответить за нанесенное мне тяжкое оскорбление.

Доктор. Но ведь нельзя делать такие вещи в собственном доме Панталоне! Ты сумасшедший, если гнев заводит тебя так далеко.

Сильвио. Кто так поступает с нами, тот не заслуживает никакого уважения.

Доктор. Согласен. Панталоне поступает как непорядочный человек. Но все же не следует так спешить. Предоставь это мне, милый Сильвио. Я поговорю с ним: быть может, я сумею вразумить его и заставлю выполнить свой долг. Поди куда-нибудь и подожди меня. Только уйди из этого дворика. Не надо сцен. Я дождусь синьора Панталоне.

Сильвио. Но я, синьор отец…

Доктор. Но я, сыночек, желаю, чтобы мне повиновались.

Сильвио. Хорошо, послушаюсь вас – уйду. Поговорите с ним. Я подожду у аптекаря. Но если синьор Панталоне будет упираться, ему придется иметь дело со мной. (Уходит.)

Доктор, потом Панталоне.

Доктор. Бедный мальчик, мне жаль его. Конечно, синьору Панталоне не следовало подавать нам надежды, пока он окончательно не убедился в смерти туринца. Как бы сделать, чтобы Сильвио успокоился и не зашел в своем гневе слишком далеко?